Щеки Белки вспыхнули. Действительно, зачем высокородному сублиму девчонка-оборванка с Кальмерана? В качестве кого она будет его сопровождать? Прислуги? Постельной принадлежности?

Она попятилась к двери, и вдруг ощутила спиной холодок. Как будто за ней кто-то стоял…

Взгляд ректора чуть сместился – над ней и правее. На его лице не появилось ни одной лишней эмоции, но Белка поняла – он видит то, что стоит за ее спиной! И не просто видит – внимает!

– Впрочем… – пробормотал он, поднимаясь и подходя, – почему нет? Если фон Рок будет не против компании, я дам вам те же три дня увольнительных, при условии, что по истечении их вы вернетесь в Фартум, а не сбежите. А теперь идите, студентка Лакрими!

Она резко обернулась, чувствуя, как шевелятся от страха волоски на затылке. Позади никого не было.

Кальмеранка выскочила из кабинета с ощущением, что смерть только что прошла рядом… Нет, не прошла! Стояла за спиной, дышала в ухо!

Она помчалась в мужское крыло, влетела в комнату парней, как будто за ней гнались…

Джей стоял у окна, глядя в звездную темноту, что кружила вокруг университета черным вороном с алмазными крыльями. Стоял так, как будто он тоже умер.

Она подошла к нему, обняла и прижалась щекой к его спине. Глупая, глупая… Нашла в ком искать родственную душу! И ничего поделать с собой не могла – ощущала его боль, как свою.

Фон Рок развернулся и, порывисто обняв, зарылся лицом в ее волосы.

– Я… я не готов к этому, – пробормотал он, – отец был не стар и совершенно здоров, когда я отправился в Фартум! Как это могло случиться, ума не приложу!

Белка не ответила, лишь обняла крепче. Анджей родился и жил в мире, где смерть была не властительницей – нищенкой, которую гнали от порогов домов достижения медицины и природная тайшельская выносливость, вот почему она стала для него откровением. Для Белки, каждый день видевшей ее рядом с собой, как лучшую подругу, смерть являлась самой обыденной вещью на свете.

– Как мама без него?.. – снова прошептал Джей.

И впервые в голосе всегда уверенного в себе тайшельца Белка услышала отчаяние.

– Я уверена, что твоя мама – сильная женщина, она справится, – твердо сказала она. – Но тебе нужно быть рядом с ней! Давай, я помогу собрать вещи… Что положить в сумку? И, если хочешь, я могу отправиться с тобой – ректор дал разрешение.

Анджей, отстранившись, посмотрел на нее. Его глаза подозрительно блестели, однако он улыбнулся – через силу.

– Ты тоже сильная женщина, Изабелла Лакрими! Я буду рад, если ты будешь рядом!

– Отлично! – Белка упрямо тряхнула волосами. – Тогда сейчас мы собираем твою сумку, потом – мою, и идем в Зал Приемов!

Дэль вернулась в комнату как раз тогда, когда соседка выходила из нее.

– Ты куда это? – прищурилась фриммка.

– Я отправляюсь с Джеем, – пояснила Изабелла. – Мы вернемся через три дня.

– Ну, ты и прохвостка, – с завистью рассмеялась Дэль, – лучший способ привязать к себе мужика – быть рядом с ним в минуту его слабости!

Белка посмотрела на нее, как на душевнобольную, и вышла, ничего не сказав. Все равно не поймет!

Джей уже ждал ее в Зале Приемов. Рядом с ним стоял Привратник, такой, каким она помнила его по прибытии в Фартум – высокий, худой, в серой хламиде с низко опущенным капюшоном. Тонкие чуткие пальцы держали посох. Из-под капюшона выглядывали седые, давно не стриженые космы, заплетенные в косицы.

– Добрых гостей, Привратник! – поздоровалась Белка и встала рядом с Джеем, плечом к плечу.

Тайшелец с благодарностью посмотрел на нее.

– Идите в портал, – проворчал Привратник. – Сублим, я отправлю вас к входу в ваш дом, если не возражаете!

– А можете чуть в сторону – на поляну между платанами? – неожиданно сказал Джей.

– Сделаю, – кивнул тот.

У Белки внутри будто прыгал разыгравшийся котенок – она сейчас покинет Фартум и увидит Тайшел, вот это да! Сбежать не было даже в мыслях. Кальмеранка уже поняла, что в университете готовят уникальных специалистов. Грешно отказываться от подарка судьбы, подарка, который когда-нибудь позволит ей расквитаться с Беронцем!

Зал Приемов смазался, темнота ударила под дых, а затем восхитительные запахи влажной земли, зелени и росяного утра достигли обоняния.

Изабелла открыла глаза и огляделась. Вокруг стояли древние платаны, накрытые желто-зелеными кронами, как старухи гадальщицы, что сидели на перекрестках Санмора – платками. Над головой возносилось небо. Не голубое, каким она привыкла видеть его на Кальмеране, а сливочное, с едва уловимым оттенком нежно-розового. Оно казалось какой-то сладостью, вроде зефира, и от него так и хотелось откусить кусочек.

Царил покой, пели птицы, от капелек росы на травинках поднимались маленькие радуги.

Анджей поставил сумку и глубоко вздохнул:

– Дома.

Белка разглядывала его во все глаза, как какое-то чудо. Она никогда не говорила этого слова, и не надеялась, что когда-нибудь скажет. Есть такие опасные слова, к которым стоит привязаться, и получишь в ответ боль, например: дом, навсегда, люблю…

– Идем! – Джей подобрал свою сумку и забрал у Белки ее. – Познакомлю тебя с мамой…

– Она, правда, герцогиня? – Девушка забежала вперед, заглядывая ему в лицо и ища признаки отчаяния, но он был собран, будто перед важным экзаменом.

Кажется, она, сама того не подозревая, своими словами там, в его комнате, придала ему верный настрой!

– Правда, – он слегка улыбнулся, – но ты ее не бойся!

– Я никого не боюсь, кроме ректора, – фыркнула Белка.

Они вышли из парка и направились к дому, который выглядел даже величественнее, чем резиденция Санморского правителя. Здание стояло полукругом, будто обнимая великолепную лужайку, усаженную разнообразными цветами, украшенную скульптурами, фонтанами и беседками в кущах яростно цветущих лиан. На белоснежную лестницу страшно было ступить, и Белка замешкалась – после прогулки по траве подошвы сапог наверняка были испачканы.

Анджей оглянулся на нее с удивлением.

– Ты чего? Давай, поднимайся!

Великолепные двустворчатые двери распахнулись, и на пороге показался седой старик с такой выправкой, что Белка невольно втянула живот и потянулась вверх, стремясь выглядеть выше.

– Сублим, как хорошо, что вы приехали! – воскликнул старик, бросаясь к нему и забирая обе сумки. – Ее Светлость держится, но мы все видим, как глубока ее скорбь!

Джей потрепал его плечу, пробормотал:

– Конечно, старина, конечно.

И быстро пошел внутрь дома. Белка едва успевала за ним, по пути крутя головой во все стороны. Больше всего дом фон Роков напомнил ей публичную библиотеку Санмора – случилось ей однажды выкрадывать оттуда какую-то рукопись. То было величественное здание, построенное на деньги Обители Планиды Спасителя – крупнейшего Кальмеранского монастыря, располагавшегося неподалеку от города. С высокими потолками и стенами, отделанными плитами бело-розового камня с искусной резьбой. Конечно, здесь не было грубовато сработанных деревянных шкафов с мудростью тысячелетий, не было конторок переписчиков, с водруженными на специальные подставки древними фолиантами, с разнообразными чернильницами и аккуратно сложенными в пеналы перьями. Здешняя мебель отличалась функциональностью, легкостью и изяществом. Светильники и великолепные люстры в основном изображали разнообразные цветы, на светлые и пушистые ковры наступать было также страшно, как и на белоснежную лестницу при входе.

Но в помещении, куда Джей привел Белку, смешали светлые и темные краски, тем самым приглушив свет. Да, белые стены огромной комнаты со столом посередине, на котором стояли сияющие витые вазоны из миглора, полные странных, сумрачно-сиреневых цветов, были ослепительно белыми, однако казались посеревшими. Такого же, сумрачно-сиреневого цвета лежали на столе широкие полосы ткани, ими были занавешены окна. Впоследствии Белка узнала, что тайшельцы подобным образом украшают комнаты в доме умершего.

За столом сидела женщина редкостной красоты, в бледно-лиловом траурном платье. Сидела с прямой спиной, аккуратно сложив руки на коленях… и смотрела прямо перед собой.

– Мама, – тихо сказал Анджей и, быстро подойдя, обнял ее, легко поднял со стула и прижал к себе. – Мама!

– Анджей! – прошептала та, утыкаясь лицом ему в грудь. – Наконец-то… Я не знала, когда ты сможешь…

– Тш-ш-ш, – он гладил ее по голове, как маленькую, – я уже здесь.

Герцогиня взглянула через его плечо и увидела Белку. Та поспешно отвела взгляд, ощущая себя не на своем месте.

– А кто это прелестное дитя? – удивилась герцогиня.

– Прости, мама, не представил! – Анджей подвел ее к Белке. – Моя однокурсница и подруга – Изабелла Лакрими с Кальмерана. Изабелла – это моя мама, герцогиня Франсуаза Атенаис Клэр фон Рок.

Белка замешкалась, раздумывая, нужно ли ей кланяться, делать реверанс, или еще что-нибудь, и очень удивилась, когда герцогиня просто взяла ее за руку. Пальцы у нее были тонкие и бледные, как произведения ювелирного искусства, но сильные.

– Очень рада познакомиться с подругой моего сына, – улыбнулась Франсуаза, выделив слово «подруга». – Ах ты, Великая Сопричастность, вас же надо устроить!

Она тронула изящный матовый браслет на запястье, и в комнату тут же заглянула приятная девушка в форменной одежде.

– Покажите нашей гостье ее покои, Мирми! Изабелла, вам следует переодеться к прощальному ужину.

Белка с ужасом вспомнила о том, что у нее нет ни одного платья, однако Джей пришел на помощь:

– Мы – студенты Фартума, мама, нам полагается носить форму.

– А, ну тогда конечно, – кивнула герцогиня.

Изабелла выдохнула и поспешила за горничной.

Выделенные ей покои оказались трехкомнатными, с шикарным бассейном и таким навороченным санузлом, что она тысячу раз возблагодарила Спасителя за то, что тот в свое время познакомил ее с Дэль, которая прекрасно разбиралась в подобных технологических наворотах.

– Прощание в семь, ноэль, ужин – в восемь. А сейчас освежитесь и отдохните. Вам что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо!

Белка отпустила прислугу царственным взмахом руки, на мгновение представив себя женщиной по имени Франсуаза. И ей стало смешно. Девчонке с Кальмерана разве суждено носить платья с такой королевской грацией, иметь такой цвет, а главное выражение лица, как у высокородной тайшелки?

Она отправилась в ванную, приняла душ, на всякий случай почистила форму и сапоги, и в одном белье упала на огромную кровать, на которой можно было лежать вдоль, поперек и по диагонали – место, явно рассчитанное не на одного человека! Подумав об этом, Белка хмыкнула. Странное чувство духовного родства, что робко проросло тогда, когда она неожиданно рассказала Джею о своем аресте и попадании в Фартум, для нее оказалось куда более удивительным и ценным, чем возможность завести с ним постельную интрижку. К ее облегчению, Анджей, похоже, думал так же, и, несмотря на то, что проводил вдвоем с кальмеранкой много времени, подтягивая ее по многим предметам, никогда не делал попыток соблазнить. Изабелла не призналась бы никому, но за это она горячо благодарила Спасителя, ведь для нее после Сальваореса не осталось в близости ни неизведанного, ни интересного. Однако поначалу она переживала за Джея, поскольку считала, что с ним что-то не так, раз он не пристает к ней, а напрямую спросить не решалась. Но однажды она застала его в одном из укромных мест университета, целующимся с девушкой на курс старше и… испытала облегчение. По всей видимости, у Анджея существовали определенные принципы, включающие запрет на романы с девушками из своей «команды». Он и на Дэль, которая была намного красивее подруги и всячески пыталась обратить на себя его внимание, с самого начала реагировал с обычным дружелюбным спокойствием.

Белка, наслаждаясь ничегонеделанием и удобством кровати, провалялась до вечера, и была готова к назначенному времени. Когда раздался стук в дверь, она поправляла манжеты белоснежной рубашки, выглядывающие из-под обшлагов форменной куртки.

– Войдите!

На пороге показался Джей, и на мгновение Изабелле захотелось обнять его, как тогда в комнате, такие боль и напряжение виднелись в его зрачках, в обострившихся скулах и сжатых губах. Наверняка, он провел все это время у гроба отца, вспоминая и прощаясь.

Белка никогда ни с кем не прощалась.

– Идем, – сказал он, – церемония не длинная и не сложная. По тайшельскому обычаю приглашенные на прощание проходят слева от гроба, касаются руки умершего и вспоминают что-нибудь хорошее, связанное с ним. Но ты просто стой рядом со мной.

Девушка молча кивнула.

В огромной комнате, задрапированной сиреневым, были открыты окна, и лиловые занавески печально колыхались на ветру. Аромат сиреневых цветов, целого моря сиреневых цветов, стоящих в вазах вдоль стен и в середине помещения – у гроба, не был тяжел, однако сердце от него сжималось, будто от горечи сожалений. Череда людей показалась Белке бесконечной. Герцогиня стояла в стороне, и Джей встал рядом с ней. Страшась чужих взглядов, кальмеранка юркнула ему за спину – отсюда она могла, оставаясь незамеченной, наблюдать за происходящим.

Тайшельцы двигались размеренным строем, как на параде. Легкое касание руки умершего, иногда поклон, и уже подходит следующий серо или синеглазый, с выражением печали или задумчивости на породистом лице. Недаром о них ходили легенды как о сверхлюдях – столько красавцев и красавиц, собранных в одном месте, Белка не видела никогда!

Лежащий в гробу мужчина с благородным профилем казался спящим. Девушке казалось, что она узнает в мертвом лице черты Джея, и от этого ей было странно – тот мертвый, этот, живой, рядом. Возможно, впервые она задумалась о смерти не как о необходимой части бытия, а как о категории.

От раздумий отвлекли гортанные крики.

Герцогиня судорожно вздохнула и сделала шаг вперед. Джей держался на полшага позади. Белка осталась на месте.

В комнату, двигаясь так слаженно, будто синхронно танцевали, вбежали вооруженные люди в боевых мундирах, усиленных рубитовыми щитками. Воины выстроили коридор, который вел к гробу. Спустя мгновение вошел седовласый тайшелец. Он был очень высок и широкоплеч, и двигался с тяжелой грацией воина – Изабелла понимала толк в таких вещах. За ним следовал молодой мужчина, похожий на пожилого так, что не возникало никаких сомнений в прямом родстве. Седовласый прошел к гробу между солдатами, оттеснившими шеренгу прощающихся, и положил руку на руку герцога фон Рока.

Белке показалось, что все присутствующие затаили дыхание. От тайшельца исходило такое ощущение силы и власти, что девчонке с Кальмерана захотелось спрятаться подальше или склониться в поклоне. Но она упрямо вздернула голову. Все, что пугало – вызывало в ней протест и желание взять верх. Даже этот огромный человек с сильными и чуткими руками… убийцы.

Седовласый повел плечом. Коридор из солдат тут же переместился к герцогине фон Рок. А он уже шагал по нему – широко и уверенно, как у себя дома.

Франсуаза начала приседать в глубоком реверансе, однако он не дал ей его закончить – взял за плечи и на мгновение прижал к себе. Отпустил. Взглянул на Джея.

Белка следила за ними, затаив дыхание. Нет, она никогда не видела столько красивых и полных силы людей, собранных в одном месте!

– Будь сильным, Анджей Карл Вильгельм, – сказал тайшелец и вдруг… посмотрел на Белку.

Девушка обмерла. В глубине синих глаз седовласого мелькнули и пропали насмешливые демоны. Наклонившись, он поцеловал Франсуазу в лоб, развернулся и пошел прочь.

– Мои соболезнования, герцогиня, – сказал подошедший к ней юноша с глазами такими же синими, как и у отца.

И она ответила:

– Благодарю вас, наследник Тсалин!

Юноша пожал Джею руку и быстро ушел за седовласым. Одна за другой пары солдат с оружием самого устрашающего вида покинули помещение, оставляя за собой тишину сродни кладбищенской, которая спустя несколько мгновений развеялась шепотками:

– Император был здесь!

– Фон Рок был его другом!

– Император лично пришел попрощаться!

Герцогиня, бледная как смерть, пошатнулась. Белка, успевающая замечать все, бросилась к ней и поддержала, в ту же минуту и Джей обнял мать.

– Благодарю, дитя, – прошептала Франсуаза девушке, тяжело опираясь на ее руку, – ничего, сейчас пройдет… Здесь душно.

Душно не было. Из благоухающего цветами сада во все огромные окна задувал свежий ветер, не давая горечи сиреневых цветов стать отупляющей.

Поздно вечером, после церемонии прощания и ужина, на котором собрались только близкие друзья и сослуживцы фон Рока, Белка лежала в постели, вспоминая события прошедшего дня. Ей казалось, горький аромат еще витает в воздухе, но, скорее всего, это печалился дом по своему хозяину – человеку по имени Карл Вильгельм Густав. Человеку, которого Белка не успела узнать.

Скрипнула дверь. В комнату зашел Джей, прошел к кровати, сел на край. Изабелла молча смотрела на него. Ей было сильно не по себе – в такие минуты любой мог проявить слабость и попросить ласки! Даже Анджей…

Но вместо поцелуев и страстных объятий он тихо произнес:

– Спасибо за то, что была со мной сегодня… И рядом с мамой тоже!

Белка повыше подтянула одеяло – легла голой, и погладила его плечу:

– Ты справился, Джей! Как и твоя мама! Она – восхитительная женщина!

Анджей нежно улыбнулся.

– Восхитительная, ты права.

– А скажи мне, тот седой… Это, правда, император?

– Да, император Парфилий. Отец работал в его прямом подчинении.

– А юноша – его сын?

Джей кивнул.

– Наследник Тсалин.

– А почему их имена так отличаются от тех, что носят тайшельцы?

– Император должен отречься от семьи и своего прошлого, он принадлежит только родине, – пояснил Джей. – Имена берутся из древнетайшельского языка, на котором и до сих пор ведутся службы в наших храмах, и несут положительный вербальный заряд. Парфилий – означает благоденствие. Тсалин – процветание.

– А как выбирают имена?

– Их не выбирают. Когда наследник становится совершеннолетним, он проводит ночь Посвящения в бдениях в алтаре главного храма и выходит оттуда с именем, которое каким-то образом уже знают и он сам, и священнослужители.

– Мысли читают? – хмыкнула Белка.

Джей пожал плечами, но не улыбнулся.

– Не знаю. Мы склонны видеть в этом божественное провидение.

Он неожиданно склонился к ней, и она сжалась, почувствовав близкое тепло его тела. Но тайшелец бережно поцеловал ее в лоб, усмехнувшись, поправил одеяло.

– Белка, ты мне как сестра, – сказал он, – не надо меня бояться!

– Я… – она отвела взгляд. – Я не боюсь…

Как сказать ему, что ждать от мужчины попытки овладеть, даже от такого, близкого друга, – привычка девчонки с Кальмерана, от которой не так просто избавиться?

Джей поднялся и подошел к окну.

– Наверное, в твоей жизни в родном мире все было совсем не просто, – сказал он и впервые за день позволил себе расстегнуть верхнюю пуговицу мундира. – Я почти ничего не знаю о Кальмеране, кроме тех сухих фактов, что мы изучаем в Фартуме. Да, это немало, но это – теория! Расскажи мне?

Изабелла мгновение подумала, а потом попросила:

– Отвернись, я оденусь. А то чувствую себя рыбой на прилавке.

– Я лучше выйду, – засмеялся Джей. – Когда будешь готова – позови.

Едва он покинул комнату, она выскользнула из-под легчайшего одеяла и натянула чистую футболку и спортивные брюки, которые носила в свободное от учебы время.

– Заходи!

Джей устроился в кресле у окна.

– И что тебе рассказывать? – улыбнулась кальмеранка, сев поверх одеяла и скрестив ноги.

Он пожал плечами.

– Что угодно…

Изабелла внезапно поняла – Анджей пришел, потому что не может быть один. Семейный врач фон Роков, статный мужчина с висками, посеребренными сединой, что-то давал выпить герцогине после ужина – и глаза той почти сразу начали закрываться. Горничные увели ее в покои, чтобы уложить спать. А Джей не принимал никаких лекарств, и в доме, полном аромата сиреневых цветов, не мог уснуть, ощущая потерю каждую минуту – как кровоточащую рану на сердце.

– Что тебе рассказать… – пробормотала Белка.

И заговорила негромко, глядя в пустоту. В пустоту, в которой Кальмеран раскрывался, как дивный цветок, полный лесов, полей, холмов и птичьего гомона. Став старше и научившись, благодаря Сальваоресу, неплохо владеть мечом и, еще лучше, ножом, Белка часто уходила за городские стены и подолгу гуляла одна, минуя разноцветные квадраты полей по едва видимым тропкам, валяясь в стогах сена и бездумно глядя в небо. В такие моменты она не была настороже, как всегда в стенах города, и, честно говоря, ей было хорошо. Проблемы начинались, когда она возвращалась.