На улице было еще жарко, когда Рихард и Кристиан зашли в бар: «Встреча». Он представлял собой небольшое ассиметричное помещение с простой деревянной мебелью и слабым освещением, что создавало за столиками приватную атмосферу кабака из средневековья. Здесь часто звучала живая музыка – как правило, пели девушки. Бар был пропитан запахами: дыма от сигарет, еды: в основном жареного мяса и пива. Сегодня здесь было немноголюдно: два клерка разместились за центральным столиком, и компания из четырех мужчин средних лет сидела у окна, судя по жестам и мимике – военослужащие.
– Давай туда. – Рихард указал на столик у стены.
Кристиан молча кивнул и прошел к столу. Ему было двадцать девять лет. Внешностью он обладал вполне привлекательной: высокий рост, атлетическое телосложение выдавало спортивные увлечения, темные, почти черные волосы и сапфирово-голубые глаза, которые в последнее время чаще смотрели вниз, чем по сторонам. Из всех сотрудников бюро Кристиан вызывал большую симпатию в глазах Рихарда нежели остальные. У Рихарда сложилось впечатление, что Кристиан всегда на своем месте: на работе – ответственный сотрудник, дома – хороший семьянин, имевший двоих сыновей и отдававший все свободное время их воспитанию.
Стоило им присесть за стол, как к ним тут же подошла официантка – рыжеволосая девушка в синей блузе с закатанными рукавами и черной прямой юбке ниже колен. Она поставила пепельницу и положила перед ними раскрытое меню.
– Добрый вечер. Сразу сделаете заказ или подойти попозже?
– Нам только две кружки пива, – сказал Рихард, возвращая ей меню. Она кивнула и меньше чем через минуту принесла их заказ. Кристиан закурил. После первой же затяжки он сделал глубокий выдох, как будто через него хотел выдохнуть всю боль из своего сердца.
– Я не видел, чтобы ты курил. – Сказал Кристиан.
– Я не курю.
– Почему? – с удивлением на лице спросил Кристиан.
– Ты же знаешь, кто мой отец. Я с детства слушал нравоучения о здоровом образе жизни – вот меня эта привычка и миновала.
Кристиан понимающе покачал головой, после чего сделал глоток пива.
– У меня сегодня было такое чувство, что все рассматривают меня с позиции – не похож ли я на брата – продолжил он, не отрывая взгляд от кружки – еще Моген со своими чертежами. Прям вижу, как он пляшет перед руководством, что Мэллер и всю документацию испортил, но все оперативно исправлено.
– Если честно не заметил ни одной грубости в твою сторону, тебе сочувствуют.
– Знаешь, что у него было?
Рихард отрицательно качнул головой.
– Маниакально-депрессивный психоз. Без осложнений: у него не было ни галлюцинаций, ни агрессии – просто подавленное состояние. Когда ему было шестнадцать он пытался поступить в Берлинский технический университет, но провалил экзамен – один из членов комиссии раскритиковал его рисунок. Глупость. – Кристиан улыбнулся с горечью. – И все, длительная депрессия перешла в психоз. У меня вопрос – может это лечение было такое, что пациенту стало только хуже? И, разве это такой страшный диагноз, это не шизофрения, не Аспергер. Ему всего двадцать один год. Да половину художников, чьи работы выставлены в галерее «Новые мастера» можно стерилизовать по такой причине!
– Уверен, партия поддержала бы тебя в отношении создателей «Дегенеративного искусства»,7 – отозвался Рихард, – такие высказывания лучше не бросать на публике. Я соболезную твоей ситуации, но тебе есть ради чего жить – у тебя двое прекрасных сыновей растет.
– Это да, – кивая, согласился Кристиан. – Знаешь, в чем ирония? Я ведь когда-то сам поддерживал евгенику8. Считал, что это гуманизм. В свое время был я свидетелем такой истории. У владелицы пекарни, что стоит не далеко от дома – родилась дочь. Крепкая девочка, помогала ей в домашней работе: подмести, вылепить не сложный хлеб, в общем самые простые вещи, так как девочка сильно отставала в развитии. И вдруг, ее дочь забеременела. Случай признали исключительным, аборт разрешили. И понеслась – по несколько абортов в год, при чем следов насилия на девушке не было, видимо процесс любила. Мать уже и закрывала ее дома на замок, да только без толку, та все равно находила выход. В итоге, один из абортов закончился сильным кровотечением – дочь не спасли. Я тогда еще подумал: «стерилизуй ее сразу – была б жива и пользу приносила».
– Да, все так просто, когда это не касается твоих близких, – задумчивым голосом прервал его Рихард.
– Да, – прошептал Кристиан.
– Кстати, какие ты правки внес в проекты Мэллера? – Сменил тему Кристиан.
– Да глупости всякие: опустил окна на три сантиметра, сместил вход в здание на четыре, и все в таком духе, чтобы фасадные линии остались прежними, – там нечего исправлять.
– В любом случае, Ханс Моген сможет отчитаться.
Они посидели еще несколько минут, после чего Рихард подвез Кристиана домой. На его приглашение зайти, он тактично отказался, сославшись, что у него еще есть дела. Однако, истинным желанием было просто побыть наедине с собой, чтобы события дня поскорее остались позади. Но нет, их он прокручивал и прокручивал в голове, чувствуя, как надвигается приступ мигрени. Рихард не мог понять одну вещь: вот Кристиан член партии, а ведь сядь откровенно поговорить – далеко не все идеалы разделят и таких как он не мало. Какая же сила привела нацистов к власти?
Еще буквально час езды и поезд из Лондона должен был прибыть в самую романтичную столицу Европы – Париж.
Семейство Картер полным составом сидело в купе и обсуждало планы на поездку. Мэри и Шарлотта постарались одеться так, чтобы, как они считали слиться с местными дамами в своих образах. На Мэри было платье в вертикальную полоску с кожаным ремешком на талии. Шарлотта же выбрала легкое платье розового цвета. Девушки сидели рядом и вспоминали забавные истории из детства. Вдруг Шарлотта обняла Мэри и сказала:
– Представьте, а ведь скорее всего это последняя наша совместная поездка.
– Почему ты так думаешь, милая? – Спросила ее Элизабет.
– Мэри выйдет замуж осенью и переедет к Чарльзу. Они будут ездить вдвоём, а потом и вовсе переедут в Париж.
– О, я думаю до нашего переезда, мы будет путешествовать еще более расширенным составом, – улыбаясь, сказала Мэри, – будем брать с собой Чарльза и всю его семью.
– Это вряд ли, – недоверчиво сказала Шарлотта, – хотя было бы весело.
– Было бы шумно, – резюмировала Элизабет.
– Папа, а ты много будешь уделять времени работе во время поездки, – не унималась Шарлотта, – или все-таки сходишь с нами куда-нибудь?
– Конечно, у меня обязательно найдется время для моих принцесс, – он повернулся к Элизабет, – и владелице моего сердца. Элизабет улыбнулась ему в ответ.
– Ой, как трогательно! – Почти пропищала Шарлотта.
– У тебя тоже так будет, – с улыбкой сказала мама.
– Кстати, раз уж заговорили о планах на поездку, – продолжил Томас, – в Париж приезжает из Лиона Этьен, надеюсь помните его.
– Да, это же сын твоего друга и партнера, – отозвалась Мэри, – он будет один или семьей?
– Вроде, один. В любом случае он составит нам компанию в прогулках по лучшим местам города.
Тем временем поезд прибыл на вокзал Парижа. Отдых семьи Картер начался.
Томас Картер на время отдыха семьи, арендовал двухэтажную квартиру недалеко от центра Парижа. На первом этаже была гостиная, совмещенная со столовой и кухня, на втором две спальни с санузлами. Квартира полностью была оформлена в светлых, пастельных тонах с намеками на Прованс. Более того Томас нанял на время своего пребывания домработницу Клэр, местную студентку девятнадцати лет, которая подрабатывала на каникулах. Клэр была маленького роста с мальчишеской фигурой и очень подвижная. При общении с ней в глаза бросалась небольшая щербинка в зубах на верхней челюсти. Впрочем, ее лицо с тонкими чертами это совсем не портило, напротив, добавляло шарма.
Мэри разбудил громкий звук над головой. Она вздрогнула всем телом, и открыла глаза.
– Ну, наконец-то. Я думала ты будешь спать все утро, – раздосадованным голосом произнесла Шарлотта. Она резким движением открыла окно, вызвав скрип рамы, чем и разбудила Мэри. Приятный теплый ветерок влетел в их спальню. Он нежно коснулся своим дыханием лица Мэри, раздувая волосы. Шарлотта стояла перед ней уже одетая в платье с цветочным узором и собранными на затылке волосами. Мэри взглянула на кровать Шарлотты, стоявшую напротив и увидела, что та уже заправлена. Мэри села на кровать и сонным голосом спросила:
– Сколько время?
– Время проснуться, – ответила Шарлотта. – Мэри, поторопись. Ты помнишь – с утра к нам приедет Этьен, может уже приехал?
– Да, иду, – сказала Мэри и пошла в ванную в ночной сорочке. Буквально через несколько минут Мэри стояла перед зеркалом в платье голубого цвета в мелкий цветочек.
– Ты хороша, идем! – Шарлотта потянула сестру к выходу.
В гостиной на диване сидели Томас и Этьен, а Элизабет разместилась в кресле рядом. Все трое вели оживленную беседу.
Этьен Румо был сыном друга и делового партнера Томаса Картера ПатрИка Румо. Семьи связывала давняя дружба. Этьен был двадцатисемилетний юноша среднего роста, с широкими плечами. Его русые волосы были уложены с гелем назад. Его стиль в одежде выдавал в нем сотрудника канцелярии. Четыре года назад он женился на своей подруге Катарине, уроженке Лиона, а еще через год у них родился сын ВиктОр. Семейство уехало из Парижа ближе к родственникам Катарины.
– Доброе утро! Рада тебя видеть, Этьен, – сказала Мэри, входя с сестрой в комнату.
Она поцеловала родителей. Этьен тут же встал и поцеловал ее руку.
– Доброе утро, Мэри! Это взаимно, ты прекрасно выглядишь! Скажи, а где твоя младшая сестра, и, что это за прекрасная особа рядом – подруга полагаю? – С улыбкой спросил Этьен.
– Это же я, Шарлотта! – Улыбаясь, воскликнула Шарлотта.
– Нет, Вы юная леди на нее не похожи, она совсем ребенок, а Вы способны разбить сердце не одному парижанину.
Шарлотта покраснела.
– Ну тебя, после чего встала за кресло мамы, как бы прячась.
– Прости, моя милая, в прошлый раз, когда я тебя видел, ты еще с куклами бегала, а сейчас выглядишь бесподобно!
Вошла Клэр и объявила, что стол накрыт. Томас пригласительным жестом позвал всех к столу. В столовой пахло горячими сливочными круассанами и свежесваренным кофе. Шарлотта сделала глубокий вдох через нос, и на ее лице появилась улыбка с наслаждением. После того, как все сели за стол, Мэри обратилась к Этьену:
– Почему ты без семьи приехал?
– Видите ли Виктор немного приболел, Катарина осталась с ним. Ничего серьезного, но в поездку его уже не возьмешь. Лучше расскажите, что у вас интересного? Мэри, ты готовишься к свадьбе насколько я знаю? Когда ожидать это событие?
– О, да, в октябре. Полагаю, к следующей нашей встрече уже встретимся другим составом семьи.
– Как ты мог променять Париж на Лион? – Спросила Шарлотта.
– Ой, ну все набросились, неугомонные, – прервала Элизабет – давайте позавтракаем, а потом все обсудим. Милый, ты к нам присоединишься в течении дня?
– Пожалуй, я весь день посвечу делам, встретимся за ужином, – с учтивой улыбкой ответил её супруг.
После завтрака, Томас, как и обещал уехал на деловую встречу, а Этьен сопроводил семью Картер в их посещение Лувра.
Стоя в квадратном дворе музея Лувр, прекрасная часть семейства Картер и Этьен не торопились войти. Они разглядывали все великолепие этой некогда неприступной крепости. С фасадов на них смотрели: правители, ученые, а также мифические герои, застывшие на века в камне. Множество искусно созданных элементов в виде причудливых листьев и цветов проросли на стенах по всему периметру трехэтажного здания.
– В какой зал сходим для начала? – Спросил Этьен.
– Может живопись Ренессанса, взглянем на Мону Лизу, пока ее снова не похитили, – предложила Элизабет.
– Может зал с греческой скульптурой? – Спросила Мэри.
– Мумии! – выкрикнула Шарлотта.
– Этьен, похоже выбор лучше сделать тебе, – сказала Элизабет, кладя руку на плечо Этьену.
– Тогда будем двигаться по направлению залов. Идем смотреть скульптуры.
Они вошли в зал, где обитали боги, и тут же разошлись к разным статуям. Мэри смотрела на Артемиду, которая возвращалась с охоты. Богиня вытаскивала правой рукой стрелу из колчана, висящего за спиной, а левой рукой держала за рога оленя, который был ей чуть выше колена. Ее восхитила красота статуи и искусная работа мастера: каждая складочка ее туники, эта детально воссозданная прическа с локонами – казалось, мгновение назад она была жива и вдруг окаменела. Шарлотта с любопытством разглядывала Венеру Милосскую – ту самую, без рук, мысленно представляя, как эта экспозиция могла бы выглядеть если ее восстановить. Уже выходя из одного из зала, все участники остановились около Ники Самофракийской. В этой полуразрушенной статуи было что-то притягательное: с одной стороны – очень женственная фигура без рельефа мышц в струящихся одеждах, с другой внутренняя мощь – крылья во взмахе, как будто говорили о решимости и бесстрашии. У статуи отсутствовали: голова, руки, имелись повреждения на левой ноге и крыльях. Но в ней жила магия, и это невозможно было не признать.
– Интересно, что у нее было в руках, и в каких обстоятельствах она находилась? Может как та женщина с картины о Французской революции9? – Рассуждала вслух Шарлотта.
– Возможно в одной руке был меч, а в другой щит, и она вела войско, – поддержал Этьен.
– Забавно, крылья хоть как-то сохранились, а голова нет, – подметила Мэри.
– Когда есть крылья, голова не нужна! – Пояснила Шарлотта. Мэри с пониманием покачала головой.
В Египетском зале Шарлотта взяла за руку Мэри и потянула к ближайшей мумии. Вместе сестры стали изучать информацию экспоната: возраст, а также приблизительный состав для мумификации.
– Интересно был хотя бы один случай, когда мумия буквально на миг ожила?
– Нет, это все глупости. Бывает, что впадают в кому или страдают каталепсией – это когда все органы, в том числе легкие работают, так медленно, что человека можно принять за мертвого. Ладно, были случаи, когда люди умирали на мгновенье, но потом оживали, но без внутренних органов это точно невозможно.
– Тогда почему они продолжали делать из трупов людей мумии, если это не работало?
– Шарри, почему ты клала выпавшие зубы под подушку для получения монет от зубной феи? Ведь ее не существует.
– Ну монеты-то появлялись, – улыбаясь сказала Шарлотта.
– Да, тут не поспоришь! – Поддержала с улыбкой Мэри.
О проекте
О подписке