8

Снег, лёд, облизанные ветром до состояния льда скалы – однообразный пейзаж на многие мили вокруг. Над всем этим дует ветер…

Бр-р! Пейзаж как из моего повторяющегося сна. Только сейчас день, светло и снег со льдом сияют до рези в глазах. Синее небо и припекающее солнце. Мы в Гренландии.

После успешных гастролей в Исландии нас занесло в Гренландию. Всего два выступления, но оплата оказалась хорошей.

Пользуясь свободным временем – целых два дня до самолёта в Данию – мы вписались на экскурсию. В чью-то «светлую» голову пришла идея снять клип на песню Frozen. Собственно, снимать клипы в местах, где мы гастролируем, у нас стало уже традицией. В Исландии специально съездили на гейзеры, хотя у нас было очень мало времени до отлёта.

Сейчас времени много, поэтому от первоначальной задумки снимать меня на айсбергах отказались и заказали экскурсию в ледяные пещеры, где-то в середине острова.

Туда нас с утра доставили на вертолёте. Авиакомпания дала нам на съёмки четыре часа, чтобы успеть назад дотемна.

Проводник показал нам очень красивые ледяные пещеры. Сейчас, в начале апреля, солнце стало сильно припекать, протаивая в стенах пещер ледяные «окошки». Солнечные лучи, попадая в пещеры через эти подталости, нереально преломлялись и отражались, образуя волшебную подсветку в самых неожиданных местах пещер.

Меня обрядили в какие-то языческие одежды, больше похожие на наряды местного населения. Просторная хламида, расшитая узорами и бисером, с капюшоном, отделанным мехом белого песца. Заплели две длинные косы, украсили их разноцветными каменьями. Лицо расписали веточками инея. Ресницы удлинили и тоже нанесли иней на кончики. В общем, я получилась такой полуэскимосской снегурочкой…

Краем глаза заметила, что какого-то парня нарядили в средневековые одежды. Видимо, по сюжету клипа он и будет тем самым «отмороженным» с закрытым сердцем.

Мы со съёмочной группой долго рассматривали пещеру, переходили из одного зала в другой. При этом оператор старательно снимал окружающую красоту.

Остановились в зале, одна стена которого напоминала уснувшего дракона. Примерно так выглядел падя-Зиль, когда принимал свой драконий облик и ложился в гостиной замка Раммельсберг перед диваном, на котором сидела мама.

Удивительные образы порой создает природа. Я даже подошла и потрогала стену. Она оказалась совершенно заледеневшей с застывшими потёками в нескольких местах. Солнце пробивалось в центре зала через протаявшее ледяное «окошко», и разноцветные лучи освещали пещеру. Один лучик, несколько раз отразившись от поверхностей, упал, разбегаясь веером по боку ледяной стены, из-за чего стена, засветившись всеми цветами радуги, стала походить на чешую дракона.

Я вышла на середину зала, встала как раз под световым потоком. Оператор уже поставил камеру и навёл на меня, предложив мне подвигаться, чтобы ему было понятней, куда требуется дополнительный свет.

Потом оператор убежал. Пришли его помощники со штативом, дополнительной камерой и прожекторами. Всё расставили и велели мне ждать. Затем появились ребята из съёмочной группы и принялись, хаотично перемещаясь вокруг меня по пещере, тянуть провода, выставлять свет, поправлять мне грим. В какой-то момент все куда-то разбежались, а я осталась в центре зала, чего-то ждала и смотрела на стену, похожую на дракона. Чтобы как-то себя занять, начала распеваться, а потом запела:

«You only see what your eyes want to see»

…

«When your heart's not open»⁴

Пропела первые два куплета. Мне понравилось звучание. Захотелось взять выше и громче.

«If I could melt your heart

We'd never be apart»

…

«You hold the key»⁵

Пропела третий куплет и так хорошо вытянула это «You hold the key», что послышался какой-то рокочущий звук, как мне показалось, очень удачно совпадающий с моим звучанием. Поэтому следующий куплет я спела еще громче:

«Now there's no point in placing the blame»

…

«My heart will be broken»⁶

Мне показалось, что оконце подернулось трещинами, но звук в пещере был такой замечательный, так здорово отражался от стен, что я продолжила, взяв еще выше:

«Love is a bird, she needs to fly».

……

«You're frozen

When your heart's not open

If I could melt your heart…»⁷

Тут-то всё – и бабахнуло! Лёд в окошке лопнул, с потолка пещеры посыпалась ледяная крошка. Я, натягивая на голову меховой капюшон, бросилась под укрытие стены, которая покрылась трещинами и вибрировала.

Обхватив голову руками и прижав лицо к коленям, я вжалась в самый дальний угол. Из-за акустики в пещере стоял такой шум, что казалось, будто я сейчас провалюсь в тартарары. Но всё быстро успокоилось. Когда я подняла голову от колен, то увидела, что пещера наполнилась людьми, а около меня, среди осколков ледяной стены, лежал мужчина в средневековой одежде.

Когда же это он, бедолага, успел? Вроде никого не было в зале. Я подползла к нему на четвереньках. Крупный, высокий, тёмные спутанные волосы. Голова чуть запрокинута, а на виске кровоточащая рана. Я приложила голову к его груди – сердце стучало, а его широкая грудь равномерно вздымалась. Вздохнула с облегчением: он просто без сознания.

Ко мне подбежали ребята из съемочной группы. Впереди всех Майк. Подхватил меня, принялся осматривать и ощупывать.

– Ты как? Цела? Ну, ты, мать, распелась! Чуть землетрясение не вызвала.

Меня вывели из пещеры. Возле бедолаги остались хлопотать ребята-помощники и почему-то оператор с осветителем.

Несмотря на наши усилия, раненый мужчина в себя не пришёл, и мы решили эвакуироваться, чтобы срочно доставить его в госпиталь.

На обратном пути народу в вертолет набилось много. Кроме нашей группы в костюмах, в салоне оказалось несколько посторонних туристов в касках и ярких комбинезонах. В общем, по прилёту в аэропорт мы напоминали пёстрый табор. Когда я выходила из вертолета после того, как вынесли раненого, то заметила мужчину, одетого в средневековую одежду. Не поняла, сколько всё же переодетых парней было на площадке и в пещере, но Оста спрашивать не стала, потому что это вполне мог оказаться посторонний турист. Ост и так был явно не в себе от пережитого. Как схватил меня в объятия в вертолете, так и держал, пока не пришли в гостиницу. Только проводя меня до двери номера, произнёс:

– Когда я услышал обвал в пещере и понял, что ты там, я думал, умру на месте. Сердце оборвалось. Ты молодец, сориентировалась, забралась под скалу, – нежно поцеловал в лоб.

На следующий день я встретила помощника, который переносил раненного, и спросила, как дела у пострадавшего. Он сказал, что после доставки в госпиталь они его судьбой не интересовались. Я предложила сходить в госпиталь, помощник не отказался.

В госпитале доктор, явно из местных, дружелюбно рассказала, что у парня легкое сотрясение мозга, но она не может объяснить, почему он не понимает, что ему говорят, и не помнит, что произошло.

– Странно, – сказал помощник, – когда я вчера набирал массовку, все говорили по-английски. Мне сложности с переводом на площадке не нужны.

Доктор разрешила пройти в палату к пострадавшему.

Сегодня при хорошем освещении мне его удалось рассмотреть. Высокий, крепко сложенный мужчина примерно тридцати пяти лет. Копна тёмных длинных волос перехвачена медицинской повязкой, густая растительность на лице. Сегодня он был в больничной одежде, поэтому образ средневекового вояки, запечатлевшийся у меня в памяти, развеялся.

Мы вошли тихо, и я рассматривала его некоторое время, пока он не открыл глаза густо-серого цвета, о таких говорят – стальные. Он увидел меня и, мне показалось, улыбнулся. Я присела на краешек кровати и хотела взять его за руку, но он потянул руку к моему лицу и, приложив ладонь к моей щеке, произнёс что-то вроде:

– Фарефлай фа син пио⁸

В тот момент я пропустила незнакомые слова мимо ушей, потому что доктор стала спрашивать, как его зовут. Я взяла его за предплечье и повторила вопрос доктора, проговаривая каждое слово.

– Как тебя зовут?

Он ничего не сказал, только смотрел на меня посветлевшими серыми глазами. Я отпустила его руку. Доктор продолжала.

– Нам придётся его выписать. Документов нет, страховки нет. Я не могу его держать, у нас нет благотворительных мест.

– Мы оплатим, – поспешно сказала я. – Я оставлю реквизиты компании. Германская компания подойдет?

– Конечно, подойдет! – оживилась доктор.

– Только, пожалуйста, не выписывайте его больного, то есть, пока не поправится.

– Пойдёмте, оформим документы на оплату, – живо взяла меня в оборот доктор.

Я пожала бедолаге предплечье, ощутив упругость мышц, и помахала рукой.

Помощник пошёл в гостиницу, а я ещё двадцать минут заключала соглашение на лечение пострадавшего в пещере. Когда с оформлением договора было закончено, я попросила у доктора конверт, который она дала без всяких расспросов. Я открыла кошелёк, в котором оказалась тысячная купюра. Её-то я и вложила в конверт и, не запечатывая, попросила доктора передать пострадавшему. Та пообещала это сделать при выписке.

9

Уютный домашний ужин в берлинском доме, как в былые времена. Не хватало только Искры.

Как долго я добиралась домой. После Гренландии Ост провёз меня с гастролями по Норвегии и Швеции, в итоге дома в Берлине я появилась только в начале мая.

За ужином я в красках рассказала семье о своих гастролях и, в том числе, о случае в пещере.

Падя-Зиль, увлечённо наматывая макароны на вилку, спросил:

– Что с этим мужиком-то? Живой?

– Да. С ним всё в порядке. Мы на следующий день ходили к нему в госпиталь. Врачи сказали, что сотрясение несильное, только он потерял память и как будто не понимает по-английски.

– Так он, наверное, местный, – предположил Зи. – Они там не всегда по-английски понимают.

– Нет, он не местный, у него вполне европейская внешность. Хотя помощники говорят, что вообще не помнят, чтобы нанимали его.

– Интересно… В ледяной пещере, говоришь, – протянул па.

– Когда вы к нему ходили, он был в сознании? – спросила ма. – Что делал?

– Был в сознании, – я попыталась воспроизвести в памяти нашу встречу, – лежал с перевязанной головой. Когда услышал, что мы вошли, открыл глаза, протянул ко мне руку и сказал: «Фарефлай фа син пио», – воспроизвела я, как помнила, звучание фразы.

Мама нахмурилась.

– Ещё раз и медленно.

– Фарефлай фа син пио…

– Светлячок, мы живем…⁹ – мама переглянулась с па. Повисла пауза.

– Он меня назвал Светлячок? – я перевела глаза с мамы на па. – Джейкоб Брюс? Я бестолковая…

– Нет, ты толковая, это обстоятельства складываются так, что не сразу можно понять, – произнёс Зи, вздохнув, и добавил бодрым голосом: – Кстати, что ты там говорила про свой новый клип, покажи. Заодно разглядим этого мужика.

– Да он набрал за первую неделю десять с половиной миллионов просмотров!!! – я быстро вывела с Трубы изображение на стену в Визор.

Вот я в середине пещер осматриваюсь и начинаю петь. Камера скользнула по сводам пещеры, как будто повторяя мой взгляд. Фантастическая пляска радуг на льдинках и сосульках. Камера взяла моё лицо с длинными ресницами, «покрытыми инеем», скользнула по косам в самоцветах. Самоцветы заблестели, как льдинки. Вот я усилила голос, и камера поймала момент, когда лопнуло ледяное оконце (как они это сделали, ведь в пещере, кроме меня, никого не было?). Камера поймала и тряску пещеры, и падение глыб, и даже как я на словах «If I could melt your heart…» дотронулась до лежащего мужчины и приложила ухо к его груди. Затем камера медленно переместилась на окровавленный висок. И вот опять в кадре я с куплетом о том, что нет смысла искать виноватого, что я сильно страдаю и моё сердце будет разбито, а в центре пещеры, снова трескаются льдинки, но уже в другом месте. Следующий кадр: пострадавшего в госпитале приводят в себя, виден кардио-аппарат с пульсирующими зубцами. Ролик закончился на кадре, где я, прижимая руки к груди и опуская ресницы, произнесла: «If I could melt your heart…¹⁰

Родственники разразились аплодисментами.

– Классно! – крикнула мама и обняла меня. – Ты у нас такая красивая! Ну, мужчины, что вы молчите?

– Клип – шедевр! – высказался Зи. – Сестрёнка, но после просмотра клипа, мне кажется, что этот мужик просто фейк. Твоя съёмочная группа тебя протроллила насчёт неизвестного мужика, попавшего под обвал. Всё так и было задумано. Ты рассказываешь, что пещера внезапно обвалилось, но съёмка явно с нескольких камер и разных ракурсов. Так что у них уже заранее стояли камеры по пещере и это ещё раз подтверждает, что всё – постановка! Расслабься, этот мужик не Брюс. Выдохни!

– А можно ещё раз, – попросил падя.

Зи включил клип. В этот раз мы смотрели с остановками, разглядывая каждую трещину и каждый камень.

– Вот эта стена рассыпалась и она похожа на дракона! – я остановила клип на месте, где камера скользит по стене. – Ещё когда на неё упали солнечные лучи, мне показалось, что подо льдом чешуя дракона.

– Правда похожа, – согласилась мама. – Но если это дракон, то какой большой!

– Не больше меня, – сказал па недовольным тоном, – просто он в ледяной глазури. На нём глазури несколько тонн, за пятьсот-то лет!

Мы втроём переглянулись и попытались сдержать смех. Па нашу мимику уловил и одарил взглядом, полным укора.

Когда клип дошел до места, где видно лицо пострадавшего, мы несколько раз прокрутили эти кадры. И единодушно пришли к мнению, что он точно дракон.

– И что мне теперь делать? – я посмотрела на родителей, но уперлась взглядом в падю.

– А что хочешь, то и делай? – как-то очень беззаботно ответил он. – Ты девочка большая, самостоятельная. Только замуж за Майка Оста не выходи.

– Вот так всегда, когда нужен совет, вы соскакиваете!

– Ничего подобного! – мама прижалась ко мне. – Мы здесь, мы рядом. Просто уже всё свершилось. Ты его разбудила. Твои дурацкие сны прекратятся. Ты ему себя показала. Пусть теперь этот перец тебя добивается.

– Так мне к нему поехать?

– Зачем? – спросили родственники в один голос.

– Ну, я не знаю… Помочь.

– Он взрослый дядька – сам справится, – категорично сказал па. – А мы посмотрим, как он будет справляться. Но если он явится ко мне таким же нищебродом из пещеры просить твоей руки – загрызу. Не нужен мне такой нищий зять.

– Ну, у него вроде замок был…