давно, лет двадцать, не молился и не верил ни во что, несмотря на то, что для приличия говел каждый год
Как все мы, воспитанные на жирной излишней пище, изнеженные, без физического труда и со всеми возможными соблазнами для воспаления чувственности, и в среде таких же испорченных детей, мальчики моего возраста научили меня пороку, и я отдался ему.