Вышел на улицу, постоял у подъезда, пытаясь собраться с мыслями. Собраться не удалось. Тоскливо побрёл к «Лексусу». Некоторое время посидел в машине без движения, потом решительно завёл двигатель и поехал домой. Его ждала холостяцкая квартира, воспоминания о Татьяне и Ольге и размышления о том, что и почему с ним приключилось.

-10-

Сентябрь опечалил горожан блёклыми тучами и мелким противным дождём, который не прекращается уже неделю. Не скрывая грусти, город простился с ярким летом. По улицам туда-сюда снуют разноцветные зонты, но в их красках мало радости.

В тихом кафе уютно. Посетителей мало. За столиком в дальнем углу – две молодые красивые женщины. Мило беседуют, не спеша пьют красное вино, поджидая выполнения заказа.

– Ну что, Таня, каково живётся свободной женщиной?..

– Знаешь, Оль, отлично!.. Свободна и богата!.. Очень богата!..

– С чем тебя и поздравляю!.. – Ольга рассмеялась.

– Да, кстати… Не будем затягивать… – Татьяна вынула из сумочки пухлый конверт. – Твоё вознаграждение.

Ольга взвесила конверт в руке.

– Оч-чень приятно!..

– Спасибо тебе огромное, Оленька!.. Здорово выручила!..

– Нет проблем, Танюш, обращайся, если понадоблюсь.

Татьяна слегка замялась, но потом решительно тряхнула головой:

– Думаю, скоро понадобишься!..

– Вот как?.. Снова собралась замуж?.. За кого, если не секрет?..

– От тебя – не секрет. За очень хорошего человека. Кинорежиссёр, сценарист. Имя пока не назову. Очень известен и чрезвычайно богат. Уже не молод, но ужасно привлекателен. Обаятельный мужчина.

– И где ж ты его встретила?..

– А вот это – секрет, – рассмеялась Татьяна. – Места знать надо!..

– Ну и не говори. Не важно… А чего ж ты, ещё не успев выйти замуж, уже о разводе думаешь?.. Ведь говоришь – очень достойный мужчина.

Татьяна вздохнула.

– Знаешь… После истории с Олегом не верю я мужикам. Неужели все они – кобели, и им обязательно нужна смена ощущений?.. Эх, встретить бы такого, чтоб взял за руку и уже не отпускал – никогда!.. Неужели такого не существует?..

– Не знаю, – вздохнула Ольга. – Сама не отказалась бы от подобной встречи.

– Но… Ты что, в самом деле не хочешь пожить с ним, приглядеться как следует?.. Может, ты на этот раз встретила именно настоящего мужчину?..

– Вот это мы с тобой и проверим, – Таня подлила вина подруге и себе. – Не хочу разочарований через четыре года совместной жизни. Уж лучше сразу. И потом… не могу сказать, что влюблена. Будто что-то перегорело внутри. Вот здесь, – она коснулась груди.

– А если он не захочет жениться?.. Испугается, как услышит о брачном контракте?..

– Захочет как миленький!.. Никуда не денется, раз влюбился – женится!.. – пропела Татьяна и тут же посерьёзнела: «Ну, а если испугается – значит, не любит!.. А тогда на фига он мне сдался?..»

Подруги помолчали.

Подошёл официант, расставил блюда.

– Слушай… – сказала Ольга, когда официант удалился. – А если бы Олег не клюнул на меня?.. – она хитро прищурилась.

– На тебя?!. – широко распахнула глаза Татьяна. – Не смеши!.. Ты такая красавица!.. – бегло оглядела прелестное лицо, плечи и красивую грудь, высоко поднимающую блузку. – Не выдумывай!.. Это невозможно!.. Перед тобой ни один мужик не устоит!..

Ольга довольно улыбнулась.

– Ты тоже ничего, – решила отплатить подруге. – Красотка!.. А… Ты любила Олега?..

Татьяна погрустнела.

– Души в нём не чаяла. Позже поняла, что за характер у него. Олег – ненадёжный. Поняла, что хоть не изменяет, но избавится от меня, как только крепко втюрится в кого-нибудь. И я останусь на бобах и с разбитым сердцем. И решила: лучше уж я сама всё устрою, тогда уйду не с пустыми руками. И избегу душевных ран… Да, любила. Безумно!.. Даже когда мы с тобой обсуждали детали нашего заговора. Но после того как всё получилось по сценарию, любовь растаяла как дым!.. – женщина рассмеялась, показав белоснежные зубы.

– И это вполне естественно!.. – хохотнула Ольга, орудуя ножом. – Тань!.. А как ты испортила его машину?.. Ты что, хорошо разбираешься в автомобилях?..

– О, пришлось покопаться в Интернете. Но всё оказалось довольно просто: вынимаешь исправный предохранитель, устанавливаешь испорченный. Если водитель спешит – не станет искать причину неисправности, вызовет такси.

– Умничка!.. – похвалила подруга, цепляя на вилку кусочек отбивной.

– Ты тоже, – улыбнулась Татьяна. – А… знаешь… очень интересно: ты так быстро затащила его в постель!… Согласна, ты – неотразима. Но… как всё это происходило?.. Ну, ваш путь к постели…

Ольга чуть не подавилась вином.

– А вот это уже мой секрет!.. – ответила, смеясь. Поулыбалась, вспоминая что-то. – Знаешь, он думал, что просто гуляет со мной. Думал, что это он ведёт меня по городу. Наивный!.. Это я вела его к нужному дому!..

Подруги похихикали…

Вышли из кафе, разноцветные зонты распахнулись над головами.

– Ты куда сейчас, Тань?..

– Пройдусь по магазинам, поглазею. Хочу немного обновить гардероб. А ты?..

– Я – домой. По пути куплю бутылочку «Мартини» и коробку конфет. Для Марины, диспетчера такси. Вечерком загляну к ней, давненько не общались. Отличная девчонка!..

– А!.. Ну, передавай привет!.. – улыбнулась Татьяна.

– Обязательно передам, – махнула рукой Ольга и шагнула в поток людей. Вскоре её цветастый зонт затерялся среди других – жёлтых, зелёных, красных, синих, чёрных… У Татьяны зарябило в глазах, она отвернулась и зашагала в противоположную сторону. Шла и думала о себе – такой счастливой и такой несчастной одновременно. На глаза навернулись слёзы. А может быть, это были капельки дождя.

Маринованные помидоры

-1-

Нина Ивановна торопилась в поликлинику. Впрочем, торопилась – громко сказано, шла не быстро, сил не было на резвый шаг. Причём уже не первый месяц. С тех пор как у неё обнаружили серьёзное заболевание. С того времени и силы на убыль резко пошли. Будто бы даже не от самой болезни, а оттого, что Нина Ивановна узнала о ней. Узнала, пришла в отчаяние и в одночасье смирилась с участью. Результат?.. Была цветущей женщиной и вдруг превратилась в старушку.

Взяв в регистратуре карточку и поднявшись на нужный этаж, Нина Ивановна тоскливо окинула взглядом длинную очередь. Ох, сколько больных нынче! И с каждым приходом в поликлинику кажется, что очередь всё длиннее и длиннее. А врачи, как нарочно, держат каждого в кабинете всё более продолжительное время. Будто специально – чтоб не всех успеть принять! Им ведь за количество принятых пациентов не много приплачивают, сущие копейки, причём – только за платных, так чего стараться, из кожи лезть?.. И потом от скорости в этом деле, как и во многих других, может серьёзно пострадать качество, а это уже совсем никуда не годится!..

Дождавшись, когда подойдёт очередь, и успев за это время вздремнуть немного, Нина Ивановна вошла в кабинет. Смотри-ка, терапевт новый. Вернее – новая. Прежде был молодой симпатичный мужчина, а теперь вот – женщина в возрасте, под пятьдесят лет. Строга уж очень! А как зыркает через очки! И взгляд, главное, какой-то жутковатый, будто она тебя насквозь видит!..

Нина Ивановна положила карточку на стол перед докторшей и осторожно присела на краешек стула. Врач поперебирала небрежно исписанные листы, откровенно повздыхала. Опять онкология. Четвёртый пациент за день. И все – женщины. Видимо, мужики с таким вот заболеванием раньше на небеса отправляются. Ох, уж эта онкология!.. А чего удивляться?.. Научно-исследовательский институт атомных реакторов поблизости. Всего каких-то пятнадцать километров от города… Та-а-ак. Чего тут ей прописывали?.. Ага. Понятно. Правильно. А результат?.. Ясненько. Принимать те же препараты – бессмысленно. Врач подняла глаза на пациентку.

– Как себя чувствуете?..

– Как больная раком, – попыталась улыбнуться Нина Ивановна, но улыбка получилась кисловатой. Точнее – совсем кислой.

– Ясненько, – терапевт задумчиво постучала пальцами по столешнице. Пауза. Вдруг – решительно:

– В общем так, Нина Ивановна!.. Принимать будете те же лекарства, по прежнему расписанию, в установленных ранее дозах. Но очень прошу вас об одном: ни в коем случае не ешьте… – докторша многозначительно-пристально, будто выстрелила, посмотрела на пациентку поверх очков, замолчала ненадолго, – ни в коем случае не ешьте маринованных помидоров!.. Они вам категорически противопоказаны! Слышите?.. Категорически! Нарушите – умрёте!..

– Понятно, – захлопала глазами Нина Ивановна. – Не буду. Конечно…

– На этом – всё! – отрезала врач. – Следующий приём – через месяц. Перед приходом ко мне сдадите кровь на анализ, вот направления: из вены, из пальца.

Нина Ивановна взяла со стола талончики и направилась к выходу.

-2-

Вечером с Ниной Ивановной начало твориться непонятное: ужасно захотелось маринованных помидоров. Ну просто ужжжасно!.. Вот ведь, вроде бы особо и не страдала по ним никогда, а тут… Ну, нравятся, кушала с удовольствием, но чтоб вот так мучиться! Ничего не надо – только их, хоть тресни!.. И ведь, как нарочно, помидоров – завал в гараже, в погребе, – два месяца одними помидорами можно питаться!.. Вкусные, домашнего приготовления, сама закручивала. А две банки – вот здесь, в хрущёвском холодильнике припасены. У Нины Ивановны потекли слюнки: представила, как достаёт банку, ставит на стол, открывает, аккуратно достаёт помидорину, не вилкой –  ложкой, чтоб не проколоть нечаянно и не выпустить сок, и, держа добычу-деликатес над тарелочкой, с наслаждением надкусывает и всасывает удивительно приятную на вкус жидкость. Нина Ивановна непроизвольно сглотнула слюну, вздохнула. Нельзя. Умру ведь. Так врач сказала… Того нельзя, этого – что за жизнь такая?!.

-3-

Утром, едва Нина Ивановна проснулась, сразу же представились помидоры. Маринованные, конечно!.. Да-да, вот всё как вчера: достаёт, ставит, открывает, надкусывает… В желудке требовательно заурчало.

«Нет, это невыносимо!.. Сейчас же пойду и наемся!.. До отвала!..»

Она уже опустила ногу с кровати, но помедлила – вспомнилось строгое предостережение: «Категорически!.. Умрёте!..»

Нина Ивановна поспешно втянула ногу под одеяло. Нельзя. Иначе умру. Тоскливо вздохнула, пусто посмотрела в потолок. Белый. Как смерть. Её скорая смерть… Нине Ивановне в который раз стало невыносимо жалко себя, она слегка прикусила нижнюю губу, пытаясь удержать слёзы. Не получилось – влага всё-таки обильно выступила на глазах. Вытерла их и вдруг со злостью подумала: «А ведь всё равно умру: хоть ешь помидоры эти, хоть не трогай – конец один!.. Ну, позже на месяц-другой. Ну даже если на полгода – что меня ожидает хорошего?.. Да ничего! Что впереди – известно: только страх приближающейся кончины. И всё».

Решительно опустила на пол сразу обе ноги, упруго поднялась. А вот и не всё! Вот сейчас пойду и наемся маринованных помидоров! Самых вкусных на свете!.. Хочу! И плевать я хотела смерти прямо в её мерзкую харю!!!

Как решила, – так и сделала. Наелась. Сыто, довольно развалилась в кресле. Блаженство!..

-4-

Целый месяц, вопреки строгому указанию врача, Нина Ивановна ежедневно наслаждалась поеданием маринованных помидоров. На завтрак, на обед и на ужин. И иногда ещё между ними – нет-нет да и скушает одну-две. О, это была настоящая радость, – такая, какой она уже давно не испытывала!.. А может, никогда прежде. А про выписанные лекарства забыла вовсе.

-5-

Врач с нескрываемым любопытством разглядывала сидящую перед ней пациентку. Порозовела, похорошела. В сорок пять баба ягодка опять, а этой пятьдесят семь, и тоже ничего. Клубничка просто. На щеках здоровый румянец, в глазах молодой блеск. Интересно: у неё красивые синие глаза. А в прошлый её приход этого не заметила.

Терапевт улыбнулась.

– Как себя чувствуете, Нина Ивановна?.. – знала ответ заранее, но хотела услышать от подопечной.

– Хорошо, спасибо, – откликнулась на улыбку пациентка. – Очень хорошо!..

– С чем вас и поздравляю, – засияла докторша. – Нина Ивановна, вы здоровы. То есть – абсолютно!.. Из анализов следует: рака у вас нет!..

Нина Ивановна вытаращила глаза, рот сам по себе открылся, а сердце гулко, взволнованно забарабанило в рёбра.

– Правда?.. – Нина Ивановна судорожно сглотнула. – Это правда?!.

– Правда-правда, – засмеявшись, подтвердила врач. – Самая что ни на есть настоящая… Вы молодец, Нина Ивановна! Я очень рада за вас! Горжусь вами!..

– Спасибо вам, доктор!.. Спасибо огромное! – толком не зная за что – наверное, за радостное известие, за что же ещё?.. – благодарила бывшая больная.

Женщины тепло попрощались, дверь за Ниной Ивановной, размазывающей слёзы по щекам, закрылась.

Тут же вошла следующая посетительница – сухонькая, изрядно согнутая годами женщина лет шестидесяти.

Врач приняла амбулаторную карту, полистала, невесело вздохнула.

«И этой лекарства не помогают. Ох уж, этот рак!..»

Помолчала, внимательно посмотрела на пришедшую. Что ж…

– Ирина Никифоровна! – начала решительно. – Пока будете принимать те же лекарства по прежней схеме. Ко мне придёте через месяц. Перед приходом сдадите кровь на анализ, вот направления… И ещё, это важно, очень: ни в коем случае не ешьте… – пристально пальнула в пациентку взглядом поверх очков, прямо в глаза, – маринованных помидоров. Под страхом смерти!.. Ослушаетесь – умрёте!..

– Да не буду, не буду, конечно, – немного испуганно пожала плечами женщина. – Да я их, если честно, и не люблю вовсе! Вот свежие – да, очень, а маринованные… Равнодушна к ним как-то. Невкусные они. Ненастоящие какие-то…

– Всего хорошего, Ирина Никифоровна!.. До встречи через месяц. И помните про помидоры.

– Да чего ж там помнить! – уже на полпути к двери, не оборачиваясь, откликнулась посетительница. – Сказала же: не буду я их! Не люблю!..

«Ну-ну… – лукаво улыбнулась в её сутулую спину врач. – Не буду, не люблю… Посмотрим!..»

Политические

Поезд плавно набирал ход. За окном опять поплыли поля, покрытые ржавой пожухлой травой, скудно припорошенные снегом и неприглядно обрамлённые по краям редким серым кустарником, небогатыми невысокими лесополосами.

«Да, негусто снега в этом году, – почему-то грустно вздохнув, подумал Иван Михайлович. – А пора бы, конец ноября как-никак. И в купе никто не подсел. Не очень-то люди путешествуют поздней осенью да зимой, куда в эту пору ехать?..»

Михалыч ехал один от самой Самары. Скучно. Он был общительным человеком, любил весёлые компании. Ну, пусть не полное купе – хоть кто-нибудь занял бы полку напротив, и то ехать было бы гораздо веселее за разговором…

На подъезде к Свердловску надеждам Михалыча суждено было оправдаться: в купе, опираясь на палочку, вошёл невысокий пожилой мужчина, седой, с глубокими залысинами, открывавшими широкий крутолобый череп.

– Здорово, сосед! – весело поприветствовал он Михалыча, буквально впившись в него глубоко посаженными маленькими, цепкими глазками. Вероятно оставшись довольным увиденным, вновь прибывший широко и добродушно улыбнулся: «Будем знакомиться, али как?..»

– А чего ж не познакомиться?.. – охотно согласился Михалыч. – Мы добрым людям завсегда рады. – Иван Михайлович.

Попутчик ему понравился с первого взгляда, и не потому вовсе, что Иван Михайлович истосковался по собеседникам, просто понравился и всё. «Добрый человек», – определил Михалыч.

– Ну а меня Семёном кличут, – представился в ответ попутчик и поправился.

– Семёном Петровичем. Куда путь держим?..

– Тобольские мы, там проживаем, туда и катим.

– Ну, а мне до Сургута пилить, – вошедший поднял свободную нижнюю полку, пристроил видавший виды кожаный чемоданишко, поставил к окну яркий полиэтиленовый пакет, расписанный разноцветными надписями на иностранном языке. Или языках, кто ж его разберёт?..

Слово за слово, вскоре мужчины оживлённо болтали как старые знакомые, и на столе незатейливо нарисовалась вынутая из красочного пакета бутылка водки, которую тут же живописно окружили полбуханки чёрного хлеба, свежие огурцы и помидоры, расстелился-развернулся восхитительно пахнущий свёрток, в котором оказалась предусмотрительно нарезанная тонкими кусочками копчёная колбаска. Новые знакомые щедро плеснули в стаканы, взятые у проводницы, выпили за знакомство, закусили. Михалыч сразу раскраснелся, глаза весело заблестели.

«Вот это другое дело, – радостно промелькнула мысль. – А то всё один да один. Как в гробу!.. Скукотища!..»

Говорили обо всём, живо и неожиданно перескакивая с одной темы на другую: о детях, о внуках, об экономическом положении в отчизне и политической ситуации в других странах, да и какая разница, о чём говорить, когда позади пол-литра, и, способствуя продолжению беседы, на столе появилась новая бесшабашная подружка, один взгляд на которую вселял уверенность, что жизнь прекрасна?..

– А ты, Михалыч, где сидел?.. – вдруг ни с того ни с сего, оборвав своё же повествование, поинтересовался Петрович.

Иван Михайлович, несмотря на выпитое, слегка смутился. Даже немного протрезвел.

– Как догадался, не спрашиваю, – немного помявшись, ответил он. – Скорее, по наколке, что на левой руке. «Магадан». Да, было дело. Да только чего уж об этом?.. Дело старое. Хотя и забыть невозможно. Частенько по ночам – нет-нет да и привидится чего-нибудь из тех лет.

– Да ладно, Михалыч, не тушуйся!.. – подбодрил собеседника Семён. – Меня ведь эта чаша тоже не минула. Десять лет оттрубил на Кольском. А за что, спроси меня!.. За правду, Михалыч, за неё!..

Петрович наполнил стаканы на треть, намахнул горькой, не дожидаясь товарища.

– Чего ж такого натворил?.. – полюбопытствовал Иван, поднял свой стакан, залпом опустошил, чуть подался вперёд, вглядываясь Семёну в глаза, будто пытаясь отыскать-разглядеть в них что-то.

– А ничего не натворил!.. – повысил голос Петрович. – В те годы и творить ничего не надо было – ворота лагерей завсегда гостеприимно распахнуты! На вход, а вот в обратную сторону – далеко не для всех. Сколько народу полегло, сколько судеб, жизней загублено!..

Петрович сокрушённо покачал головой, уткнувшись помутневшим взглядом в стол, помолчал немного, потом поднял голову, серьёзно посмотрел на Михалыча и продолжил:

– Политический я, Иван. А всего-то и совершил грехов супротив Родины – правду-матку рассказал про житьё наше под немцем. Я ведь на фронт не попал – инвалид с детства. С тех пор как с лошади упал на всём скаку и охромел на одну ногу. Пришло время – признали негодным к строевой, остался в своём селе…

Петрович сделал паузу, вкусно похрустел огурцом, солидно откусил от бутерброда, точнее – отхватил половину мощными челюстями, пожевал с наслаждением.