Цитаты из книги «Как работает эмпатия. Чувствуй и побеждай»

Итак, не морализируя, я отмечаю, что нравственность – существенная часть эффективности, счастья, а зачастую и успешности человека, и если она развита плохо, то это, безусловно, баг эмпатии.

Да, вылезать Акакию совершенно даже незачем. Что там, снаружи? Самое лучшее и безопасное состояние – это когда ты в материнской утробе или в гробу. Тебя уже «проглотили», ты уже «внутри», внутри покойной смерти или еще-не-жизни, и ты можешь не бояться, что тебя съест . От тебя нельзя уже будет откусывать кусочки, как это делали товарищи в школе или неучтивые сослуживцы.

точно рассчитывает время, и ей важно не накормить, а произвести впечатление, получить восторги, – это стандартный механизм, который не нуждается в дальнейшем развитии.

чувство пустоты (ничего не хочется, ее как будто нет) и ощущение зависимости от чужих мнений и ранимости.

в жизни гораздо важнее умение возвращаться из своих иллюзий, из придумывания человека – к нему самому.

нравственность – существенная часть эффективности, счастья

На более глубокие отношения Игорь неспособен именно потому, что абсолютно лишен эмпатии к своим собственным глубинам.

Эмпатия Игоря – это секундная проницательность на переговорах, когда его хищнические инстинкты вдруг позволяют ему увидеть реальную добычу. Это циничная, если можно так сказать, инстинктивная эмпатия, короткая вспышка.

он имеет дело не с другими людьми, а со своими отражениями в них. Как только кто-то перестает его «отражать» (восхищаться и поддерживать), Игорь заводит себе новые «зеркала», а старые с презрением отбрасывает.

«Уроды, которых никто не сможет полюбить», «неудачники, которые не умеют зарабатывать», «хлюпики и слабаки, которые мне завидуют», живущие внутри Игоря, вынесены им исключительно вовне. Именно поэтому таких, как Игорь, и считают безнадежными: он настолько успешно избегает ощущения внутренней пустоты и самозванства, настолько быстро, энергично заполняет жизнь внешним блеском и событиями, что у него не возникает «моментов упадка», когда он мог бы почувствовать, что этот стыдящийся урод – он сам и есть.