Впрочем, пришла спасительная мысль, что приближалась дорожная впадина – как уже ясно, самое удобное место для мастера автобусных злодеяний. Вряд ли до того момента карманник будет рисковать, значит, есть еще минута, чтобы успокоиться. Георгий еще крепче сжал ладонь на никелированной перекладине, за которую держался, готовясь к удару, физическому и моральному.

Наконец удар состоялся, и как только шевельнулась «кукла», Георгий выпустил газету и натренированным движением, резко вогнал ладонь в карман.

Один палец карманника оказался сжат мертвой хваткой железной длани охотника, но этого было достаточно: мышонок с прищемленным хвостом – уже не разбойник.

…Георгий зафиксировал чужую ладонь у себя в кармане, не давая ей вынырнуть обратно. Для этого не требовалось больших усилий, Георгий был гораздо сильнее того, кто сейчас пыхтел у него под ухом, слабо подергиваясь, явно не желая привлекать внимание публики к своему положению. Свободная рука карманника лишь крепко обхватывала торс человека-капкана, не совершая рискованных движений. Они оба напоминали пару друзей, едущих в автобусе, спина к груди, придерживающих друг друга, и о чем-то вполголоса спорящих. Вот что, оказывается, такое – подковерная борьба.

– Отдай!.. – прошипел вор прямо в лицо Георгию, устрашающе тараща взгляд, которые уже не вызывал никакого страха у того, кто, вывернув шею, ответно, через темные очки, с презрением и ненавистью смотрел в скверные глаза.

– Отдай, – уже не так свирепо, шепотом, потребовал вор, – и тебе тогда ничего не будет.

Георгий хрипло засмеялся: его опять пытаются запугать, – как червя, как навоз… Он одержал победу – в первую очередь над собой, – он стал Георгием. Но не прошло и минуты, как его хотят опять оборотить в Жоржика. Нет, мстить, конечно, он уже не будет: мщение – удел слабых. Но восстановить справедливость, – сейчас, немедленно, – святая его обязанность.

Он дождался, когда автобус затормозил на остановке, и крикнул:

– Господа, у меня в кармане рука вора!

Автобус ахнул, концентрируя внимание на голос, ближние расступились, увидев две руки в одном кармане.

Карманник рванулся, что оказалось бесполезным: Жорж был готов к такому повороту событий. Тогда карманник пустил в ход свободную лапу. Сначала всей пятерней, как клешней, больно ущипнул Георгия за бок, а затем, после короткого размаха, резко вонзил кулак в спину противника, попав в область почки. У Георгия от боли подкосились ноги. Зверь пошел на все, что возможно в его положении, поэтому медлить больше нельзя.

Сейчас Георгий резко вынет воровскую руку из своего кармана, на который уже смотрит пара десятков глаз, вскинет ее вверх, показывая народу, кто ворует его кошельки, затем скрутит преступника и сдаст, с помощью граждан, в милицию. Все это было продумано давно, и сейчас лишь еще раз пронеслось в голове со скоростью света.

Георгий рванул, что было силы, захваченный палец наружу! Но…

…Ладонь вора не вылетела из кармана, как предполагалась, а застряла, зацепившись за вшитую стальную струну. Вместе с треском рвущегося шва Георгий услышал, а может, просто почувствовал, щелчок. И тут же нечеловеческий рев возвестил о том, что палец, за который рванул Георгий, сломался.

Георгий выпустил руку, палец которой только что ненамеренно повредил. Безотчетно бросился к открытой двери и, протиснувшись в щель, образованную испуганными пассажирами, вывалился наружу. Упал, больно ударившись коленкой, но тут же вскочил и быстрым шагом ушел в толчею людей возле рынка. Оттуда нырнул в один из дворов, который очень кстати был безлюден, быстро снял парик, усы и очки, бросил в заранее приготовленный пакет, туда же отправилась и куртка. Далее пошел уже спокойно. Он уже был другим человеком, похожим на добротного семьянина, идущего в магазин, помахивающего пакетиком, который очень кстати прикрыл небольшую прореху, по шву, в области кармана.

Георгий хотел уйти как можно дальше, но потом, осененный счастливой догадкой, сделав небольшую петлю, возвратился к остановке, на которой только что сошел. Остановка гудела как улей. Не заметив ничего для себя опасного, подошел ближе. Люди обсуждали случившееся полчаса назад на этом маршруте. В говорливой женщине, находившейся сейчас в центре внимания, Георгий узнал очевидицу происшедшего.

– …Ну, я уже десятый раз рассказываю, он как крикнет: «Отдай кошелек!» А тот убегать. Этот его поймал, скрутил, и давай пальцы ломать! Чтоб, говорит, больше неповадно было! Я тебе инструмент твой, говорит, расстрою! Этот в шоке, лежит, воет, корчится. А того и след простыл. «Скорая» подъехала…

– Правильно! – отозвался тщедушный мужчина в толстых очках. – А то уже почти в открытую тянут. А как с ними еще бороться? – только пальцы отламывать.

Все мнения сводились к тому, что надо отламывать, отрубать, четвертовать, – «как в Арабских Эмиратах» (по версии одного из собеседников).

Выждав немного, Георгий вставил и свои слова, которые, как он предполагал, очень скоро станут доминирующими в городских слухах:

– Я знаю, в чем дело!.. – Публика обернулась к нему. – В наш город, из столицы!.. – Он огляделся и понизил голос: – В наш город из столицы командировано специальное подразделение, которое будет бороться с карманниками. Среди них есть даже женщины. Работают группой, как минимум три человека. Будут повсеместно ломать пальцы.

– Да вы что!

– У меня знакомый чин в милиции, – просто объяснил Георгий, пожимая плечами.

– А как на это смотрит сама милиция?

– Официально, конечно, не поддерживают, вы же понимаете, но… Препятствовать не будут! Правда, у наших никто и не спрашивает: прямое подчинение Москве. Местным властям приказано ничего не знать. Только, – Георгий еще раз огляделся, – я надеюсь, вы понимаете, что все это между нами.

Публика успокаивающе закивала.

– Гениально!

– Давно бы так! А то чего не воровать, коли некому унять.

Только одна женщина отреагировала несколько не в унисон общему настроению:

– Что ворам с рук сходит, за то воришек бьют.

Впрочем, это была уже другая тема, развивать которую у Георгия не было никакого желания.

На другой остановке, он озвучил следующую версию, по которой выходило, что ломатели пальцев – группа неформальная, но очень решительная и способная, пользуется негласной поддержкой органов правопорядка. Имеет даже свой устав и название: «Карманные мстители».

Затем Георгий зашел в ближайший двор, подсел к старушкам в беседке. Встрял в разговор и поведал любознательным женщинам о нескольких случаях на городских объектах, где карманникам, при попытке воровства, сломали пальцы. Причем, в одном из таких случаев присутствовал сам покорный слуга слушательниц в качестве случайного свидетеля. По настоянию пожилого люда Георгий торопливо пересказал сюжет, который ему посчастливилось услышать от очевидицы-фантазерки, и добавил, что все это дело рук маньяка-возмездника по кличке Ломадзе. Кличку он добавил просто так, из куража, когда покидал приятную кампанию.

Вечером Георгий парился в небольшой баньке на окраине города, считавшейся элитной, – он не постоял за ценой, полагая, что сегодня особый случай. Все было на высшем уровне, в том числе сопутствующий неспешной обстоятельному мытью сервис: комнаты отдыха, бар… Впрочем, Георгий, не притязательный в отдыхе, выбрал самые простые напитки – водку и пиво, благодаря «простоте» ему удалось очень быстро отключиться от земной суеты, и время прошло незаметно. Глубоко за полночь его отвез домой услужливый работник бани, проводил до дверей и даже донес прикупленную размякшим клиентом коробку шампанского.

Утром шампанское оказалось очень кстати: день начался с пены и брызг – благородных признаков истинного гусарства. Георгий крутил любимую музыку юности, которая гоняла ностальгическое настроение от вдохновляющего мажора до умиротворяющего минора. Вскоре под одну из таких мелодий он благополучно, расслабленно заснул, но был разбужен назойливым телефонным звонком:

– Георгий! Что с тобой? Я вчера звонила тебе до поздней ночи. Где ты был? В бане? Это ужасно. Что у тебя там за оргия? Еще только полдень, а ты уже подшофе? Ты для этого от нас избавился на целый месяц? Спасибо за отдых, дорогой! Куда ты катишься? Что значит «прости за все»? Что значит «прощай»? Нет! – здравствуй! Я тебя никому не собираюсь отдавать! Мы немедленно выезжаем! Да-да, я не хочу больше ничего слушать, сейчас же иду за билетами!

8

Утро после полутора суток забытья выдалось солнечным. А поскольку Управление внутренних дел располагалось недалеко от дома, то Георгий пошел пешком. Чувство, испытанное несколько дней назад, когда он впервые вышел перевоплощенным человеком, сегодня повторилось с обратным знаком: такую эмоцию, вероятно, переживает человек, после неволи вышедший на свободу, – опять прежний он, опять прежний мир. И что, на самом деле может быть прекраснее состояния, когда не надо притворяться.

Выяснилось, что майор, начальник уголовного розыска, к которому приходил Георгий поделиться своей бедой, уже несколько дней как подполковник, и возглавляет все городское Управление. Что ж, в этом для визитера не было ничего плохого.

Георгий был принят на удивление быстро. Правда, для этого ему опять пришлось проявить свои некоторые артистические возможности, чтобы убедить секретаря в том, что отлагательство решения вопроса грозит общегородской безопасности.

С новыми погонами офицер смотрелся гораздо лучше. В глазах стало меньше грусти, исчезла безнадега.

– Спасибо, вы очень проницательны, – подполковник указал глазами на стул, – а откровенны настолько, будто сдаваться пришли.

– Так оно и есть. Прошу учесть добровольную явку и готовность помогать следствию. А если серьезно, то просто приглашаю к сотрудничеству. Есть кое-какие наработки.

– Весь внимание, – подполковник опять выдал усталый майорский вздох.

Георгий вкратце пересказал суть дела: от разработки сценария до реализации. Особо подчеркнул важность того, что ему удалось распустить слух о «спецгруппе», «Карманных мстителях» и маньяке «Ломадзе».

– Возможно, вашему отделу это пригодится в плане профилактики. По-моему, грех такое не использовать.

Подполковник молчал, смешно выпятив нижнюю губу так, что она закрывала верхнюю, поигрывал карандашом и блуждал ничего не выражающим взглядом по всему кабинету. Георгий продолжил:

– Я надеюсь, мне зачтется то, что травму я нанес непреднамеренно. Так сказать, в пределах необходимой обороны. Есть свидетели, их не трудно будет отыскать. А то, что скрылся с места происшествия… Аффект!

– И часто у вас бывают… гм-м!.. – аффекты?

– Признаюсь, уже месяц я нахожусь в различных формах аффекта, – поведал Георгий доверительно. – Сейчас, возможно, последняя стадия: ничего не боюсь, разговариваю, как видите, смело, хоть и, наверное, виноват; на ваш взгляд – нагло. Сам сую голову в гильотину. Впрочем, я не врач… Но, употребляя мой профессиональный жаргон, – явно, что какая-то фаза на нуле. Никаких раскаяний и сомнений! Странно! Если честно, то я хочу, чтобы вы либо развеяли весь мой победительный пафос, либо…

Георгий умолк и глубоко вздохнул, переводя дух.

Подполковник поднял телефонную трубку:

– Сержант! Принеси нам… – он вопросительно глянул на Георгия: «Кофе, чай?..», – чайку! – Откинулся на кресле и забил подушечками пальцев обеих рук чечетку на полированной столешнице. Пальцы выдавали то барабанную дробь, то копытный галоп, то переходили в беспорядочный бег толпы. Это продолжалось до тех пор, пока девушка в форме не принесла поднос с двумя стаканами чая в мельхиоровых подстаканниках.

– Угощайтесь! – Подполковник кивнул на яства, и сам стал сосредоточенно готовиться к поглощению напитка: погрузив в стакан пару кусочков сахара, помешал ложечкой в одну сторону, затем в другую. Чуть подумав, добавил еще кусочек, повторив роторные движения. Наконец сделал первый глоток и блаженно улыбнулся.

– Кто вы по специальности? Откуда ваш жаргон? – Подполковник откинулся на спинку кресла, видимо эта поза ему очень нравилась.

– Я энергетик. – Георгий решил, что «художественная» часть их беседы окончилась, и пришла пора коротко и понятно отвечать на вопросы. Он поставил на стол недопитый стакан и даже несколько от него отстранился.

– О! – улыбнувшись, воскликнул подполковник, махнув рукой на Георгия. – Постойте!.. Как любит говорить один мой знакомый, к месту и не к месту: у меня есть аналогичный случай! Вот. Однажды в очень раннем детстве, я залез на батарею отопления и засунул кусочек проволоки в розетку, – все, наверное, так делали. Так меня, знаете, как тряхнуло! – будто ветром сдуло! На пол! Как не убило, не знаю. Прибежал к родителям, кричу: «Ветер!» Они: где ветер, какой ветер? Конечно, разобрались, в чем дело, и весь день меж собой разговаривали об электричестве. Потом перешли на грозу, на шаровые молнии… Я хоть и маленький, но на усик наматывал… А вечером пошел дождь, загремел гром… Суть в том, что электрическое потрясение и вообще впечатления от того вечера сформировали во мне такую блажь-фантазию: когда-нибудь в комнату, где я буду находится, обязательно влетит шаровая молния. Вот. Бесполезное, по сути, явление… Но мне этого очень хочется! – Подполковник бодро улыбнулся и повертел в руках пустой стакан: – Пока не везет!.. А очень жду! При том, признаюсь, есть все же небольшой страшок: а как себя нужно будет вести, если она прилетит?.. Двигаться нельзя. Замереть – тоже не гарантия от неприятностей… Разве что… – подуть?.. Еще чайку? Впрочем, – подполковник глянул на часы, – скоро у меня прием по личным вопросам. – Он поднял трубку: – Сержант, посетители есть? О!.. – лицо стало озабоченным, – мест не хватает?.. Конечно, приглашайте… Через минуту. – Подполковник, не в стиле всего предыдущего поведения, резко бросил трубку на место и глянул на Георгия и извинительно развел руками: – Служба!..

Обратный путь Георгий решил проделать на автобусе: было интересно посмотреть на плоды своего труда, если они имелись. Все, что ему довелось увидеть и услышать, порадовало. Пассажиры автобуса активно переговаривались, что раньше для полусонного города было несвойственно:

«Нужно просто внимательно смотреть. В оба!» «Не только на себя, но и на соседа!» «Если что подозрительное или просто странное – не стесняться, спрашивать, делать замечания». «И не бояться воров, пусть они нас бояться!» «Это же первые трусы! – все тайком!» «Я думаю, что теперь опасаться нечего: в автобусе всегда кто-нибудь из мстительной группы едет, хотя бы один». «Да бросьте, он всего-то один: маньяк по фамилии Обломов! Но везде успевает!» «Это вы, женщина, с чем-то другим спутали». «Да я и сам кому хочешь рога пообломаю, пусть только сунется!»

Послезавтра с юга возвращается семья. Завтрашний, последний «холостяцкий», свободный день Георгий жертвенно решил посвятить тому делу, на который потратил весь отпускной месяц. В принципе перелом в битве наступил, вот-вот противник дрогнет и побежит (как только в бой вступят основные силы), но последний залп с его скромной позиции не будет лишним. Сейчас он думал не о себе: с собой уже все в порядке.

Он выверил путь отступления: здесь, на краю рынка несколько складских построек, построенных беспорядком в разное время. Сюда он отбежит после «операции», затеряется, как и в прошлом случае, быстро переоблачиться в реальный образ, выйдет в люди в удобном для него месте.

В полдень, когда торговля шла особенно бойко, на окраине рынка, в центре одной из групп покупателей раздался страшный крик:

– А-а-а!..

Толпа отхлынула от места, где раздался душераздирающий вопль, и увидела скрюченного человека, судорожно сжимающего одной рукой запястье другой руки. Человек стонал, видимо, от нестерпимой боли.

– Что с вами?!..

– Палец!.. – простонал человек. – Он сломал мне палец! – Бессильно указал в центр рыночной площади: – И убежал туда!..

Последовал странный групповой выдох, будто толпу, как единый организм, поразила невероятная догадка: «Вор!..»

– Да это же карманник!..

– Бейте его!

– Бейте!..

Человек в центре круга перестал стонать и замер, видимо, не понимая, кого собираются бить. А когда понял, то попятился к тому месту в круге, где образовался спасительный просвет.

Но замешательство толпы было лишь минутным. Как только раненый человек повернулся, чтобы ретироваться, он тут же получил удар кулаком по лицу, по спине ударили чем-то тяжким. Но человек устоял. Это его спасло. Ему удалось вырваться из круга и побежать в сторону складов. Толпа кометой ринулась за ним. Какие-то предметы, в том числе камни летели в сторону убегавшего, некоторые достигали цели и отскакивали от спины. Когда он пробегал мимо последних рядов, за которыми начиналась спасительная череда строений, один из лавочников ловко запустил в него башмак, который угодил в голову. Наконец, удовлетворенная толпа отстала, улюлюкая вслед…

Жена, намеревавшаяся у поезда обнять Георгия, вдруг отпрянула, увидев на его лице грим (но это было еще не все!), под которым, – о, ужас! – просматривался подглазный синяк и свежая ссадина во всю щеку.

В жене заклокотали слезы, которые не давали ей говорить всю дорогу до дома. Выручали дети, которые щебетали, рассказывая о южноморских впечатлениях. И все же она взяла себя в руки, – переступив порог квартиры, твердо заговорила:

– Георгий. Твое лживое поведение. Бани. Оргии. Странные прощания. Георгий. Только не лги. Я все пойму. Ты еще мой?

Загоревшая, посвежевшая телом, но осунувшаяся лицом, с трогательными тенями под глазами, она была необычайно мила. Впрочем, это сейчас не имело особого значения. Георгий и без этого подхватил бы ее на руки и закружил по комнате, хаотично покрывая милое тело поцелуями…

…Мгновение, и жена пушинкой взлетела вверх!

…Короткий вскрик, и они оба рухнули на пол.

Георгий лежит ниц, неуклюже прижимая вывернутую руку к спине и постанывая.

Жена решительно задирает ему рубашку к лопаткам, и теперь ее очередь вскрикнуть: вся спина мужа похожа на кусок маскхалата с синими пятнистыми узорами, причем в одном месте явно поработали пальцы.

Несчастная женщина легла рядом с любимым мужчиной и горько заплакала.

Пол ночи, не боясь разбудить детей, мертвецки спящих с дороги, при свете торшеров, ночников и бра, которые горели во всех комнатах, как торжественные канделябры, Георгий в движениях и лицах, потрясая перед собой старым париком, ведал жене историю, условно нареченную им «Историей возвращения в себя».

Закончив, обессиленный, он сел прямо на пол, у ног сидящей в кресле грустной пассии. Спросил, заглядывая ей снизу в глаза:

– Почему ты молчишь?

Она странно посмотрела на него:

– А молчу я по следующей причине, милый. Поверить в то, что ты рассказал, – можно оказаться в твоих глазах идиоткой, чего мне совсем не хотелось бы. Молчи, – она притронулась ладонью к его губам. – Не поверить, – значит между нами все кончено. Молчи. Вот тебе мой вердикт: пусть то, что здесь было без меня, окажется за чертой, от которой начинается, – условно, конечно, – другая жизнь. Я принимаю тебя за ней, какой ты есть.

Георгий усмехнулся:

– Подуть на шаровую молнию…

Жена устало и несколько жалобно:

– Я начинаю привыкать к твоим странностям.

– Получается, что я зря все это тебе рассказывал.

– Ну что ты! Как раз наоборот. Я в полной мере убедилась, что передо мной мой прежний Георгий, артист, мужчина…

– …с богемным обликом!..

– О, да!.. Которого я теперь буду ревновать всю жизнь!

– Можно подумать, что до этого было иначе.

– Было. Иначе.

9