5

Через силу поущайся на доблесть

(Подавляя силу, приобретаешь отвагу. Менандр Мудрый IV – III вв. до н. э.)

Дорога привела воинский отряд Мусы к голубому озеру, заросшему ивами и камышом. Подземные родники и лесные ручьи подарили ему холодную и очень чистую, прозрачную воду. Высокие, раскидистые дубы тянули свои узловатые корни к живительной влаге. Многочисленные следы небольших копыт вокруг, ясно показывали, что и местные олени приходят сюда по вечерам, попить водички. Дикие утки облюбовали это чудесное место и, прилетали сюда подкормиться молодыми побегами камыша и червяками в прибрежной грязи.

Лагерь раскинули очень быстро и умело. В середине круга поставили палатку сотника, в ней поселился и царевич Касим. Вокруг расположились палатки десятников, радом с каждым десятником его десяток. По периметру круга всю ночь должны были ходить караульные, сменяясь через каждые два часа. За сменой часовых обязан был следить заместитель сотника Ицхак, он лучше всех чувствовал время и просыпался точно в срок смены караула. Сказывался многолетний походный опыт.

Поужинали подстреленной накануне косулей. На закате Муса и Касим решили поохотиться на уток, но не около лагеря, где шум и суета казацкого лагеря их напугала, а на другом, противоположном берегу. Сотник и царевич не взяли с собой охрану, что это за охота с охраной, смешно себе и представить.

Привязав лошадей на зеленой лесной полянке, они приготовили луки с легкими стрелами и залегли в камышах. Солнце почти ушло за горизонт и сумерки мягко обволакивали землю. Лягушки завели свою песню. Комары стали тучами кружиться над охотниками и, нет-нет, да и покусывать их в незащищенные места. Утки прилетели большой стаей и уселись на воду, надеясь вволю поживиться этими кусачими, звенящими насекомыми и свежей зеленью.

Прямо против Мусы проплыли две большие кряквы, совершенно не обращая внимания на затаившегося в камышах человека. Сотник прицелился, мягко отвел вперед левую руку, натягивая тетиву. Стрела беззвучно сорвалась и ударила в шею незадачливой птицы, пронзив её насквозь. Муса тут же вошел в воду и осторожно стал продвигаться в сторону убитой дичи. Вот когда он пожалел об оставленной дома собаке по имени Шай! Вот когда бы пригодился этот тренированный для любой охоты пёс!

Утка была далеко и отплывала все дальше, вода уже доставала Мусе до груди. Он взялся одной рукой за толстый стебель камыша, а другой рукой, постарался достать убитую птицу. Лук и стрелы оставил на ближайшей иве. Наконец ему повезло, и утка оказалась в его руке.

Медленно повернувшись к берегу, Муса застыл от удивления. На берегу стоял высокий, широкоплечий человек. Во что он был одет трудно было разглядеть, из-за темноты. Но Муса хорошо увидел, что в правой руке незнакомец держал здоровенную дубину, а левой махал незадачливому казаку. Мол, давай выходи поскорее из воды! Вот когда сотник вспомнил предупреждение Петра о какой-то банде в лесу, у станицы. Стоя по пояс в воде Муса решал, что делать. Перед ним был только один противник. Если поднять шум, товарищи, конечно, услышат, но потом подумают, что их боевой сотник не смог справится всего лишь с одним, не воином, а простым разбойником! Да и бандитов пока неизвестно сколько. Услышат и они, бросятся помогать приятелю, тогда справится, будет гораздо труднее. А где Касим!? Он схвачен или на свободе?! Все сомнения вылетели у Мусы из головы.

Иду, иду – сказал он незнакомцу и двинулся в сторону оставленного лука и колчана со стрелами.

Оружие у меня, – тихонько сказал незнакомец – Выходи из воды медленно, не нагибайся к сапогам. Знаю где вы, казаки, засапожные ножи держите.

Медленно двигаясь к берегу, Муса сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, точно так, как учил его Ли Цидань, китаец живущий в его родном городке Каракалам. Он часто собирал мальчишек и учил их неведомым на Руси приемам нападения и защиты. Взрослые не мешали – казарский воин должен знать всё о войне и способах её ведения.

Муса напряг попеременно все мускулы спины, рук, ног. Потом мысленно представил себе, что время вокруг него замедляет свой ход, а он становится быстрым как пикирующий с неба сокол! Как молния, ударившая в дерево! Как мысль человека! Он становился быстрым и чрезвычайно опасным. Темнота вокруг него стала светлее, он уже ясно различал лицо стоящего перед ним человека, его медленно поднимающиеся руки, крепкие ноги в невысоких сапогах. Он слышал каждый звук вечернего леса – пение соловья неподалеку, какие-то шорохи слева и сзади.

Стремительный прыжок влево и удар на уровне сердца застал врасплох крадущегося к нему второго разбойника! Тот выронил кинжал из правой руки и мешком свалился под ноги Мусе. Казарин, перехватил медленно падающее оружие. Для него все стало двигаться гораздо медленнее, чем две минуты назад. Он ушел от дубины главного врага вправо и выпрямился за его спиной.

Его левая рука захватила шею противника, обе ноги уперлись спереди в его пах, а кинжал мгновенно оказался у горла врага. Несколько секунд понадобилось Мусе, чтобы повалить нападавшего и упереть его рот во влажную озерную землю. Он резко ударил неприятеля рукояткой кинжала по затылку, тот мгновенно затих.

Сотник огляделся. Всё было тихо. Их скоротечная схватка никого не потревожила. Один из нападавших был убит, другой без сознания. Крепко связав разбойника, вставив плотный кляп ему в рот, Муса подхватил свой лук и колчан со стрелами и, стараясь не шуметь, двинулся в ту сторону, где должен был быть Касим. Через несколько минут он почувствовал запах жареного мяса и увидел свет небольшого костра.

Касим был привязан к дереву, голова его была окровавлена, а глаза горели злым огнем. У костра хозяйничал один разбойник, а второй собирался пойти к озеру за водой, поэтому вытаскивал медный котелок из лежащего туту же наплечного мешка. До озера он не дошел – свалился, не издав ни звука, с перерезанным горлом. Муса был опытным степняком и поэтому решил, что лучше будет дать шанс и Касиму отомстить за внезапный захват. Он подкрался к привязанному соратнику, тихонько перерезал веревки и вложил в его руку свой крепкий засапожный нож. Касим мгновенно бросился на оставшегося разбойника и убил его ударом ножа в спину. Противник свалился лицом в костер, но никому не пришло в голову убрать его из огня.

Зря убил, Касим. Нужно было только ранить, а потом допросить – сказал Муса.

Меня сзади по голове дубиной огреть! Меня, чингизида! Он должен был умереть!

Ну ладно, пусть в этот раз будет по-твоему. Но в следующий, постарайся оставить в живых «для допроса». Убить можно и потом.

Муса, друг, я тебе обязан жизнью! Ты не думай, что я неблагодарный баран! Как только соберу свой улус под знаменем московского князя, будешь у меня первым в войске.

Касим, друг мой, я казарин, казак по-русски. Меня сделали всадником, когда мне было два года, а воином в двенадцать лет. Зачем мне чужое войско, у меня есть своё.

Тогда стань мне названым братом. Всё, что есть у меня будет твоим. Я буду слушать тебя как старшего брата. Научишь меня вашей казацкой воинской науке, русскому языку. Клянусь честью, что буду тебе хорошим братом!

Это очень серьёзно, Касим.

Я понимаю. Дай свою руку!

Касим положил руку Мусы на свою окровавленную голову.

Ну вот, наша кровь смешалась, теперь ты мой брат, а я твой!

Так произошло событие, полностью изменившее жизнь Мусы Гирея и всех его потомков.

6

Лукава мужа николиже не створи се друга

(Коварного человека не сделай себе другом. Менандр Мудрый IV – III вв. до н. э.).

Бездыханного пленника Муса и Касим привезли в лагерь и передали в руки своих бойцов. Ицхак тут же послал десяток на место ночной схватки и собрал все, что там оставалось. Послали гонца и в станицу Петра. Старшина заставы явился быстро, как будто только и ждал вести. Оказалось, что действительно ждал:

Муса, брат мой, как чуяло моё сердце, что нарветесь вы на этих разбойников! Отдай мне этого татя, я его допрошу в станице.

А может мы сами, это сделаем Петро? Он – наша добыча.

Кто с этим спорит? Только есть тут одна странность, я тебе о ней уже говорил. Необычный это разбойник. Обыкновенный грабитель не станет воровать около казацкой заставы – это опасно. Значит, у них были на это причины. Серьёзные причины. Допросим его ……. всерьёз, узнаем, что они тут искали, почему напали на двух вооруженных казаков? У меня в станице есть один умелец, из аланов, мертвого разговорит. Вы отдохните пока, путь у вас долгий и опасный. Нет ещё у нас порядка на дорогах. Ну и дела?! Получается, что даже казацкая сотня и то не может обеспечить себе безопасный проезд.

Хорошо, Петро. Сейчас я удвою караулы и спать! Только если пленник останется жив после твоего допроса, отдай его мне?

Договорились!

Ночь прошла спокойно, без происшествий. Ранним утром Мусу и Касима, с большим трудом, разбудил караульный.

Над синим озером поднимался легкий туман. Лягушки уже закончили свои песни и передали вахту дневным птицам. Дежурные тушили костры водой из кожаных ведер. Все было упаковано, лошади оседланы и уже нетерпеливо перебирали ногами, желая размять застоявшиеся за ночь мускулы. Осталось подать команду и отряд продолжит свой путь. Но Муса медлил. Наконец он вспомнил разговор с Петром.

Ицхак! Петр не присылал пленного? Или может письмо, записку какую-нибудь?

Нет, атаман!

Странно, неужели пленный умер при допросе?

Очень возможно, атаман.

Понимаю, но хоть бы сообщил, что удалось из него выжать?

Атаман, веди отряд дальше, а я сгоняю в станицу и выясню всё!

Давай! Сотня! Айдааааааа!!

Отряд двинулся по лесной дороге в прежнем порядке. Муса и Касим ехали рядом, ночное происшествие сблизило двух молодых воинов. А ритуал братания кровью тоже был не пустой формальностью, а очень серьёзным шагом.

Ицхак догнал их через час. Он, молча, сзади, подскакал к сотнику и стал ждать, когда тот обратит на него внимание.

Говори Ицхак!

Петр отпустил пленного, атаман.

Что! Как отпустил?! Почему?

Этот разбойник показал ему пайцзу.

Какую пайцзу?!

«Божье дело».

Так этот бандит из дружины митрополита?

Получается, что так.

Но Петро хоть выяснил, зачем они напали на нас?

Он не успел выяснить. Тот сразу показал пайцзу и ушел.

Наверное, ограбил какого-нибудь знатного дружинника и присвоил себе его пайцзу. Нельзя было отпускать его!

Ты знаешь Петра, он разумный казак, глупости бы не сделал. Я говорил с его заместителем Арье, тот уверен, что Петро поступил правильно. И ещё, он просит тебя быть как можно осторожнее в пути. Он тоже ничего не понимает, но у него плохое предчувствие. И он предлагает сменить маршрут. На Москву есть и другие дороги.

Ладно. Пойдем через Мещеры, но об этом сейчас никто не должен знать. Дойдем до кабацкой развилки и повернем направо.

Понял, атаман!

Ицхак, в знак согласия вскинул вверх руку с плеткой и присоединился к отряду.

Развилка дорог называлась кабацкой, потому, что на скрещении двух дорог стоял большой двухэтажный постоялый двор с корчмой и обширными конюшнями. Здесь хорошо кормили простой и обильной пищей. Ещё лучше поили, принимая в оплату все, что мог предложить попавший сюда путник. Монеты любой страны, драгоценности, шелка, пряности, оружие – любой товар. Все потом продавалось оптовым торговцам, а те в свою очередь перепродавали на рынках Москвы, Твери, Владимира или увозили полученное дальше, в Литву и германские княжества.

Держал постоялый двор старый литвин Вилкас со своими многочисленными родственниками. Молодые литовцы, вооруженные до зубов, несли караул вокруг обширного двора и мрачного двухэтажного здания гостиницы и трактира. Их жены, сестры и дети обслуживали постояльцев, большинство из которых были купцами, воинами, гонцами и прочими путешественниками. За молодым сосновым лесом стояла небольшая деревня, снабжающая трактир овощами и свининой. Путешественникам, не употребляющим в пищу мясо этого животного, предлагалась говядина или лесная дичина. Выбор горячительных напитков был небольшим – брага, мёд, пиво, греческое вино, вот и все, что могло согреть, порадовать и повеселить сердце одинокого странника.

Муса расположил сотню недалеко от дороги, раскинув лагерь по навсегда определенному уставом принципу. Казаки сразу поставили караулы, потом разожгли костры и начали готовить горячий кулеш, заправляя его жирным мясом убитого накануне кабана. В походе, мясо этого животного считалось чистым, и годилось в пищу. Тем более что среди казаков было много православных, употребляющих свинину в любое время. Муса, Касим, Ицхак и несколько десятников пошли в корчму – хотелось посидеть за столом, и, самое главное, послушать новости.

Их встретил сам хозяин Вилкас прямо у входа. Он взялся за отполированную тысячами рук дверную ручку и, распахнув дверь, сказал:

Проходите дорогие гости! Рады вам. Отведайте нашего угощения. Сегодня только для вас жареные глухари, нашпигованные мясом перепела, пироги с брусникой, малиной, мясом, репой, бараний бок на вертеле и ещё много чего. Есть чем вас порадовать.

Привет, Вилкас, старый разбойник, знаем мы, из чего ты готовишь бараний бок! Из старого козла! А греческое вино делают прямо здесь в подвале? А? – хлопнув хозяина по мощному плечу, засмеялся Ицхак.

Здоров будь, Ицик, славный воин. Ты ещё не стал есаулом? Во всем ты прав, но, бараний бок действительно отрезали не у козла, а у молодого барашка, который пасся на лесном пастбище староверов. Поэтому мясо имеет запах лесных трав и цветов. А вино разливают тут же в подвале, но из бочек, которые привезены цареградскими купцами.

Да ты же никогда не признаешься! Ладно, подавай на стол все что есть, самое лучшее, и сам приходи, расскажешь новости.

Когда-то, очень давно, Вилкас был молодым и сильным воином в дружине литовского князя Ольгерда. Литва постоянно воевала. Иногда литовские князья объединялись с русскими и нападали на татар, булгар или на своих соотечественников ставших, по общему мнению, на тот момент, слишком богатыми и влиятельными. Часто литовцы объединялись с бывшими врагами – Ордой, для нападения на русских князей, или с русскими для нападения на ордынцев. Все диктовалось сиюминутной политической и экономической выгодой.

Набеги были сокрушительными и быстротечными. Налетит стремительно литовское войско, например на владимирского князя, пожжет, пограбит, вырежет всех сопротивляющихся, захватит пленных для продажи на рынках Кафы и Византии, и так же стремительно откатится на прежние позиции. При таком налете молодой воин Вилкас был ранен палицей в голову. Некогда было подбирать раненых, русские собрались с силами и решили отбить награбленное добро. Так и остался лежать окровавленный Вилкас без сознания, на обочине. Кто-то принял его за мертвеца, обшарил карманы, забрал оружие и все, что нашел ценного – мертвому это не нужно.