Цитаты из книги «Психология искусства»

Поднялся вдруг весь псарный двор — Почуя серого так близко забияку, Псы залились в хлевах и рвутся вон на драку; Псари кричат: «Ахти, ребята, вор!» — И вмиг ворота на запор; В минуту псарня стала адом. Бегут: иной с дубьем, Иной с ружьем. «Огня! – кричат, – огня!» Пришли с огнем.

Первое, что бросается нам в глаза, – это необычная тревога, близкая к панике, которая так непередаваемо мастерски набросана в первой части басни. Удивительно то, что впечатление от ошибки волка раньше всего сказывается не растерянностью самого волка, а необычайным смятением самой псарни.

Рассказывают, что Кутузов сам указал на себя, как на ловчего, и, снявши шапку, провел рукой по седым волосам, читая слова: «А я, приятель, сед». Волк – это, конечно, Наполеон, и вся ситуация басни якобы воспроизводит то затруднительное положение, в котором очутился Наполеон после своей победы под Бородином.

Если хотите видеть весь глубокий и потрясающий истиною смысл названной басни Крылова, то читайте ее вместе с историей войны 1812 г.

Справедливо говорит Водовозов: «Волк на псарне» – одна из удивительных басен Крылова. Таких сокровищ между ними весьма мало. Не греша против истины, басню «Волк на псарне» можно назвать гениальнейшим творением словесного искусства; ни один баснописец – ни наш, ни иноземный – не создал ничего подобного»

Оно состоит в тех двух совершенно противоположных психологических планах, где одни движимы исключительно желанием спастись и сберечься от жертвы, а другие охвачены неожиданной и противоположной жаждой героического подвига, мужества и жертвы.

Приговорили — И на костер Вола взвалили.   Это одновременно означает и высший жертвенный героизм вола и высшее лицемерие прочих зверей.

все решительно речи зверей развертываются в плане лицемерного преуменьшения своих грехов при необычайном объективном их значении, например:   «…Притом же, наш отец! Поверь, что это честь большая для овец, Когда ты их изволишь кушать…»   Или покаяние льва:   «…Покаемся, мои друзья! Ох, признаюсь – хоть это мне и больно, — Не прав и я! Овечек бедненьких – за что? – совсем безвинно Дирал бесчинно; А иногда – кто без греха? — Случалось, драл и пастуха…»

И в людях, также говорят! Кто посмирней, так тот и виноват.

Смерть рыщет по полям, по рвам, по высям гор; Везде разметаны ее свирепства жертвы, —   два стиха, которые не испортили бы никакого описания моровой язвы в эпической поэме