Глава 2. Принцесса Бадр Аль-Будур

Не ведаю, кому вздумалось опорочить честное имя Ала ад-Дина, но скажу, что юноша никогда не был вором – это также верно, как то, что солнце по милости Аллаха восходит на востоке и заходит на западе. Да, Ала ад-Дин был несколько ленив и простоват, но при том являл собою честнейшего человека, не укравшего за всю свою жизнь и медной монеты. Да и мыслей подобных в голове юноши не возникало. Ну как можно, скажите на милость, украсть чужое, заработанное тяжким трудом? Хотя Ала ад-Дин всей душой и завидовал богачам, швыряющим золотые монеты направо и налево, и никак не мог взять в толк, откуда у них столько денег, когда остальной люд чахнет от нищеты и голода, трудясь, не разгибая спины, день-деньской. Но широкая душа юноши была светла и мечтательна, а потому, если он и завидовал кому, то разве что белой завистью.

Нужно сказать, его престарелая мать выбивалась из сил, чтобы прокормить себя и непутевого сына, не желавшего жить честным ремеслом и питавшего глупые надежды внезапно разбогатеть, не ударив палец о палец. Все, чем занимался Ала ад-Дин, так это игра на петушиных боях или в кости, где ему редко, но все же везло, хотя чаще он все-таки проигрывал. Еще привлекали юношу книги. Они таили в себе удивительные, прекрасные миры. В книгах Ала ад-Дин открывал для себя далекие дивные страны и невероятные приключения героев древности, сказочных и неведомых существ, которых никто никогда в глаза не видывал, постигал любовь и добро. Все в книгах было не так, как в жизни, и мечтательный Ала ад-Дин желал всей душой попасть хотя бы в одну из сказочных историй, прочитанных им. Но миры эти оставались для него столь же недосягаемы, сколь и надежда несказанно разбогатеть в один прекрасный день. Увы, все это были лишь мечты.

Но сегодня Ала ад-Дину повезло. На петушиных боях он выиграл целых четыре медных монеты, да еще и новенькую лампу подарили. Старая совсем уж пришла в негодность – вот мама-то обрадуется! Да, но не мешало бы прикупить масла для лампы. Дома, насколько помнил Ала ад-Дин, масло давно закончилось. И мука подходила к концу, а уж о мясе Ала ад-Дин и не помышлял вовсе.

Бредя меж базарных лотков, Ала ад-Дин старательно зажимал нос, чтобы не слышать чудных запахов свежеиспеченного хлеба, наваристого лагмана или румяного шашлыка. От них у у молодого человека начинало урчать в животе и неудержимо текли слюньки. Можно было, разумеется, купить одну палочку шашлыка – стоила он всего две монеты, – но тогда не хватит ни на масло, ни на муку, и завтра просто не из чего будет печь лепешки. В этом случае Ала ад-Дину волей-неволей придется пойти работать носильщиком или зазывалой. Плохо было и то и другое. От таскания тяжеленных тюков с товарами к концу дня разламывалась спина, а от надрывного крика Ала ад-Дин к вечеру только сипел и не мог толком произнести ни единого слова. А платили за все это жалкие три-пять монет.

– Шашлык, отличный шашлык! – нахваливал свою стряпню шашлычник на углу одной из лавчонок. – Уважаемый, не проходите мимо. Покушайте, прошу вас, не пожалеете!.. О Аллах, пошел прочь! Будет еще всякий оборванец нюхать мой прекрасный шашлык своим противным носом!

– Фрукты, овощи, зелень! Спелые помидоры, ароматные огурцы, инжир – нежный как поцелуй красавицы! Все свежее, только с огорода. Вот, попробуйте, уважаемый! Куда вы, эй? Попробуй, кому говорю!..

– Плов, отменный жирный плов! С бараниной, айвой и нутом! Пальчики оближешь! Эй, убери свои лапы – сначала заплати, а потом облизывай!..

– Халаты, штаны! Эй, парень, штаны не нужны? Сам ты «женский» – это мода такая!.. Узко ему, видишь ли, и с розочками!..

– Чувяки, крепкие чувяки! Сносу нет… Где дырочка? Какая дырочка? А ну, иди отсюда, презренный привереда! Дырочка… Фасон такой, летний!..

Ала ад-Дин только крепче сжимал челюсти, отворачивался и шел дальше вдоль торговых рядов, выискивая глазами нужное ему. Купить хотелось все, но он стойко противился искусам, с трудом отводя глаза от прилавков. И вдруг, случайно, скосив глаза на очередной прилавок со сладостями, он зацепил кого-то из прохожих плечом.

– Ох! – быстро развернулся Ала ад-Дин. – Простите. С вами все в порядке? – Ала ад-Дин подбежал и помог подняться с колена молодой девушке, чье лицо наполовину скрывал никаб.

– Идиот! Куда летишь как угорелый? Глаза, что ли, дома оставил? – выпалила девушка, сверкнув прекрасными очами и нахмурив насурьмленные брови.

– Зачем так сердиться, уважаемая? Я же извинился, – надулся Ала ад-Дин. – И я вовсе не нарочно толкнул вас.

– Не нарочно! Вот отрубить бы тебе голову, знал бы тогда, – проворчала девушка, отряхивая подол платья.

– Тогда я уж наверняка бы запомнил, – усмехнулся Ала ад-Дин.

Девушка недобро стрельнула глазками, но ничего не сказала, лишь гордо выпрямила спину и вскинула подбородок.

– Но кто ты, луноликая?

– Ты знаешь мое имя? – Длинные ресницы девушки взлетели вверх. – Ты… узнал меня?

– Я впервые тебя вижу, о несравненная, – честно признался Ала ад-Дин. – Но все-таки, как тебя зовут, красавица?

– Странно. – Девушка оглядела нахального юношу с ног до головы.

– Почему ты так смотришь на меня? – несколько смешался Ала ад-Дин.

– Кто ты, что так развязно позволяешь вести себя со мной? Принц? Хотя, нет, на принца вовсе непохож. – Девушка наморщила носик, остановив взгляд на драных штанах Ала ад-Дина.

– Неправда. Ничего подобного я себе не позволял, – не согласился с заносчивой девицей молодой человек. – Меня зовут Ала ад-Дин, сын Али аль-Маруфа.

– Никогда не слышала о таком, – еще сильнее нахмурила бровки красавица. – Кто он?

– Он был башмачником, лучшим башмачником в городе, – гордо произнес Ала ад-Дин и утер нос рукавом.

– Башма-а-ачником, – с неясной интонацией протянула девушка. – Тогда все понятно.

Она развернулась и собралась уйти, но Ала ад-Дин вновь окликнул ее:

– Постой! Ты ведь так и не сказала, как тебя зовут.

Девушка порывисто обернулась и озадаченно похлопала ресницами.

– Меня зовут Бадр аль-Будур! – с вызовом произнесла она отчетливо.

– Кто?! – вытаращил глаза Ала ад-Дин и, упав на колени, припал к земле. – Прости, о луноликая¹! Не узнал!

– Встань сейчас же! – Девушка кинулась к нему и потянула за локоть.

– Не встану, – пробормотал Ала ад-Дин, стучась лбом в хорошо утоптанную землю. – Не смею, о прекрасная принцесса Будур!

– Встань, кому сказала! Ну же! – Девушка продолжала тянуть Ала ад-Дина за локоть, но сил у нее не хватало. – Народ же смотрит, а я здесь тайно.

Базарный люд и вправду начинал оглядываться на странную парочку, застывая на месте и создавая давку. Ведь где это видано, чтобы молодой парень гнул спину перед девицей.

– Ах, тайно! – Ала ад-Дин вскочил на ноги и огляделся. – Ну, чего вылупились? Оступился, упал – с кем не бывает?

Народ, досадливо качая головами, начал неспешно расходиться. Представление закончилось, так и не начавшись.

– Пойдем, о принцесса Будур, я провожу тебя… вас. А то мало ли чего.

Ала ад-Дин пошел вперед, не оглядываясь. Девушка долго смотрела ему вслед, потом догнала юношу и пошла рядом.

– Ну-ка, посторонись, – руками раздвигал Ала ад-Дин народ. – Посторонись, кому говорю! Прут, будто стадо баранов. Да дайте же пройти! Нет, ну что за люди!..

– Прости, – почему-то шепотом спросила Будур, семеня рядом со своим проводником, – но что такое «баран»?

– Баран?

Ала ад-Дин так внезапно остановился, что принцесса налетела на него и отшатнулась, пихнув локтем носильщика с тяжелым тюком на плечах. Тот огрызнулся, недобро зыркнув на девушку, и скрылся в толпе.

– Ты не знаешь, что такое баран? – обернулся к девушке Ала ад-Дин. Глаза его выражали крайнюю степень недоумения и удивления. Будур только плечиками повела и томно вздохнула, опустив глазки.

– Баран – это такое лохматое, кудрявое животное с рогами и выпученными глазами. И еще с вот такой, – показал Ала ад-Дин, чуть разведя в стороны руки, – зад… о, простите, Ваше Высочество! С таким вот курдюком.

– А что такое курдюк? – заинтересовалась красавица.

– Как же вам объяснить? Из него делают жир. Еще когда готовят шашлык, между кусочками мяса насаживают его.

– Так бы и сказал, что баран – это шашлык! – фыркнула Будур. – Пошли дальше.

– И вовсе баран не шашлык, – заупрямился Ала ад-Дин. – Какой же он шашлык, если бегает и говорит вот так: «бе-е-е»?

– Бе-э-э, – отозвался баран, привязанный к деревянному столбу мясной лавки.

– Во! Вот это и есть баран, – указал на него пальцем Ала ад-Дин.

– Бе-э-э! – недовольно потряс рогами баран.

– Вот он? – Глаза принцессы вновь расширились. – Это баран?

– Разумеется, а что тут такого?

– А-а… как же его жарят на палочках? – не поверила Будур, а Ала ад-Дин только хлопнул себя ладонью по лбу.

– Вы и вправду ничего не знаете?

– Можешь говорить мне «ты». Мне нравится, когда ко мне обращаются на «ты». А тебе?

– Не знаю, – честно признался Ала ад-Дин. – Да и какая разница, о принцесса Будур!

– Огромная! И прекрати уже окать, – топнула принцесса ножкой, обутой в изящную туфельку, обшитую жемчугом. – Во дворце окают, на улице окают. Ты вот еще… Но ты так и не сказал, как же его жарят.

– Кого?

– Да барана! Кого же еще? – вспылила Будур.

– Ах, барана, – понимающе протянул Ала ад-Дин. – Ну, значит, его режут, затем освежевывают…

У девушки закатились глаза, она покачнулась и с тихим стоном растянулась на земле.

– О всевышний! Что с вами, о принцесса?! – бросился к ней Ала ад-Дин.

– Бе-э! – рванулся баран на привязи так, что дрогнул столб.

– Ай! – мгновенно пришла в себя принцесса и, поспешно сев, прижалась к ногам Ала ад-Дина. – Не хочу про баранов! И шашлык тоже больше есть не буду.

– А я бы сейчас съел палочку, а может, и две, – мечтательно облизнулся Ала ад-Дин и потянул носом воздух.

– Да? – Будур посмотрела на него снизу вверх, затем поднялась с земли и отряхнула платье. – Так пошел бы и съел.

– Интересно, на что? – хмыкнул Ала ад-Дин.

– О чем ты?

– О деньгах, разумеется. Деньги нужны. – Ала ад-Дин потер средний и большой пальцы руки один о другой.

– Деньги? Разве шашлык дают за деньги?

– Ты где вообще выросла, принцесса? – подозрительно покосился Ала ад-Дин.

– Во дворце! – бросила красавица, поправляя никаб. – И нечего на меня так смотреть!

– Оно и видно, что во дворце. А у нас за все платить надо. Пошли уже, а то до вечера до твоего дворца не доберемся. – Ала ад-Дин развернулся и быстро зашагал прочь с базара.

– Постой! А разве у тебя нет денег? – поспешно нагнала молодого человека Будур. – Наш главный визирь Юсуф только и говорит, что народ счастлив и живет в достатке.

– Врет он все, ваш визирь, – поморщившись, сплюнул в сторону Ала ад-Дин.

– Как врет?

– Откуда же я знаю, как! Врет, и все тут, – буркнул Ала ад-Дин. Эта детская наивность уже порядком ему надоела. – Если хочешь, то сама спроси у людей, как они живут.

– А меня замуж хотят выдать, – немного помолчав, неожиданно заявила Будур и опустила голову.

– Так ты из-за этого сбежала из дворца?

– Не сбежала, а ушла развеяться. А жених некрасивый, даже страшный. И старый.

– Ты его видела?

– Конечно! Он же часто к моему отцу приезжает в гости. Постой, не туда.

Принцесса потянула Ала ад-Дина за рукав, уводя его в сторону, лишь они немного отдалились от шумного базара и углубились в довольно грязный район города, застроенный ветхими домишками.

– Куда ты? Дворец там, – указал юноша общее направление рукой.

– Ты думаешь, я через ворота вышла?

– Я ничего не думаю. А разве нет?

– Нет!

– Но как же ты в таком случае собираешься попасть обратно?

– Через забор, разумеется, как же еще?

– Ты что, через забор перелезла? – не поверил Ала ад-Дин. Картина перелезающей через высокий, трехметровый забор принцессы так и застыла у него перед глазами.

– А что, нельзя?

– Нет, почему же. Только, мне кажется, через ворота проще.

– А кто меня выпустил бы через ворота?

– Почем я знаю, – дернул плечами Ала ад-Дин, едва поспевая за девушкой. – Ты же все-таки принцесса.

– Постой. – Будур вдруг остановилась на распутье трех дорог и завертела головой. – Кажется, вот сюда.

– Да тут везде забор, куда ни пойди, – сказал Ала ад-Дин, засунув руки в дырявые карманы.

– Сама знаю! – огрызнулась принцесса и не совсем уверенно указала пальчиком вправо. – Сюда.

– А может, прямо или налево?

– Нет, именно вправо! – топнула принцесса. – Я метку запомнила на стене.

– Ах, метку, – понимающе покивал Ала ад-Дин. – Тогда другое дело.

Но принцесса уже не слушала, устремившись к только ей одной известной цели. Ала ад-Дин поковылял за девушкой, посмеиваясь про себя.

Вскоре они вышли к высокой каменной стене, тянувшейся насколько хватало глаз вдоль широкой безлюдной улицы. Из-за забора торчали ветви старых платанов и пальм с широкими листьями и гроздьями свисавших зеленовато-желтых неспелых бананов. Из листьев одной из пальм на Ала ад-Дина таращилась наглая обезьяна. Она кривлялась, противно визжала и корчила рожи, но юноша решил не связываться с ней. Мало ли, вдруг окажется какая-нибудь царственнородная мартышка – дворец султана, как-никак!

Игнорируя нахальное животное, Ала ад-Дин придирчиво оглядел стену, что-то прикидывая в уме. Принцесса тем временем подошла к самой стене, приложила к ней руку и задрала голову.

– И как же ты здесь перелезла, о принцесса? – насмешливо спросил Ала ад-Дин.