§ 3. Советский и постсоветский этап в развитии российского уголовного законодательства об ответственности за религиозные преступления

Следующий этап – советский – начался с принятием 23 января 1918 г. Декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»,^[35] положения которого нашли свое отражение в Конституции РСФСР 1918 г., Конституциях СССР 1924 г. и 1936 г., где была провозглашена свобода совести как неотъемлемая свобода каждого гражданина РСФСР и СССР на выбор вероисповедания или неисповедание никакой религии. Обычно свободе совести была посвящена одна статья конституции, и по содержанию они повторялись, с небольшими нюансами. В частности, ст. 124 Конституции СССР 1936 г. гласила: «В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами». Эти положения декрета и конституций нашли свое последовательное отражение в УК РСФСР 1922 г. и 1926 г. УК РСФСР 1960 г. с точки зрения уголовно-правового регулирования религиозной сферы довольно существенно отличается от вышеуказанных, поэтому будет подвергнут анализу отдельно, хотя в Конституции СССР 1977 г. соответствующая норма по существу тоже не изменилась и ст. 52 гласила: «Гражданам СССР гарантируется свобода совести, то есть право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду. Возбуждение вражды и ненависти в связи с религиозными верованиями запрещается. Церковь в СССР отделена от государства и школа – от церкви». Это дало основание некоторым уже современным исследователям сделать вывод о том, что в РСФСР и в СССР в законодательстве последовательно осуществлялся принцип свободы совести, хотя на практике этот принцип последовательно нарушался.^[36] Мы полагаем, что в этот период времени в РСФСР и СССР, во всяком случае применительно к уголовной политике и уголовному законодательству, был реализован принцип, стиль, метод воинствующего государственного атеизма, который нашел свое отражение и в положениях конституций, где право вести атеистическую, антирелигиозную пропаганду особо выделялось.

Итак, как в УК РСФСР 1922 г. (глава III), так и в УК РСФСР 1926 г. (глава IV) была выделена отдельная глава, посвященная религиозным преступлениям, носившая и там и там название «Нарушение правил об отделении церкви от государства». В УК РСФСР 1922 г. в этой главе содержалось семь статей, в УК РСФСР 1926 г. – шесть.^[37] Причем эти нормы фактически дословно повторяются, кроме ст. 119 УК РСФСР 1922 г. – использование религиозных предрассудков масс с целью свержения рабоче-крестьянской власти или для возбуждения к сопротивлению ее законам и постановлениям, со ссылкой на наказание, предусмотренное ст. 69, – пропаганда и агитация. Эта норма логически перешла в печально известную ст. 58 УК РСФСР 1926 г., п. 10 «Контрреволюционная агитация и пропаганда», образовав ее ч. 2 (ст. 58¹⁰). И здесь наблюдается преемственность и по форме, и по содержанию. Единственное, что их отличает – это то, что данное преступление к 1926 г. стало квалифицированным составом, было приравнено по степени опасности к вооруженному восстанию и поэтому влекло более тяжкое наказание – расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с допущением, при смягчающих обстоятельствах, понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества. Вместе с тем и по УК РСФСР 1922 г. квалифицированные виды этого преступления влекли такое же тяжкое наказание.^[38] Обязательным признаком субъективной стороны преступления являлась цель – «свержение рабоче-крестьянской власти» или, по УК РСФСР 1926 г., «контрреволюционный умысел».^[39]

В ст. 121 УК РСФСР 1922 г. установлена уголовная ответственность за «преподавание малолетним и несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях и школах», а в ст. 122 УК РСФСР 1926 г. к этому тексту добавлено лишь «или с нарушением установленных для этого правил». Причем в УК РСФСР 1926 г. данная норма стала первой в соответствующей главе, а в УК РСФСР 1922 г. была только третьей. Это означает, что к 1926 г. этой норме было придано политическое значение и она переместилась на первое место, а та, что была на первом в 1922 г., переместилась в первую главу «Преступления государственные», первый раздел которого назывался «Контрреволюционные преступления». Объективную сторону образует деяние – «преподавание религиозных вероучений». При этом не было установлено уголовной ответственности за антирелигиозную или атеистическую пропаганду, только потому, что она поощрялась государством. Не играло роли, какое религиозное вероучение преподается – православное или иное христианское, ислам, иудаизм и пр. Вид, формы, методы, характер преподавания также не имели значения. Здесь было закреплено равенство всех религий, т. е. свобода совести, – ни одной не отдавалось предпочтения. Фактически лишь одна «религия» – атеизм, т. е. неверие ни в какого Бога или Богов, была провозглашена единственно верной, и это всячески, хотя и исподволь, подчеркивалось. Во всяком случае, преподавание атеизма не только не преследовалось в уголовно-правовом порядке, но, наоборот, официально требовалось и осуществлялось в различных курсах, в частности в «обществоведении», «обществознании», «истории СССР и России» и др. При этом, если преподавание религиозных вероучений использовалось для возбуждения и разжигания религиозной вражды или розни, то такое преподавание образовывало состав преступления, предусмотренного ст. 59⁷

Конец ознакомительного фрагмента.