Глава шестая
Дворомыга

После светофора, свернув в респектабельно-тихий, дремотно млеющий под липами переулок, Жанна притормозила. Кукурузник встал между черным «мерседесом» и оранжевым самосвалом, выглядевшим непристойно со своим приподнятым кузовом и грубыми, рельефно-рубчатыми шинами огромных колес, но терпимым, поскольку он вывозил мусор после дорогого ремонта.

– Здесь. – Жанна опустила глаза, чтобы не смотреть на то, что тысячу раз уже видела. – Из того подъезда он обычно выходит.

– Один?

– Один. И запирает дверь на ключ.

– Странно. Может быть, он Штирлиц? А что там за человечек крутится возле подъезда? На охранника не похож. Бомж? – Хотя подруга не смотрела туда, куда ей показывали, Лаура была уверена, что она все прекрасно видит.

– Дворомыга. – Жанна нашла замену слову. – Мыкается по дворам и собирает выброшенные книги. Сейчас ведь много выбрасывают. Мешками выносят.

– Зачем же он их собирает?

– Не знаю. Я не спрашивала. Дурь, наверное. У каждого в башке свои тараканы.

– Эй, милейший! – Лаура окликнула и поманила к себе человечка. Тот не стал делать вид, будто не слышит, и тем самым набивать себе цену, а сразу подошел, хотя и без всякой суеты и угодливой торопливости, со спокойным лицом, вовсе не желая соответствовать тому, что его назвали «милейшим». – Ты здешний?

Тот кивнул, готовый к тому, что его спросят, как найти, как пройти, как проехать. Но Лаура ошарашила его заданным напрямую вопросом:

– Хочешь получить на бухло?

– Я вообще-то не пью. Но деньги мне нужны. Пожалуй, хочу, – сказал человечек так, словно ему еще пришлось решать вопрос, хочет он или не хочет.

Некоторое время подруги его откровенно разглядывали. Как все дворомыги, он был во что-то одет, чем-то обмотан, чем-то подвязан, чем-то едва прикрыт, и невозможно было понять, где кончается верхняя, пиджачная часть одежды и начинается нижняя, брючная. Но лицо у него было красивое, волосы на голове – с серебристой проседью, бородка – ухоженная, и глаза за стеклами круглых очков – мечтательные.

«Слава богу, хотя бы моется, чистый», – принюхиваясь, подумала чуткая к запахам Лаура.

– Значит, денег ты хочешь. Тогда будь любезен – выполни одну работенку. Сейчас отсюда выйдет хмырь. Постарайся к нему прицепиться и завязать с ним драку. Надо его хорошенько отделать. Прессануть, как говорится.

– Я вообще-то не дерусь. Во всяком случае, без особой причины.

– Причина есть. Этот хмырь плохо обошелся с женщиной. Спровоцировал ее на опрометчивый поступок, а затем нанял одного бугая, чтобы тот ее избил.

– Какая гнусность. Эта женщина – вы?

– Нет, моя подруга. Вот познакомься. Жанна.

Жанне пришлось открыть дверцу, выбраться из машины и поклониться. Он тоже поклонился, благоговейно взял за кончики пальцев и подержал – словно бы на весу – ее руку. При этом подругами было замечено (они со значением переглянулись), что на его руке два обручальных кольца.

– Рад знакомству. Николай, – назвал он себя, поправил пиджак, перешитый из морского кителя, и поддернул брюки, понизу обтрепанные до бахромы, накрывавшей давно не чищенные ботинки и сползавшей дальше под каблук.

– Жанна тоже безумно рада. – Чтобы не затягивать всю эту канитель, Лаура сочла себя вправе высказаться за подругу. – Так ты берешься?

– Берусь, – сказал он, снимая очки так, словно без них видел гораздо лучше и чувствовал себя увереннее.

Глава седьмая
Баллончик

Некоторое время всем троим пришлось подождать в кабине. Все трое молчали. Лаура сочла, что молчать, конечно, неловко, даже неприлично, но еще неприличнее было бы пытаться завести разговор, когда говорить заведомо не о чем. О главном они условились, а отвлекаться на что-то постороннее не было никакого резона. Это могло лишь помешать, увести не туда.

Впрочем, по мере того как ожидание затягивалось, она нашла тему для разговора и с безразличным недоумением спросила:

– А почему у вас два обручальных кольца? Вы двоеженец?

– Просто у меня было две жены, и каждой я оставил по квартире. Одной даже в высотном доме.

– Значит, и положение вы занимали соответственно высокое? Впрочем, ваш брат любит так о себе говорить.

– У меня нет брата. А сам я действительно занимал высокое положение. Я был министром иностранных дел.

– Простите, а ваша фамилия?..

– Чеботарев, с вашего позволения.

– Что-то я не помню министра с такой фамилией.

– Я был министром, так сказать, теневым. Но без моего ведома ничего не делалось.

– Так это вас надо благодарить за успехи нашей внешней политики?

– Во всяком случае, я принимал участие.

– С вами консультировались?

– Нет, участие мысленное, на расстоянии…

– Так вы телепат? Или вы имеете выход в некую ноосферу? – Последнее слово Лаура произнесла с таким преувеличенным уважением к предмету, что за ним угадывалось явное пренебрежение.

– Нет, я баловством не занимаюсь. У меня другие методы.

– Какие же?

– Не знаю, как объяснить. Ну, можно сказать, сакральные…

– Тихо. Объект появился. Работаем, – прервала их разговор Жанна.

Действительно, из подъезда с прямой осанкой вышел англичанин. Он постоял, огляделся, снял и протер очки, брезгливо высморкался и медленным шагом, вынося вперед палку с набалдашником, двинулся им навстречу.

– Мы выйдем вместе? – спросила Жанна упавшим голосом.

– Сиди. Сначала выйду я, а затем Николай. А ты сиди, – повторила она так, словно это повторение было равнозначно объяснению причин, вынуждавших подругу остаться в машине.

– Нет, я должен первым, уж вы простите… – Чеботарев, опередив всех, выбрался из машины.

Он поддернул брюки, чтобы бахрома на штанинах не попадала под каблуки, затянул потуже ремень и смахнул с себя налипшие лепестки роз. Таким образом придав себе соответствующий вид, в чем-то даже угрожающий, он преградил дорогу англичанину.

– Я не помешаю, если пройдусь немного с вами рядом? – спросил он, выбирая слова попроще и произнося их как можно более внятно и медленно.

– Пожалуйста. Лишь бы я вам не помешал, – ответил англичанин слегка насмешливо и презрительно, тем самым показывая, что в русском языке он не ребенок, чтобы пичкать его манной кашей.

– Вы недавно из Лондона?

– Какой там Лондон, приятель! Я живу здесь более десяти лет.

Некоторое время они шли молча, невольно соизмеряя шаги так, словно шагали в одном строю. Тут к ним подоспела Лаура. С сияющей улыбкой она присоединилась к Николаю и даже взяла его под руку.

– Так вас двое. – Англичанин пожал плечами, словно двое были ему так же безразличны, как и один.

– О нет! Нас гораздо больше. Нас трое, но одна из нас не может выйти после того, как ее избили, – посетовала Лаура, заранее готовая принять знаки сочувствия.

– Избили? Как нехорошо! – Лицо англичанина оставалось непроницаемо спокойным.

– И вы догадываетесь, кто именно?

– Не имею понятия.

– Правильно. Не имеете. И наша задача заключается в том, чтобы внушить вам некие понятия, необходимые порядочным людям, – подхватил Николай, с приятностью внушая: это еще не угроза, но он не отвечает за то, что может последовать дальше.

– Тогда вы ошиблись адресом. Я не порядочный человек.

– Как?! Вы же джентльмен… – вмешалась Лаура.

Англичанин немного помялся.

– Да, но я не безупречен. Я с юности страдал от своих порочных наклонностей. Я, как у вас говорят… по… пога… поганец, ха-ха. И этим не гнушаюсь, а очень даже наслаждаюсь, если я правильно выразился.

– Не слишком ли вы самокритичны? – спросила Лаура с ласковым вызовом.

– Не слишком, уверяю. И если вы собираетесь меня бить, я буду защищаться самым недостойным образом, с помощью запрещенных приемов.

– Спасибо, что предупредили. Каких же? – заинтересованно осведомился Николай.

– Все вам расскажи! Между прочим, я могу и укусить. У меня мертвая хватка, как у бульдога. Или, к примеру, воспользуюсь этим баллончиком… – Англичанин нехотя достал красный баллончик из кармана и тотчас спрятал обратно. – Но это так… между прочим…

– Только учтите вы с вашим баллончиком, что перед вами министр иностранных дел, глава теневого кабинета. – Лаура подавила зевок, словно ей давно наскучило слышать подобные угрозы от тех, кто потом в них раскаивался.

– Браво, браво. Кажется, у вашей молодежи это называется «прикол».

– Важно не название, а важна суть. Что ж, приступим… – Лаура достала свой пузырек, а Николай стал теснить англичанина в подворотню дома, пытаясь заломить ему за спину руки.

– Это насилие… Вы не имеете права. – Англичанин попятился, споткнулся, чуть не упал, но затем изогнулся, ловко вывернулся, рывком освободил руки и произнес: – Знаете что… ну-ка откройте рот… откройте, откройте…

Он прищурился, словно дантист, собирающийся осмотреть ротовую полость своего пациента.

– Зачем? – с недоумением спросил Николай, но все-таки открыл рот (Лаура не успела предупредить, чтобы он этого не делал).

– Вот зачем, – сказал англичанин и прыснул ему в рот из своего баллончика.

Глава восьмая
Сакральное могущество

– Ну вот… удушье проходит, кашель уже не такой сильный…

– И дыхание, похоже, восстанавливается, глаза почти не слезятся…

Николай полулежал-полусидел на топчане в своем подвале с низкими потолками и обмотанными войлоком трубами (под спину были втиснуты подушки), а над ним с видом заботливых сестер милосердия склонялись Жанна и Лаура, перечисляя признаки улучшения его состояния и по поводу каждого из признаков обмениваясь пугливо-радостными улыбками.

– Может быть, чаю? – Жанна чуть-чуть изменила голос, подчеркивая этим, что обращается к пострадавшему, постепенно приходившему в себя.

Николай едва заметно кивнул, но тут же беспомощно огляделся по сторонам, отдавая себе отчет в том, что они вряд ли сумеют отыскать все необходимое для чая.

– Я попозже сам заварю.

– Вот деньги за вашу работу. – Лаура взяла пострадавшего за руку и накрыла ею лежавший рядом конверт с деньгами.

Николай отдернул руку и замотал головой.

– Не надо. Лучше книгами.

– Какими книгами?

– Если у вас есть ненужные, принесите.

– Зачем они вам? Вы так любите читать?

– Люблю больше всего на свете. Но именно поэтому книг не читаю.

– Что же вы с ними делаете?

– Храню, – со значением произнес Николай, словно хранение книг превосходило по важности все прочие занятия.

– Так у вас здесь книгохранилище? Как в бывшей Ленинской?

– Да, но только тайное. Там я даже не зажигаю свет.

– Почему же вы отказываете себе в удовольствии читать, имея столько книг?

– Потому что книги слишком зачитаны, захватаны, залапаны, замызганы, замусолены, ведь они прошли через множество рук. Их смысл искажен из-за нелепых комментариев, предисловий, послесловий, чьих-то дурацких мнений и оценок. Поэтому они утратили свое сакральное могущество и перестали благотворно влиять на жизнь. Особенно это касается Библии, Корана и других священных книг. А без таких книг жизнь – это рахитичный уродец. Зачитанность Корана, потеря его священного смысла порождает терроризм, а зачитанность Библии… Но это долгий разговор. Может быть, когда-нибудь… после… – Николай снова закашлялся.

– Да, вам лучше не переутомляться… После, после, – заставила себя согласиться Жанна, несмотря на все желание услышать продолжение. – Теперь мне ясно, почему я ничего не читаю.

– Я думаю, что ты не читаешь по другой причине, – словно бы нечаянно обронила Лаура. Под предлогом того, что она сама себя не слишком понимала, Лаура не стремилась к тому, чтобы другие ее до конца поняли. – Какой же он все-таки поганец, этот англосакс.

– Здесь все не так просто. – Николай сел, подобрав под себя ноги. – Раньше погаными называли племена кочевников, совершавшие набеги на Русь, но теперь их сменили поганые книги. Я к вашему англичанину давно присматриваюсь. И вот что я выяснил, хотя, возможно, это мои домыслы. Нет, не домыслы. – Николай сам же себе возразил. – Ваш англичанин отвечает за проникновение поганых книг в Россию и возникновение наших собственных, таких же поганых. И, надо сказать, ему это удается. Поганые заполонили прилавки, книжные полки библиотек. Сейчас начинаешь понимать, что призывы ввести цензуру или даже жечь книги – не пустой звук. Однако давайте пить чай…

– Да, будем пить чай, – возвестила Жанна, словно ей это самой пришло в голову.

– А может быть, просто пить? – спросила Лаура с сомнением по поводу того, что после всего случившегося они смогут обойтись одним чаем.

– Там, за занавеской… – Николай показал, где искать замену чаю.

Они разлили по рюмкам что-то мутноватое, с ореховым отсветом, похожее на самогон, и выпили как по команде: сначала Николай (генерал), а за ним Лаура и Жанна (капитан и сержант). Закусить (как подруги ни искали глазами) было нечем. Поэтому вместо закуски выпили еще по рюмке. Николай порозовел, черты лица разгладились, бородка каштаново залоснилась, и он сразу показался подругам отталкивающе красивым, с волнистой прядью, тронутой сединой, с мечтательным блеском в глазах.

– Так что же ваши книги? Зачем они вам? – Жанна (она тоже захмелела и разрумянилась) напомнила о прерванном разговоре.