Картахена

- Если за каждого мальчугана, убегающего в море, будут платить по пять дукатов, мы скоро сделаемся богачами, - сказал один из моряков. - Месяца не проходит, чтобы я не выловил в трюме двух-трех мальчуганов, которые умоляют меня взять их с собой в Африку или на Азоры. И каждый из этих малышей мечтает о жемчугах, золоте и благовониях. А я сам не ходил дальше Картахены и возил только кожу да маслины.
Зинаида Шишова, "Великое плавание"

Ну, что сказать, дорогие коллеги? Элтанг в принципе не из самых легкочитаемых, но такое у меня впервые. Как будто из левого уха в правое тянется, тянется, тянется цепочка букв, и ц, д, щ цепляются за мозг острыми ножками, знаки препинания препинаются, а коварное й шаркает диакритическим знаком. Через пять-шесть минут теряются смысл, и воля, и кто кому Вася, остаются сплошные шепот-шелест-робкое дыханье. Как жаль, что этот кошмар окончился.

То есть понятно, на вопрос "о чём роман" около месяца я могла ответить разве что мычанием. Да, мычание получалось весьма благозвучное, но ничего не объясняло ни мне, ни вопрошающим. Потом чертёжики начала рисовать, отражая намысленное циркулем и линейкой. По такому случаю в Петербурге явилось полярное сияние; я что-то черчу - это даже круче, чем медведь в лесу сдох.

Что я чертила? Пересекающиеся круги мифогенных мирков, которые создают для себя герои, убояся большого мира. Время от времени круги соприкасаются или думают, что соприкасаются. Петра, при всей своей практичности и приземлённости, между мифом о брате-солнышке, всемогущем, все освещающем и обогревающем субституте отца, и правдой о том, что брат не более, чем смесь Джулико Бандитто с Воро Гангстеритто (маны-маны-маны-маны, мы не люди, а карманы, а карманам как известно, денежки нужны) - выбирает миф. Маркус между правдой, которая, как известно, в огне не горит, и любимым мужским мифом "все бабы - стервы" выбирает миф. Ли Сопра вообще как во сне ходит, до такой степени вжившись в образ, что сам уже, наверное, забыл, кто он есть. Если актёр в роли Гамлета умрёт, кто умрёт - актёр или Гамлет? Правду приняла и поняла в меру возможности лишь одна героиня "Картахены". Та, у которой параноидная шизофрения, между прочим. Что как бы иллюстрирует.

Человечество не выносит реальности, - писал Т.С. Элиот. Не скажу за всё человечество, но персонажи "Картахены" не выносят. Затворяются в башне из слоновой кости, вешают вывеску "Рыбный ресторан" и ну тянуть из себя километровую паутину разговоров, разговоров, разговоров, ну ткать кокон. Словоплёты, словопряды. Словоблуды, потому что ни одно из этих слов не ведёт к прояснению, а знай больше и больше запутывает. Как распутать кокон? Умертвив шелкопряда. А если вы влюблены в эту куколку и мечтаете, как из неё выведется лёгкая белая бабочка с волосатыми ногами?

Собственно, если определять проблематику "Картахены" одной фразой эта фраза будет: Одновременно съесть пирог и в руках его удержать. Усидеть на двух стульях: в мягком кресле мифотворчества и в реальности, то есть на гвоздях. Выбирай любую Картахену, их много. И в Испании, и в Колумбии, хоть в Африке. Но помни, что ты в рыбацкой деревушке у подножия беломраморного храма Дианы Дубрав, по недоразумению переименованного в отель "Бриатико". Будь внутри мифа, но не забывай про действительность.

Закрыв книгу, делаешь один вывод. Или - или. Совместить невозможно. А с другой стороны, чем я все эти пятьсот страниц занималась?

Играй, покуда Рим горит, но помни, что однажды твои струны лопнут и станет совсем-совсем тихо.

Вчера после дурмана сна я выбралась буквально на пять минут на улицу, чтобы, ступив на иссиня-черный асфальт в иссиня-черном вечере, понять, что был дождь, от него сонный дурман, голова как свинцовая и ветер по подоконнику. Почему-то было более чем легко бежать, а еще откуда-то мышью проскользнула мысль, что первый дождь в году с его отчужденностью, но при этом мягкостью и податливостью, создан для того, чтобы под ним целоваться. Усмехнулась сама себе, купила горячего хлеба и побежала по невидимым лужам обратно к чтению. Настроение было смешанным.

Лена Элтанг - это добрый друг и старый знакомый, который на несколько лет пропадает куда-то, а затем внезапно возвращается с ворохом историй на свой особый лад. Первые минут десять ты словно не в своей тарелке, пытаешься подладиться под темп речи, обороты и настроение, немного тушуешься, потому что получается не очень, но, как говорится, кто уже научился, тот не потеряет, и уже через пару часов ты снова легко понимаешь с полуслова, торопишься заглянуть вперед, хотя часть тебя тут же осаживает, мол, не суетись, все испортишь.

Немного я слукавила по части своего завета читать по порядку, пропустила Другие барабаны и сразу к свежей истории, но "Картахена" настолько манила объемом и зачином, да еще книжный клуб, что наконец-то не получилось устоять. Не совсем тот роман, с которого стоит начинать, если вы до этого ничего не читали у Лены Элтанг, здесь, мне кажется, все-таки идеальны Каменные клены , а вот именно как долгожданная встреча с любимым автором - самое то. А хотя может все наоборот, и мое мнение про исключительно один ключ от двери мне просто снится. "Картахена" - история опять не про наши края и настроения, своеобразный детектив, в котором намешана семья, улей эмоций, чаяний, заблуждений, перемешаны времена и личины, эдакий театр, где актеров куда больше/меньше, чем заявлено на самом деле. Кто-то сорвется, а кто-то доиграет до конца. Кто-то стремится достичь, а кто-то просто прячется. Среди всего этого веретена персонажей и событий обязательной прослойкой прогорклая сладость мяты на губах, даже если ты не читаешь вслух, ветер по носу, словно мудрый пес лизнул, утешая, а в душе та самая тихая грусть, за которую я всегда буду ценить эту книгу, эту историю страстей и крови, открытки и противостояния двоих, где правда на слепоте погоняет и тенью прикрывается. Как-то внятно пересказывать сюжет нет ни крошки желания, потому что раскладывать на А и Б истории Лены Элтанг - это сковырнуть самое вкусное поджаристое, а это же неспроста самое вкусное и поджаристое.

Как итог - многоликий роман с щедрым подшерстком, книга, которая раскрывается постепенно, словно цветок утром, но затягивает более чем быстро, словно мягкий ил на дне пруда. Читать весной или осенью на границе времен года. Или жарким летом попробовать. А я, чую, скоро буду перечитывать, ибо надо до конца уже понять весь расклад грез и правды.

Как жаль, что эта история закончилась. Редкий случай, но мне отчаянно не хотелось закрывать последнюю страницу! Стремясь продлить удовольствие, я старалась читать «Картахену» медленно-медленно, но она всё равно прочиталась упоённо-жадно и быстро. С ней у меня всё вышло, как с Винни-Пухом, планировавшим «неспешно и подлинно» насладиться горшочком мёда, а в результате вылизавшим его за пять минут. Я просто не могла оторваться!

Это был чистой воды интеллектуальный релакс, когда чужие слова и мысли изысканно ласкают сознание, заставляя его с мощью океанического прилива ассоциативно растекаться в символическую ширь и глубь, погружая тебя в бесконечность лингвокультурного пространства и доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие вхождения в стилистику авторского замысла. Мне нравилось переживать резонанс, звучать в унисон с этой книгой, вслушиваться в её внутренние смысловые мелодии, проникаться её ленивой и одновременно нервной, переполненной тайнами атмосферой. Такой роман, как «Картахена», наверное, легко переложить на музыку, потому что её символы проще сыграть, чем объяснить. Но я мечтала даже не о продолжении или повторении, а о бесконечном длении!

В этой книге мне хотелось «остаться просто так», и я пыталась найти повод задержаться в ней подольше, перечитывая по нескольку раз отдельные абзацы, выписывая цитаты. В ней мне было хорошо, как кексу в духовке, как бутону на кусте, как рыбе в океане, как цепочкам ДНК друг с другом… настолько органично она сплетается с тем читателем, которого... сочтёт своим. Хотя это – очень эгоистичная книга, надменно отвергающая читателя, вдруг решившего, что перед ним - просто детектив. Ей обязательно надо, чтобы он думал, вчувствовался, интегрировался в её смысловые слои, становился частью её внутреннего движения. Это – книга-сноб, слегка презирающая не только читателя, но даже и своих собственных героев. И дело здесь – не столько в сюжете, сколько в многослойных понятиях и метафорах, которыми он изложен. Чего стоит, к примеру, такой авторский пассаж: «Ты всматриваешься в бездну, а она отворачивается…» - сразу хочется закрыть книгу, отложить её в сторону, взять тайм-аут и подумать над прочитанным почти как над Ницше. Над мыслью Паолы, что в комнате со множеством зеркал всегда сквозняки, можно даже позволить себе слегка помедитировать, чтобы почувствовать в себе их дуновение. А после упомянутых вскользь слов о джойсовской барменше или бодлеровском альбатросе, цитат из «Охоты на Снарка», Дилана или Одена ты со школярским усердием готов снова и снова штурмовать мировую классику, стыдливо ощущая себя непосвященным.

Книга плетёт для читателя густые рефлексивные сети от лица нескольких героев, обволакивая ими, в общем, несложную и даже вполне житейскую историю. Детективный сюжет – всего лишь повод, чтобы рассказать о чём-то большем - о верности, любви, ревности, зависти, ненависти, мести, обмане – и адресовать читателя к самому себе, к его собственным воспоминаниям, фантазиям и сновидениям. Всё это позволяет читателю со-участвовать в странной литературной алхимии, в которой нарратив плавно перетекает в рельность, а прошлое – в настоящее.

Удивительно, но, позиционируя себя как детектив, эта книга не заставляет читателя сосредоточенно искать убийцу в замкнутом мире героев. Здесь всё совершенно иначе: начав читать, ты попадаешь в томительно-медленный водоворот чужих переживаний, в котором хочется просто плавно кружиться, совершенно не заботясь о том, куда он в конечном итоге тебя унесёт. Здесь тебе даже всё равно, кто убийца, потому что поступки и ошибки каждого, постепенно раскрываясь в сюжете, не делают его однозначно осуждаемым. И в результате эстетический смысловой узор, кодируемый шифром детективной линии, складывается в сознании сам по себе, без видимых усилий читателя, заставляя замирать от восторга неожиданных прозрений. Ты и не замечаешь, как всё понимаешь, не совершая при этом никаких напряженных интеллектуальных усилий.

Бывают книги с необычным сюжетом или интересной композицией, но бывают и такие, как эта – с загадкой, особой эмоциональной атмосферой, разлитой внутри. «Картахена» не просто навевает своё настроение, но создаёт собственный семантический микроклимат, в котором растворены Дилан и Оден, Брунеллески и Мазаччо, Ницше и Фрейд, Софокл и Лютер, Бодлер и Джойс, Гомер и Кэрролл, смертные грехи и диалектика судьбы и случая, буддизм и христианские ценности. Она хороша тем роем чувств, который, как вуаль, поднимается от персонажей, повествующих, в общем, каждый о своём, но чьи голоса соединяются в сложный и интересный символический оркестр. И это действует почти как хороший алкоголь, заставляя на время забыть обо всём.

Для меня это было бесконечно прекрасное чтение, изменившее некоторые мои «постоянные величины, сделав их переменными». Дело не в том, что с кем происходит на страницах «Картахены», и даже не в том – зачем, а в том – как об этом думать и рассказывать. В общем, кому больше нравится усложнять, чем упрощать, welcome to this story.