Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой

Самая ожидаемая книга осени и Нонфикшен года в личном рейтинге. На случай, если вы, по каким-то причинам ,не знаете автора: Лев Данилкин лучший отечественный литературный критик и создатель эталонных биографий Ленина ("Пантократор солнечных пылинок"), Гагарина ("Юрий Гагарин "), Проханова ("Человек с яйцом"), с ленинской биографией взявший "Большую книгу" 2017. Не медийная фигура и, несмотря на очевидное - The Best - профессиональное превосходство, не часто появляется в публичном поле. Всякая новая его книга становится событием, "Палаццо мадамы" не исключение.

Исключительным, удивительным, неожиданным кажется, на первый взгляд, выбор объекта. После звезд абсолютной величины, какими были Вождь революции и Первый космонавт, после известного, отчасти одиозного, писателя-политика, всплеск интереса к которому так странно совпал с выходом новой данилкинской книги - после всех них внезапно женщина из сферы культуры, практически неизвестная широкой читающей публике. То есть, понимаете, о чем я? Логично было бы ожидать, что героиней, буде автор обратится к этому предмету, станет фигура. о какой у читателя уже сложилось некоторое мнение, как Бэлла Ахмадуллина, Майя Плисецкая, Галина Волчек, Екатерина Фурцева, Галина Вишневская, Ирина Роднина - наконец. О директоре Государственного музея изобразительных искусств им. Пушкина, я не постесняюсь признаться, что ничего до этой книги не слышала. И дополнительный подзаголовок "Воображаемый музей Ирины Антоновой" ничего не говорил мне-читательнице.

А между тем, женщина эта не просто удивительная, она уникальная, она потрясающая, она супергероиня - и последняя характеристика без намека на иронию. Лучше тысячи слов женщинам скажет о ней то, что в 90 она стучала по музею каблучками, в 70 выглядела лучше, чем в 50, а в 80 - лучше, чем в 70 И все это лишь дополнительные опции, прилагающиеся к той, что пришла в Пушкинский в 1945 научным сотрудником, в 1961 стала директором и больше полувека руководила им. За время своего управления (или правильнее будет сказать "правления", потому что Ирина Александровна была абсолютной и единовластной госпожой этих владений) превратив хороший рядовой музей в культурный артефакт международного значения. ГМИИ времени ее директорства воспринимался музейным миром если и не вровень с колоссом Эрмитажа, то явно куда серьезнее Третьяковки, к примеру. И символом его была именно она, мадам Антон`ов.

Она показала Москве Сикстинскую и Джоконду, ввела традицию рихтеровских Декабрьских вечеров, вернула авангард с выставкой "Москва-Париж"; не дала отобрать у нас Золото Трои Шлимановского клада, вступив в конфронтацию с мировым музейным сообществом - и победила. А еще, дочь директора завода с безупречным владением тремя европейскими языками (немецкий, французский и итальянский были у нее свободными), всю жизнь прожила в родительской квартире с мужем, сыном и мамой, ездила до последнего времени на жигулях-девятке и на девятом десятке не дала распилить в коррупционных схемах двадцать два миллиарда бюджетных рублей (но, говоря об этом, нужно осторожно добавлять: "по свидетельству людей. пожелавших остаться неузнанными").

"Палаццо мадамы" выстроено, в самом деле. как воображаемый музей Антоновой из тридцати восьми арт-объектов, по числу глав. Каждую предваряет описание картины или статуи, соотносящейся с содержанием главы, которая знаменует очередной этап биографии героини. "Клевета" Боттичелли к рассказу о "разоблачительных" статьях; "Давид" Микеланджело как иллюстрация к ее "террабилита" - особой мощи, вложенной в человека с потенциалом сокрушать голиафов; "Скрипка Энгра" Ман Рэя - ее музыкальность, любовь-одержимость музыкой, Ирина Александровна прослушала, кажется, все оперы, сколько ни есть в мире, дважды в месяц на протяжении всей долгой жизни ходила на концерты симфонической музыки, благоговейно обожала Рихтера.

Скажу откровенно, у книги высокий порог вхождения, она отодвигает "не своего" читателя уже на стадии названия и первой главы, которая показалась перенасыщенной специальными терминами даже мне, фанатичной поклоннице Данилкина. Кажется, это намеренное отсечение случайных людей, потому что автор, с его колоссальным журналистским опытом "сделай мне интересно" умеет в захватывающее с первых строк. Однако настроившись на приложение некоторого читательского усилия и перешагнув первый порог, оказываешься в совершенно дружелюбном пространстве, этаком роде Касталии для читателя.

Отдельной благодарности заслуживает возможность прослушать книгу в аудиоварианте в авторском исполнении. Лев Данилкин чтец хорош необычайно, с этими его олегтабаковскими интонациями, с чудесным произношением, напоминающим о московской орфоэпической норме: "Пушкинский" как "Пушкинскай" с редуцированной "а". А как он рассказывает о драматичном противостоянии Антоновой с немцами за золото Шлимана - слушается как триллер!

"Палаццо мадамы" - лучший из возможных подарок читателям. Браво, "Альпина"!

Данилкин относиться к числу тех авторов, книги которого рассматриваются мною с исключительным любопытством: выбор тем у Льва Александровича невероятен: Ленин (одна из важнейших книг в моей домашней библиотеке), Гагарин, внезапно Александр Проханов, теперь вот - Ирина Антонова.

Данную рецензию назвать бы следовало "Я и музей", где из сочетания моего  мнения о книге, моего впечатления, моего опыта и моих пристрастий вырос бы монолитный текст. Но тут дело немного в другом: в безупречности изложения.
Метод прост: берется долгий путь Ирины Антоновой, решается на эпизоды, каждый эпизод иллюстрируется картиной (не обязательно из коллекции Музея имени Пушкина), и получается конфликт трёх сторон: самого Ланилкина, разбирающего эпизод, картины и героини - Антоновой.
И Антонова выигрывает.
Автор восхищается: это важно. Автор покорен: сама Антонова в его представлениях: это сила.
Сила интернета, организатора, целостности, лидерства. Сила, приводящая к победе: и до восьмидесятых Антонова - через связи, настойчивость, понимание момента - выигрывает.
Но дальше что-то пошло не так, и будучи воспитанной до "фанатичной преданности делу" Антонова оказалась посреди руин, не ею возведенный, но - пока "Эрмитаж", "Русский музей" (А Санкт-Петербурге всего два места, где мне чисто физически хорошо: "Русский музей" и Казанский собор), Третьяковская галерея адаптировались, Антонова до последнего тянула, делая вид, что ничего совершенно не случилось ни со временем, ни со страной.
Отсюда - растерянность и откровенность лжи. Тот же эпизод с золотом Шлимана - очень показателен: нет у нас золота, а то, что все говорят, что есть - так они врут.
Антонова - это отличный концентрат всего того, что хорошего и плохого есть в сталинизме: безумное пристрастие к делу, ответственность и в то же время - откровенная варварская ложь.
(Стоит добавить, что ложь как государственная политика - это единственная новая черта старого доброго тоталитаризма).
И уход такой невероятной фигуры как Антонова с поста директора музея (1 июля 2013 года, когда самой ей - 91(!) - это не только уважение к старости (уж чего-чего, а старость уважать у нас умеют), но и отказ от методов руководства.
Перевод из категории "Директор" в категорию "Президент" - это не повышение. Президент академии наук решает, президент музея имени Пушкина - ничего не значит.

Путь Антоновой - это путь не глупого, образованного, знающего иностранные языки человека паралельно стране: страна живёт, живёт и музей.
Музей слепков, собранный Иваном Цветаевым (папа Марины и Анастасии, очень интересный человек).
Музей подарков Сталину (тоже любопытный момент истории).
Потом - хранилище Дрезденской картинной галереи (о Дрездене можно почитать в романе Курта Воннегута, ага - ага).
Потом - череда выставок: Пикассо, Шагал.
Мона Лиза - месяц в Москве.
Потом - выставка немецкого искусства.
А потом - сплошные потери веса и значения.
Все заканчивается скандалом: Ирина Антонова в прямом эфире требует вернуть ту часть коллекции Щукина,  которая хранится в "Эрмитаже".
Президент отмахивается (тогда отмах президента ещё не удивлял), Михаил Пиотровский в интервью негативит.
Печально: Антонову начинают поливать помоями порционно и систематически.
Феномен Антоновой - в строгости и стиле.

Я лично знал человека, который преданно, до фанатизма, трудился в одной организации. Как и Антонова, он считал, что трудится здесь - это уже благодарность, и многое не понимал: зачем людям деньги, когда они и так связаны с лучшим из миров. И так же его фанатизм его подвёл: изменилось время вокруг, но внутри, в самом человеке, ничего не менялось - и когда наступило новое время, он оказался не в лидерах мнения или его опыт и знания оказались востребованы, нет. Отказ от адаптации и принятие нового сотворили с человеком зло: он ушел из организации.

С Антоновой случилось такая же беда: человек, победивший Голиафа, выживший в Троянской войне, первой взлетевшей  на французские баррикады, не смог вписаться в поворот.

Трагедия сильной и независимой женщины - директора музея.

Но самое главное, что есть в этой книге: все было не зря. И Пикассо, и Матисс, и отвратительная Надя Леже, и Фурцева, и Горбачевы, все не зря, как не зря мы читаем Данте или наблюдаем за птицами на пруду, или ездим в трамваях под "Бонд с кнопкой". Все не зря. И Антонова прожила свою жизнь не зря.

У меня есть потаённый список любимых художников: Эндрю Уайетт, Рене Магритт, Бексиньский.  И если есть возможность прикоснуться к этому искусству, я ею пользуюсь.  Искусство - для меня - это немного личное, как музыка или поэзия (тут сложно: нет такого, что после сауны сидишь с пацанами с пивом, и тут один вдруг начинает читать Пастернака). И поход в музей - дело сугубо личное.

Антонова тут - человек, сделавший большое дело: благодаря ей люди узнали, что есть что-то другое, кроме соцреализма, и это "другое, кроме соцреализма" оказалось талантливее, ярче и свободнее.
(кем был бы Пастернак без внутренней свободы? комсомольским поэтом уровня раннего Р. Рождественского).

Меня всегда пугали люди, прожившие больше 90 лет. Аза Тахи-Годи, умершая совсем недавно в возрасте 102 лет. Или то же Юрий Любимов... из более приятных людей - Майя Плисецкая... прожившие такие долгие жизни, добившие успехов, закончили они - очень по-разному.
Кто-то в покое победителем, кто-то в скандалах...

Антонова умерла.
Книга закончена.