Настька села на лавке, поджав ноги, зевнула.
– Дядя Валера сказал, что ты отведешь меня к Боргу. Это мой друг. Когда я была маленькая, то играла с ним.
– В Крепости? – сипло спросил Лесник. Накатила слабость, сильно хотелось спать. Он сидел на колченогом скрипучем стуле, постукивая костяшками пальцев по столу. К плечу под курткой с помощью вымоченной в спирте тряпицы был привязан артефакт под названием «Слизь», останавливающий кровотечение.
Девушка слабо пожала плечами.
– Наша деревня стояла в таком месте… Почти никто не ходил за околицу. Там было страшно.
– Конечно, не ходил, – пробормотал сталкер. – Она ж посреди Могильника.
– Да я ведь до сих пор не знаю толком, что это за Могильник такой. Помню только, что из деревни нельзя было выходить, вокруг туман и в нем всякое… непонятное. Опасное. Еще подземелья помню, которые вы все Крепостью зовете, да Борга, и всё.
– Ну так что в тех подземельях? – спросил Лесник, глядя на нее. – Что скрыто под этой вашей Бобловкой, куда ты ходила в детстве?
Настька развела руками.
– Там было много-много дверей… и, ну, будто коридоры-улицы. Целые улицы подземные. По крайней мере, тогда мне казалось, что они очень большие. Все такое… – девушка помолчала, подбирая слово, – заброшенное. Я плохо помню, мне тогда было… шесть или семь? Сначала, когда я только первый раз попала, – чуть не погибла. Там… – Настька сморщила лицо, напряженно вспоминая, – жутко было. Что-то на меня бросилось… Наверное, то, что убивало всех других людей, которые спускались туда.
– Призраки, – сказал Лесник, и она вздрогнула.
– Кто? Почему призраки?
Он пожал широкими плечами.
– Так их называют. Говорят: в подземной Крепости посреди Могильника живут призраки. Не просто мутанты, что-то другое.
Настька слушала, расширив глаза.
– Ну, дальше что? – спросил сталкер.
– А что дальше… Из села туда больше никто не ходил, в Крепость эту. А у меня ни папки, ни мамки не было, старики за мной следили, но на самом деле я им безразлична была, потому и бегала туда. Сначала чуть не погибла, но появился Борг и спас меня. Не помню как. Сначала он ко мне строго относился, хотел прогнать. Но потом передумал. И мы с ним играли.
Лесник перешел к стоящей под другой стеной лавке, лег. Ему было плохо.
– Так, сначала давай. Как капитан «Долга» вышел на тебя? Откуда они тебя забрали? Ты же в интернате училась? Где?
– В Киеве я жила, – откликнулась Настька и вздохнула так горько, как умеют вздыхать только обиженные дети. – Они меня не любили, дразнили двухголовой, а учителя все время говорили, что у меня голова радиацией поврежденная. Вот Борг никогда меня не обзывал, – добавила она.
Поморщившись, сталкер приподнялся на локте, тусклым взглядом обвел избушку. В углу стояла передвижная чугунная печурка, под стеной широкая застеленная кровать и шкаф с треснувшей дверцей. Простыни небось отсырели…
– Дальше что? – спросил он, с усилием поднимаясь.
– Марья Николаевна к директору ходила, потом меня вызвала, сказала, родственники, сказала, из деревни… и так посмотрела… ну, типа я совсем отсталая. – Настька прикусила губу.
– Ну? – Лесник пошарил на полке, нашел спички, разжег печку. Из-под простого дощатого стола сталкер вытащил ведро, наполнил водой чайник на печурке и поставил греться. Дохромал до дверей, вытащил из рюкзака пакет с едой, бухнул на стол батон, кусок сыра в фольге, подтаявшее масло в стеклянной банке, ложку и нож.
Девушка быстро смахнула слезу.
– Ну, она и говорит: вот дядя Валера, помнишь? Я говорю: не помню. А он говорит: а деда Пахома помнишь? Я говорю: помню, его забудешь. А дед Пахом вроде следопыта был, из лесу приносил всякие штуки странные, которые иногда взрывались. Или просто кусались… – Настька поежилась. – Дед Пахом ничего не боялся. Его потом не нашли, когда нас уводили. К нам отряд военных сталкеров большой пришел, всех собрали посреди деревни и повели оттуда. Через Могильник еле прошли, многие погибли от всяких странностей. Помню, туман был очень… – Настька пошевелила пальцами в воздухе, – очень злой. И еще всякое. Из военных сталкеров тоже многие погибли. Довели нас до Периметра, на базу какую-то, там кругом солдаты. И оттуда меня уже в интернат. Но деда Пахома не было с нами и еще кое-кого – наверное, они спрятались и в деревне остались, не захотели уходить.
– Это я уже понял, ты по делу говори, – перебил Лесник. – Что этот дядя Валера говорил, когда за тобой пришел?
– Ну, сказал, что меня в деревню вызывают. Что они уже договорились, и меня отпустят на пару недель. Я спрашивать не стала, чего там, а Марья Николаевна говорит: пусть девочка навестит родственников, у вас там все такие больные… – Настька хлюпнула носом, но слезы сдержала. – Дура! А потом, когда мы уже в их машине ехали, дядя Валера спросил, хочу ли я увидеть старых друзей. Я думала, о ком он? У меня в деревне и не было друзей. Короче, это он дурачком прикинулся.
Лесник снял закипевший чайник с печки, бросил в кипяток горсть заварки, нарезал хлеб и сыр.
– Ешь давай, – сказал он. Настька пересела за стол, Лесник протянул ей банку с маслом, нож. – Намазывай.
И стал разливать чай по алюминиевым кружкам. Девушка осторожно взяла тяжелый сталкеровский нож, покачала на руке. Пожав плечами, зачерпнула подтаявшую массу толстым лезвием и стала развозить ее по щедрым ломтям хлеба. Лесник тем временем кинул в чай три кусочка сахара, которые вытащил из кармана.
– Дальше чего? – спросил он.
– А мне сахар?
– Детям не положено, – хмуро ответил сталкер.
Настька надула губы.
– Ну и ладно, – сказала она, отодвигая хлеб и масло. – Сам ешь. Ты злой, ты мне не нравишься.
Она потянула на себя горячую кружку, подула сверху на парящую густо-коричневую жидкость, ложкой зачерпнула немного и, опять подув, с хлюпаньем втянула чай в себя.
– Рассказывай, – повторил Лесник.
– Чего дальше, ничего, – обиженно проронила она. – Все равно в интернате не нравилось мне. Я и решила, раз так, съезжу с ними. Главное, я Борга очень сильно увидеть хочу!
– Значит, коридоры-улицы под землей? – уточнил Лесник, задумчиво жуя. Настька кивнула. – Ну так а Борг этот твой – он кто?
– Да не знаю я! Надоело уже, что вы все спрашиваете? Он невидимый! Он – чья-то душа!
Лесник ничего не сказал. Молча доел бутерброд, вытер пальцы о штаны, единым махом выпил полкружки чаю.
– Кому про эти коридоры и Борга рассказывала?
– Только дяде Валере. – Когда сталкер отвернулся к рюкзаку, Настька тихонько потащила к себе кусочек сахара, лежащий на столе. Лесник заметил это, но ничего не сказал.
– Одни вы были в это время? – Он вытащил из рюкзака карту.
Девушка пожала плечами.
– Ну, мы были одни на заднем сиденье. А спереди водитель сидел и этот, как его… другой, в общем. С автоматом.
Коротко вздохнув, Лесник кивнул и расправил карту.
– Не сильно ты мне помогла, – сказал он, сворачивая ее так, чтобы был виден определенный квадрат. – Что у нас… В центре Могильника вроде ока смерча – вокруг аномальная буря постоянная, из-за этого там опасно, но в центре, где Бобловка стоит, тихо. Только до Бобловки далеко пока. Чтобы попасть к Могильнику, надо пройти здесь. Узкое место, обходить будет долго.
Настька всмотрелась в зеленые пятна, черточки и точки на бумаге.
– Что такое Могильник? – тихо спросила она.
Лесник сердито посмотрел на нее.
– Захоронение такое. Как радиоактивные отходы закапывают, так в Могильнике всякую аномальную рухлядь хоронили. Когда-то и технику закапывали, там же и кладбище, где похоронены жертвы второй аварии, ликвидаторы…
Настька поежилась.
– И что? – спросила она.
– А то, что аномальная энергия под землей бродит, как закваска, и наружу выходит гейзерами. Ее там гораздо больше, чем в других местах, поэтому творится такое, чего больше нигде в округе нет. Самое гиблое место Зоны.
Девушка завела глаза к потолку, вспоминая.
– Да, там и вправду очень странно было, – согласилась она. – Если из села выйдешь, ну за грибами там или ягодами, то иногда идешь – и вдруг раз, а тебя вверх ногами перевернуло, и ты идешь дальше, только как будто по потолку невидимой комнаты. А еще… – вдруг она выпрямилась и уставилась на сталкера. – Кто-то хочет меня убить из-за того, что я туда иду? Из-за того, что я в детстве с Боргом была знакома? Но кто?
– Вот и мне интересно. – Лесник встал. – Завтра буду думать, что с ним делать, кто бы он ни был. Чую, не отстанет от тебя. Вот свалилась работка на голову… Ладно, спать давай. Надо отдохнуть и дальше скорей двигаться.
Настька, сжав кулаки, упрямо смотрела на него.
– Но я никому ничего плохого не сделала! За что меня хотят убить?!
– Я бы поставил вопрос не «За что?», а «Зачем?», так вернее будет.
– Тогда зачем?
Лесник пожал плечами.
– Из твоего рассказа непонятно. Но как-то это связано с Крепостью и Боргом. Может, через тебя до него хотят добраться? Завтра попробуешь вспомнить еще.
Поникнув, девушка выбралась из-за стола, вяло покопалась в своем рюкзачке, вытащила зубную щетку.
– Где тут туалет? – тусклым голосом спросила она.
– На улице. Тебе туда сейчас нельзя.
– А как же… – Настька покраснела и шмыгнула носом.
– Вон ведро в углу, – показал Лесник. Девушка проследила взглядом за его рукой, распахнула глаза. – Я отвернусь. – Погасив лампу, Лесник наклонился над вещами, стал вытаскивать спальник. За окном небо на востоке светлело.
Обычно лагеря «Свободы» охранялись слабее баз группировки «Долг», но в этот раз Цыган засек пост охраны еще на дальних подступах. Он удивился, увидев двух бойцов в камуфляже, залегших в кроне приземистого дуба с винтовками, – только природная осмотрительность и большой опыт передвижения по Зоне помогли обнаружить их. Тем более что свободовцы поступили грамотно, устроив пост неподалеку от аномалии под названием «воронка». Тихо шипящий конус, над которым вращались листья, трава и мелкие веточки, отвлекал внимание от людей в ветвях.
По широкой дуге Рамир обогнул пост. Почему они вдруг стали так осторожничать – ожидают нападения? Но кто станет атаковать лагерь «Свободы»? Разве что военные – хотя какой им смысл переться сюда с Кордона? Или «Долг»… Ага! Рамир кивнул сам себе, бесшумно пробираясь между деревьев. Точно, у хиппи началась конфронтация с долговцами. Может ли это быть связано с его заданием?
Он миновал еще один пост, гордый собой – никому не засечь Цыгана, если тот не хочет! – и очутился возле ограждения из колючей проволоки, натянутой между деревьями и кольями. За ним Рамир насчитал около десятка военных палаток и три больших пневмомодуля защитного цвета.
В центре лагеря горел костер, там тощий кашевар колдовал над большим котлом. Рядом под навесом двое свободовцев, перекидываясь шутками, кромсали буханки хлеба и вскрывали тушенку. За палатками несколько человек снимали защитные тенты с грузовиков.
Его наконец заметили. Какой-то человек повернулся к гостю, подняв оружие, прозвучал отрывистый приказ, из ближайшей палатки выскочили двое…
– Спокойно, парни! – громко произнес Рамир, приподнимая прикладом провисшую проволоку и ныряя под нее. – Умник сказал, что он здесь. Я – Цыган, Умник меня ждет.
Знакомый сталкер вышел навстречу Рамиру из высокой палатки с красным крестом, озабоченно спуская закатанный рукав. Плечо его было перевязано, от бинта несло спиртом. Кисти запачканы кровью, на шее под расстегнутым воротом свежая царапина, смазанная йодом.
– Вы едва успели, Рамир. Что за спешка? Хорошие новости? Выполнили задание? Мы уже собираемся. Перебазируемся в квадрат… в общем, переезжаем. Так что у вас?
– А ты чего в крови, приятель? – Цыган достал сигару и прикурил.
– Вчера делали вылазку, в полутора километрах к северу зомби заняли старый блокпост, может, помните, по дороге к…
– Ладно, понятно, – оборвал Рамир. – У вас должен быть склад или нечто вроде него. Я меняю тактику.
Быстро оглянувшись, Умник вытащил носовой платок, вытер загорелую плешь. На лбу его выступила испарина.
– Не болтайте, – велел он. – Пойдемте ко мне, там обсудим…
– Я сказал, некогда. – Рамир глубоко затянулся, затушил сигару и припрятал в нагрудный карман. – Веди меня на ваш склад.
– Но посторонних запрещено…
Цыган, криво улыбнувшись, неторопливо сграбастал невысокого худосочного свободовца за воротник, подтянул к себе.
– Веди на склад, быстро! – прошипел он.
Давненько никто не оказывался настолько близко от него. Умник хрипло вдохнул, разинул рот. Лицо его позеленело, и свободовец судорожно оттолкнул нависшего над ним Рамира. Мотнул головой, с лица слетели капельки пота. Оставаться возле сталкера стоило ему немалых усилий.
– Вы забываетесь, – хрипло проронил он.
– Веди! – повторил Цыган угрожающе.
– Ладно. – Умник оправил куртку, быстро огляделся. Суета в лагере отодвинулась куда-то, как обычно случалось в любом месте, где появлялся Рамир. Он излучал угрозу, он внушал страх и отвращение, и это никак не вязалось с его внешностью или повадками. Цыган вел себя, как все сталкеры, но антихаризма его была слишком сильной, ни один человек не выдерживал эту ауру.
– Только быстро.
Группировка завтракала. Рамир кинул завистливый взгляд на исходящие паром миски на столах под тентом, но решил с этим повременить, сейчас имелись дела поважнее.
Умник обошел заросли лопухов и остановился возле землянки, кивнул сидевшему под кустом в обнимку с автоматом свободовцу. Тот при приближении Рамира невольно встал и отступил на пару шагов.
– Это со мной, Клещ.
– Так это ж чужой, Умник, ты че? – на худом лице Клеща отразилась недоумение.
– Этот человек выполняет для нас одно задание. – Свободовец спустился по вырезанным в земле ступенькам, щелкнул выключателем, и внутри загорелась свисающая на шнуре голая лампочка.
– Разрешение бы от капитана… – протянул Клещ, делая еще шаг назад, не в силах противиться исходящим от Рамира флюидам.
– Да хватит уже нудить! – сорвался Умник. Близость Цыгана, рядом с которым он находился почти пять минут, невыносимо тяготила его. – Говорят, свой! Иди отсюда! Завтракать… Потом доложишь, если хочешь.
Хмыкнув, Рамир спустился вслед за провожатым. Сорокаваттная лампочка освещала деревянные нары, на которых рядами лежали боеприпасы.
– Склад последним грузим, – пояснил Умник, отходя в дальний конец. – Ну, чего надо? В чем проблема? Я так понимаю, вы их не остановили? Почему? Вы взяли «ВСС», вас знают как хорошего стрелка… Что-то случилось?
Рамир пробежался взглядом по полкам.
– Зверолов, – бросил он. – Живучий, сволочь.
– А конкретнее? Вы имейте в виду – время не терпит. Если они дойдут до Крепости…
– Не дойдут, – перебил Цыган, изучая стеллажи. – Мне был знак свыше. «КПМ» есть?
– Ну, в принципе, где-то лежали кассеты с «ПФМ-1C», должна и машинка найтись. – Нагнувшись, Умник сосредоточенно осмотрел нижние полки слева. Сдвинул коробки с патронами, с натугой вытянул длинный ящик, открыл крышку. – Сколько вам может понадобиться? Боюсь, мне еще придется говорить с капитаном на эту тему…
– Не мои проблемы, – ухмыльнулся Рамир. При виде металлического стакана КСФ, набитого противопехотными минами, у него поднялось настроение. – Давай две. И подрывную машинку.
Умник вытащил нейлоновую черную сумку.
– Возьмите, Рамир, и убирайтесь. Какого черта вы вообще в лагерь приперлись? Сбросили бы мне на ПДА список, я бы доставил куда надо… – Он протянул Цыгану сумку с «КПМ» и кивнул на выход. Рамир перекинул лямку через плечо, отодвинул свободовца и сказал:
– А теперь поглядим, что у вас тут еще интересного есть…
Лесник разбудил Настьку около полудня. Позволив лишь ополоснуть лицо, подвел к столу, где лежала карта.
– Сюда гляди. Чтобы короче к твоей деревне выйти, надо это место миновать, – сталкер показал узкую полосу земли между двумя темными пятнами. – Слева Свалка, справа Темная долина, через них тяжело и долго. Во всяком случае, с тобой, – добавил он и почесал бороду, хмуря брови. – Если тебя преследуют, они скорее попытаются перехватить нас до этого байрака или на нем, потому что потом уже местность неспокойная пойдет, да и до Могильника недалеко. Если это какой-то нанятый сталкер, без личного в тебе интересу, он так и сделает. Надо подумать, как его обдурить…
Настька откинула с лица прядь тонких ломких волос, постучала пальцем по карте:
– Почему обязательно здесь идти? Раз они нас там будут… перехватывать, – девочка сглотнула. – Зона эта ваша… прямо дикие земли, а вы, сталкеры, дикари настоящие! Человека ни за что убивать…
– Глупая ты, – сказал Лесник. – Ничего тут не понимаешь. Не чувствуешь Зону.
– Конечно, – насупилась Настька. – Зато тебя наняли меня провожать и охранять, а не ругать. Я ценный объект.
– Объект, точно. – Лесник убрал ее руку с карты. – А не человек вовсе. Я говорю, обойти Свалку дешевле будет. А в Темную долину так просто не суются. Раз ты объект, то молчи и слушай.
Настька отодвинулась, уселась, скрестив руки на груди.
– Ну и ладно. Раз я объект…
Вытащив из-за одежды «Кровь камня», сталкер запихнул ее в мешочек на поясе, отогнув ворот, осторожно потрогал опухоль, поморщился. Артефакт, как обычно, не помог.
– Что у тебя болит?
– Не твое дело. – Он запахнул куртку, застегнул наглухо.
Из-за двери донесся слабый звук. Лесник вскочил, протянув руку к стоящей возле стола двустволке. Звук повторился – кто-то тихо скребся. Сталкер подошел к выходу, держа ружье наготове, отодвинул засов. Настька прижалась к стенке. Лесник приоткрыл дверь…
Внутрь скользнуло что-то темно-рыжее. Оно прыгнуло на стол, издав недовольное громкое «Мяу!».
– Ой, кот! – радостно воскликнула Настька, вытягивая руки.
– Не трожь, укусит, – предупредил Лесник. Высунув голову, он огляделся и опять закрыл дверь. – Это Кот.
– Я вижу, что не хомяк. – Настька сграбастала серого с черными и рыжими пятнами зверя в объятья, потерлась лицом об усатую морду. На ушах у кота торчали растрепанные кисточки. – Какой классный… Это твой приятель, о котором ты вчера говорил?
– Зовут его так, – хмуро сказал Лесник. – Кот, понятно? Пусти животное.
Настька вовсю гладила Кота, а тот, замурлыкав, улегся у нее на руке, свесив лапу и подставляя шею.
– Звери чувствуют, что я им плохого не сделаю, – возбужденно пояснила Настька. Пушистая туша зверя совершенно скрыла ее тонкую руку.
– Ишь, устроился, – хмыкнул сталкер, садясь на другой конец скамьи. – Раньше никого к себе не подпускал.
– Я животных люблю, ветеринаром стать хотела. – Настька наклонилась к Коту, что-то зажурчала ему в ухо. Тот потерся мордой о ее щеку.
О проекте
О подписке