Владимир Туровец

На поминках за небольшим столом в маленькой комнатушке у членов отряда были мрачные лица. Волк таинственно молчал – его «стая» продолжала таять на глазах. Владимир Туровец развернул исписанный, помятый лист и зачитал стих, заканчивавшийся словами: «Кто будет следующий?» А следующим 8 февраля 1982 года Владимир Туровец оказался сам. Он вместе с Николаем Бессоновым отрабатывали «крайние» режимы посадки вертолета Ми-8. После трех благополучных режимов с обоими выключенными двигателям (на режимах авторотации с «подрывом») планировался режим на «малом газе». Четвертый режим оказался смертельным: вертолет упал с большим углом тангажа, развернулся и вспыхнул как спичка. Туровец погиб в пожаре в 13 часов 40 минут.

После смерти Туровца в отряде все авиакатастрофы вновь расследовала компетентная комиссия и никаких следов вмешательства иностранных спецслужб не нашли. Аварии признали случайностью и возобновили испытания.

Анатолий Левченко

В декабре 1987 года в космос отправился Анатолий Левченко. На землю он возвращался с членами экипажа станции «Мир» Юрием Романенко и Александром Александровым. Посадка проходила в сложных погодных условиях: в казахской степи свирепствовал буран. Спускаемый аппарат сильно ударился о землю, все космонавты получили ушибы. Но если Романенко и Александрова немедленно госпитализировали, Анатолию Левченко предстояло выполнить эксперимент по пилотированию самолета. Медики, прибывшие к месту приземления, рекомендуют космонавту прервать эксперимент, поскольку его состояние нестабильно. Но Левченко настоял на продолжении испытаний. Он успешно справляется с программой, которую уже прошел Игорь Волк, и удостаивается почетной награды – звезды Героя Советского Союза.

Но с того злосчастного дня космонавта начинают мучить сильнейшие головные боли. Он не смог долго сопротивляться болезни и умер. Официальная версия – смерть наступила в результате травм, полученных во время неудачной посадки спускаемого аппарата. А я придерживаюсь другой версии, по которой его отравили медикаментами, которые по программе он испытывал на борту космического корабля.

Александр Щукин

Шестым отряд потерял Александра Щукина. Он разбился в Жуковском на спортивном Су-26 в августе 1988-го.

На похоронах Щукина традиционный проход в небе над ним сделал Римантас Станкявичюс, который в разговоре со мной недавно признался, что чувствует за собой какую-то слежку…

Игорь Волк – особенная личность

Детство и юность

С двумя удочками из камыша и маленьким ведром для рыбы белобрысый мальчик подошел к пруду и расположился на выступе. Он не остался незамеченным двумя мужиками, которые ловили рыбу с самого утра: рядом с ними на дровах кипел обгоревший пузатый чайник. Через час мужики, наделенные большим опытом, заметили, как быстро заполнялось карасем ведро незнакомого мальчика. Им стало интересно, и они, забыв про гордость, подошли к нему, чтобы узнать о чудачестве. Мальчик оторвал взгляд от водной глади, поднял темпераментные глаза и ответил на приветствие.

– Ты откуда, мальчик?

Мальчик подумал, что его могут попросить уйти отсюда, и он насторожился, сжав кулаки, готовясь отстоять свое место.

– Я из города, – ответил он, дергая за удочки. – Мы недавно переехали сюда с Харькова.

– А как тебя зовут?

– Игорь, – ответил он, затем добавил. – Фамилия – Волк.

– А это что за шарики у тебя?

– Это из манной крупы, – ответил Игорь. – Я их помочил в керосине – рыба тянется на запах.

– Отец научил тебя этому?

– Нет, – отрицательно покачал головой Игорь. – Я искал и нашел одного опытного рыбака. Его зовут дядя Тёма. Он подсказал. – В воздухе послышался гул приближающегося самолета. Мальчик аж подскочил, забыв про удочки. Самолет с красными звездами под крыльями пролетел над их головами. Ошеломленный мальчик еще долго взглядом провожал самолет, пока не скрылся из виду. Он опустил голову.

– Это реактивный истребитель МиГ-15, – сказал он машинально по ходу своих мыслей, затем добавил, – он может летать со скоростью тыща километров в час. – Увидев равнодушие на лицах рыбаков, он умерил свое восхищение и опустил палец, направленный в небо. – Попробуйте керосин и у вас получится.

Мужики, вернувшись на свои места, продолжили обсуждение.

– Из вот таких вырастают герои, – сказал один. – Маленький еще, а уже самостоятельный. Не то, что мой Игорь, лоботряс.

– Может он старше твоего по возрасту, – предположил другой.

Первый поднялся во весь рост, повернулся в сторону мальчика и громко спросил.

– Игорь, а сколько тебе лет?

– Девять.

Мужик взвыл вверх брови и сжал губы.

– Слышал? А моему одиннадцать, – с сожалением произнес он. – Из этого, Лева, вырастет настоящий мужчина. Запомни его – Игорь Волк. Наливай!

* * *

Игорь родился 12 апреля 1937 года на Украине в городе Змиев Харьковской области. Его отец Петр был инженером и направлен на работу в Уссурийск Приморского края.

В 1941 году его семья задумала переехать поближе к родственникам, отправив контейнером все домашние вещи. И вдруг неожиданно 22 июня 1941 года – началась война. Контейнер ушел, а семья осталась на месте без личных вещей и домашней утвари – тарелок, чайника, с голыми кроватями, без стола и тумбочки. А отец ушел на фронт. Вот и пришлось Игорю с раннего детства взвалить на себя обязанности старших: рыбачить, собирать грибы, ягоды, чтобы помогать маме и выжить самому – «уличное» детство, которое закалило его характер, от которого его мир и физическое состояние опередили его возраст.

В начале 50-х годов переехали в Курск. Мама Игоря часто болела, и хозяйство было на Игоре.

* * *

Урок физики заканчивался, когда в двери девятого класса зашли двое в армейской форме. Тот, кто постарше, извинился и попросил у учителя разрешение, чтобы обратиться к ученикам. Он стал ходить вдоль доски туда-сюда, сцепив руки на спине, прежде чем открыть рот.

– Мы из аэроклуба, учим ребят летать, – сказал он. – Мы сейчас формируем новую группу и если среди вас есть мужественные, смелые, которые хотели бы связать себя с авиацией, прощу поднять руки.

Рука Игоря взмыла вверх первой и то, как сильно хотел мальчик поступить в клуб, стало достаточным аргументом при отборе из десятка «смелых».

Игорь прибежал домой, чтобы обрадовать маму и объявить о своем решении: вступить в аэроклуб.

Мама закашляла, и кашель затянулся. Игорь тут же налил теплой воды в стакан и подал ей.

– Игорь. Я не хочу, чтобы ты стал военным, тем более летчиком, – вымолвила мать.

– Почему?

– Ты разве не слышал, как жаловался твой дядя на службу в армии?

– Он танкист и ему надоело нюхать солярку.

– А в самолетах что, не солярка?

– Нет, там керосин.

– Какая разница? Игорь загрустил.

– Запах знакомый, – пробубнил он, недвусмысленно напоминая о своей обязанности с самого детства: следить за керосиновой лампой и заправлять ее.

Мать опустила голову.

– Извини, сынок, – проронила мать, – многое из того, что по дому делаешь ты, должна делать я, но, как видишь, я болею и не в силах…

– Не надо извиняться, мама. Я не об этом.

– Ну, раз хочешь, иди – я не собираюсь всю жизнь напрягать тебя по дому, – сказала мама и тут же залилась новым кашлем. Теплая вода не помогала. Игорь не хотел идти в разрез с решением матери, но и счастливый подвернувшийся случай научиться управлять самолетом не желал упустить. Но воля мамы оказалась сильнее: по семейному совету Игорь направился в Харьковскую артиллерийскую академию имени Сталина. Начались экзамены, казарменная жизнь и строевой шаг. Новые знакомые, среди которых он нашел и единомышленников, которые, как и он, оказались в академии по воле родителей.

– Слава богу, остался один экзамен, – со вздохом произнес новый знакомый Игоря абитуриент Дима.

Они находились на третьем этаже здания среди казарменной суеты.

– А мне все равно, – сказал Игорь. – Поступлю – плохо, не поступлю – тоже плохо.

– Это почему так?

– Я не хочу быть артиллеристом, если даже поступлю. Если не поступлю, не хочу расстроить маму. Я хочу летать на самолетах, Дима, – он просунул голову в окно и мечтательно глянул на небо. – Хочу парить среди облаков, хочу скользить над верхушками деревьев, хочу купаться в синеве неба. Ты один в небе свободный как птица…

– Я тоже хочу, – вторил ему Дима, вдохновившись гипнотическим притяжением слов. – Я тоже хочу. – Он тоже высунул голову в окно, и в этот момент до них донесся гул самолета. Он стал нарастать, и друзья одновременно увидели сверкающий в лучах солнца самолет, который летел прямо к ним. Через некоторое время самолет исчез над крышей здания и гул прекратился. Друзья с открытыми ртами застыли, глядя друг на друга.

– Все, я решил для себя окончательно, – твердо заявил Игорь. – Я отсюда слиняю.

Недолго разбираясь со своими мыслями, Дима тоже заявил:

– И я с тобой.

Два абитуриента с третьего этажа академии сиганули вниз, а затем и со двора, ни сколько не думая о последствиях.

Игорь поступил в Курский аэроклуб ДОСААФ, его первый полет состоялся в апреле 1954 года, затем служба в Бакинском округе ПВО, но он хотел большего. Случайно узнав о существовании Школы летчиков-испытателей, воспользовавшись отпуском, он направился в Москву. В справочном бюро он получил на руки записку с домашним адресом Валентины Гризодубовой, начальника НИИ приборостроения, которая занималась подбором молодых летчиков для испытательной работы: Ленинградский проспект, дом 44. Его встречает мать Гризодубовой, пожилая женщина, которая тяжело передвигалась по квартире. Она его накормила, напоила чаем, и только потом спросила: «Какими судьбами?». Гризодубова пришла домой и была удивлена визитом незнакомца, Она, узнав, что ему всего лишь 21 год, сказала, что еще рано для испытательной работы. Но, по прошествии нескольких лет, 23 февраля 1963 года, она вместе с маршалом Савицким уговорила Командующего войсками ПВО демобилизовать Игоря с военной службы. Вот так он попал в ЛИИ. Гризодубова сказала, что она чувствует в Игоре нового Чкалова.

* * *

В здании управления полетами слышны лишь микрофонные механические команды на взлет и посадку. Аметхан разговаривал с Гарнаевым, делясь впечатлениями об отпуске, но его взгляд был подсознательно прикован к взлетно-посадочной полосе, где только что виртуозно приземлился бомбардировщик – непонятный почерк.

– Кто это? – спросил Аметхан Гарнаева. – Красиво сел.

Гарнаев повернулся и, увидев Ил-6, произнес:

– Это новичок, подающий большие надежды. Но в коллектив не вписался.

– Почему? – спросил Аметхан.

– Не знаю, мне тоже интересно. Сейчас он заглянет сюда и обязательно спросит вот эти слова, – он что-то нацарапал на отрезке листа и протянул товарищу.

– Товарищ майор, бесплатные полеты есть?

Аметхан раскрыл лист бумаги, глянул на Гарнаева, растянул тонкие губы, подняв вверх дугообразные брови, и улыбнулся.

Игорь, почувствовав, что попал впросак, покраснел: перед ним сидели легенды советской авиации. Он перевел взгляд на Аметхана.

– Не узнал? – спросил Гарнаев.

– Аметхан? – с восхищением выпалил Игорь. Он сделал два шага и за руку поздоровался с летчиком, который в Великую Отечественную войну сбил 49 самолетов противника. Дважды Герой Советского Союза. Легенда. – Очень рад видеть вас.

– Я тоже, – произнес Аметхан. – Садись к чаю – летать еще успеешь. Окунулся в работу?

– Да, уже макнули.

Смех.

– И все-таки, за что тебя недолюбливают в коллективе? – с иронией спросил Гарнаев.

Игорь засмеялся.

– Я не знаю.

– А тебя это не задевает?

– Нет.

– Игорь, а тебе самому нравится Игорь Волк? – спросил Гарнаев.

– Нет, – ответил Игорь, помотав головой. – Вечно залетаю в какие-то истории. Вечно хочу чего-то большего. У меня не так, как у других, Юрий Александрович.

Гарнаев рассмеялся и положил свою тяжелую руку на плечо Игоря.

– Всеми хитростями я быстро овладел всеми самолетами, которые у нас есть. У плановика полетов первое, что я спрашиваю, есть ли бесплатные полеты. На эту работу охотников находится мало. Некоторые летчики заваливаются спать, а к сапогам прикрепляют записку: «Меньше 1000 рублей за полет не будить!». И я эти бесплатные полеты забираю себе. Что положено по полетному листу выполняю, а потом отрабатываю то, чего мне не хватало. Через какое-то время мой начальничек начинает интересоваться этим вопросом: «Чего это? Что-то подозрительно! Что-то здесь не так. Запретить!».

Но много было таких полетов, когда товарищи летчики утверждали, что этого сделать невозможно. А я считаю, что возможно – дожидаюсь, когда они или выпьют, или насморк схватят, и в этот момент успеваю сделать то, о чем они говорили, что это невозможно.

– Пример можешь привести? – спросил Аметхан.

– Сколько хотите, – сказал Игорь. – Во время испытаний бомбардировщика надо было подлететь к нему на истребителе с кинооператором и произвести съемку с близкого расстояния. В одном месте возникали непонятные вибрации, и на обшивку самолета наклеили ленточки. Надо было зафиксировать, в какую сторону они отклоняются под воздействием потока. Девять полетов были безуспешными, но я это сделал в первом же полете. Или, например, говорили, что на сверхзвуке заправляться в воздухе невозможно. Заправочный конус таскали за Су-7, а для имитатора танкера сделали самый неудачный выбор – Су-15, у которого избыток тяги на этом режиме минимальный. Если подходить к конусу медленно, то, конечно, это было невозможно. Нужно было очень точно, практически мгновенно подойти к конусу. Я это сделал. И что, вы думаете, за это меня полюбили?

– Ты молодец, Игорь, – с восхищением произнес Амет-хан. – Я всегда буду на твоей стороне. Продолжай гневать нерадивых – небо любит смелых и трудолюбивых. Вопросы возникнут – подходи, помогу чем смогу. – Игорь видел черные выразительные глаза, прямой нос и волевой подбородок с ямочкой посередине и думал, что не одинок в большом коллективе испытателей в борьбе за небо – ему хотелось в полетах быть похожим на него: хладнокровным, дерзким и рискованным. – И запомни, – продолжил он, – конструкторы только предполагают, а испытатели – подтверждают и открывают новые возможности для их фантазий. И, к сожалению, это делает наших братьев по крылу расходным материалом. Поэтому, Игорь, я одобряю твое стремление к опыту. Опыт рождает интуицию, а интуиция как сила небесная может спасти нас из любой непредвиденной ситуации. К тому же, потом это может стать правилом для других. Понимаешь?

– Спасибо.