– Бежать вам надо, – пришёл к выводу наш квартирный хозяин, – и я, пожалуй, с вами пойду.

– Собирайтесь, – строго сказал мама.

– Но как же мы попадём за стену? – удивился я.

– Собирайтесь, – сердито повторила мама и отвесила мне подзатыльник.

После недолгих сборов мы проследовали в подвал. Хозяин открыл замаскированный люк в полу и посмотрел на меня:

– Понимаешь ли, стража на воротах берет слишком большую долю от всего, что ты хочешь ввести в город. Поэтому некоторые люди бывают очень благодарны тем, кто помогает их товарам миновать глаза городской стражи. Но у меня тут залежались некоторые товары, которые лучше не видеть тем, кто будет обыскивать дом. Поэтому я иду с вами, а вы мне поможете вытащить то, что не унести мне одному. Смекаешь?

Я как-то сразу понял, что домик наших родственников хотя и находился в глухом и неудобном месте, но не так далеко от городской стены.

Мама тащила тюк с покупками для Айсфинг, а нас с княжной загрузили, как ослов. Мешки пришлось не нести, а именно тащить – ход был невысоким, и даже нам с княжной местами приходилось не идти, а ползти. Мешок при этом двигался сзади, на верёвке. Учитывая то, что я был в платье, это было вдвойне неудобно. Айсфинг и тут не удержалась от подначки:

– Испачкаешь моё новое платье – прибью!

Учитывая то, что к этому моменту я уже с десяток раз переходил с карачек на пузоползание, о чистоте платья речь уже идти не могла. Я не остался в долгу:

– Ничего! Вырасту, куплю тебе новое, с коровкой спереди.

– Не хочу с коровкой. Хочу с бриллиантами и золотым шитьём, и чтобы в форме курочки.

У Айсфинг была удивительная особенность – даже тогда, когда она шутила, она говорила с совершенно серьёзным видом, и никогда не смеялась.

Ползти пришлось долго, почти два часа.

– Как вам удалось вырубить такой длинный ход? – спросил я у дяди во время недолгого отдыха.

– Дома надо же из чего-то строить. А чем рубить камень по кругу, прямо под городом, лучше вырубить его в нужном направлении. И за камни деньги получаешь, и ход полезный. У меня три поколения предков камни для строительства продавали, – улыбнулся дядька.

Вылезли мы в лесочке недалеко от городской стены. Я думал, что мы проползли так много, что города даже не увидим, но мы оказались совсем близко от стен. Замаскировав листвой люк, дядька повёл нас вглубь леса. Через некоторое время мы подошли к водяной мельнице, колесо которой вращал маленький ручеёк.

– Где этот проклятый мельник? – заворчал дядька, подходя к дому. Ответ был найден быстро, и он нам совсем не понравился. Кто-то разгромил мельницу и, скорее всего, убил владельцев. Дядька осмотрел отметины на стенах, выбитую дверь и вынес решение:

– Воины Ансельмо. Никто другой не смог бы победить старину Милоко. У него был мощный клан. А эти пользовались тараном для двери, луками… Умелые воины. Судя по всему, они намеренно разрушили всё жильё вокруг.

Мы с княжной полезли исследовать дом мельника вслед за дядькой. Дом был похож на крепость – толстые стены, маленькие окна – бойницы, выходы на крышу с окошками для стрельбы из луков… И весь этот дом был старательно разрушен. Все крыши были продырявлены, а двери снесены с петель и сожжены. Кто-то очень постарался, чтобы ни у кого, кто сможет выбраться из города, не было пристанища на ночь.

Мама с дядькой начали совещаться – что делать, идти в соседнее село или возвращаться в город.

– Не успеем в село до темноты. Кроме того, там наверняка на постое армия Ансельмо. Мы им очень понравимся, – покачал головой дядька.

В город он тоже возвращаться не хотел. Я заподозрил, что с бегством он не столько помогал нам, сколько заботился о себе.

В итоге решили попытаться восстановить одну из комнат, самую маленькую. Нас отправили за дровами, а дядька с мамой начали заделывать дыру в крыше и закладывать камнями дверной проём, а также разбитую стену.

Мы почти успели. К вечеру взрослые заделали досками крышу, пролом в стене заложили битым камнем. Мы с княжной натаскали веток, да столько, что в комнате всё не поместилось, часть пришлось сложить в коридоре. Впрочем, на княжну Айсфинг сейчас была меньше всего похожа – в простой одежде, с лицом, исцарапанным ветками, её никто бы не отличил от обычной девчонки. Несколько раз я даже забывал, кто она такая, и начинал подшучивать в нашей обычной грубоватой школьной манере. И только когда вместо обычного: «Дурак – дурак» встречал ледяное молчание, вспоминал, что она моя госпожа. Айсфинг как-то умела показать неодобрение без слов, одним молчанием.

Часть драгоценного времени ушла на то, чтобы спрятать дядькины вещи в хитроумный тайник, устроенный в лесу. Дядька сказал, что об этом тайнике знали только он и мельник. Обратно мы шли уже в полутьме. Мне за каждым деревом мерещились Тени.

К наступлению темноты на полу уже весело потрескивал костерок, а на нём закипал котелок. Но ещё до того, как мама успела засыпать в него крупу, по потолку затопали Тени. Или не Тени, а кто-то другой, более увесистый, но не менее злобный. Ощущение паники, которое он распространял, было не слабее, чем от самых крупных Теней. Шаги на время затихли. А потом…

Ба-бах! – наша входная дверь, сделанная из связанных сучьев и заваленная камнями, отлетела в строну. Обернувшись, я заметил только тёмный силуэт, стремительно исчезающий за углом. А за дверью, в коридоре, толпились крупные Тени. Света нашего костерка было недостаточно, чтобы удержать их всех за порогом. Маленькие тени, просочившиеся через щели, он бы ещё отпугнул, но этих гигантов… Я подумал, что надо бы подкинуть в костер веток и шишек. Айсфинг оказалась быстрее. Она швырнула в проем горсть красных камней и зашептала заклинание. Между камнями зазмеились молнии, а затем раздался взрыв. Далеко в коридоре взвыл кто-то, совсем не похожий на Теней.

Когда немного улеглась пыль, Айсфинг бесстрашно вышла в коридор, неторопливо собрала камешки и вернулась. Только тут я наконец подкинул в костер топливо. Шишки весело затрещали.

Айсфинг вошла в комнату, пристально посмотрела на дядьку и спросила:

– Ты ведь никому не скажешь, правда?

А потом для убедительности кинула один красный камешек дядьке на колени.

Дядька, старательно замерев в неподвижности, скосил глаза на камешек и самым ласковым голосом ответил:

– Нет, молодая госпожа, никому не скажу. Хотя для тех, кто не боится ночи… их услуги могут быть очень, очень востребованными…

– Ты никому не скажешь, – с нажимом повторила княжна, – ни друзьям – контрабандистам, ни наёмным убийцам, ни другим «востребованным людям».

– Как скажете. Все знают, что тайна и я – нет ничего надежнее, когда мы вместе.

Айсфинг наклонилась и забрала камешек. Дядька облегченно расслабился. Возможно, мне показалось, но в тот момент я был уверен, что дядька испугался Айсфинг больше, чем всех Теней, вместе взятых.

Дверь вернули на место и завалили ещё большим количеством камней. Потом мы молча поужинали. Айсфинг села напротив двери, камешки в руке, и приготовилась так просидеть всю ночь. Чтобы княжна не заскучала, я уселся рядом и начал рассказывать разные мифы про наших богов. Ни про нашу религию, ни про подвиги богов Айсфинг ничего не знала.

Ближе к утру неведомый злоумышленник попытался повторить свой трюк, но на этот раз с проломом в стене. После случая с дверью дядька поднавалил камней и сучьев ещё и к стене. Но удар был настолько сильным, что проём освободился почти до середины. И опять за проломом я смог увидеть только Теней. Айсфинг в ту же секунду привела в действие свою жуткую магию, адядька закрыл проём плетенками из веток, а затем ещё и завалил камнями.

– Полагаю, наружу ты сейчас выходить не будешь? – спросил он у княжны.

– Нет, их там ещё много может быть. Утром подберу камни, – ответила Айсфинг, крутя на пальце дешевое медное кольцо с невзрачным крупным бледным камнем. Этот камень я ей вставил позавчера, после того, как выкинул из купленного перстня цветное стекло. Дядька посмотрел на перстень и, кажется, понял, что это не просто детская игрушка.

– Сестра говорила, ты из купеческого каравана, из дальних земель. Из каких?

«Сестрой» дядька назвал мою маму больше из вежливости, строго говоря, они вообще родственниками не были – эта семья состояла в дальнем родстве с моим папочкой.

– Все говорят, что из страны Озии.

– А название своей страны ты, конечно, не знаешь?

– На вашем языке не знаю.

– В Озии поклоняются другим богам, но все легенды про наших богов там знают даже дети. Про них на праздниках театральные представления показывают, так как имена своих богов упоминать у этого народа без надобности запрещено. Судя по твоим вопросам, ты слушала легенды в первый раз. Больше не прокалывайся так. Будь осторожней… маленькая госпожа.

Айсфинг изобразила ледяной взгляд, но ничего не ответила.

Остаток ночи прошёл спокойно. С рассветом Айсфинг вышла и собрала свои камни. Потом мы попытались немного вздремнуть, но наш сон почти сразу был прерван отрядом конников. Нас безжалостно вытряхнули из каморки и поставили перед начальником отряда. Тот без обиняков спросил:

– Как вам удалось выжить ночью?

Дядька принялся ломать комедию, ползать в ногах и просить не убивать его, такого бедного, и его несчастных родственников, которые с трудом спаслись от голода в городе, еле-еле добрались до жилья его друга – мельника, а тут такое горе – дом разрушен, мельник убит…

Командир отряда, совсем молодой ещё парень, наверное, самый младший офицер, несильно пнул дядьку по спине:

– Мне безразлично, кто ты и как обстоят твои дела мелкого контрабандиста. Так я и поверил, что вы беженцы. Небось, хотел со своим дружком – мельником продуктами в городе поспекулировать. Только мы его взяли уже давно, во временном лагере он сидит, вместе со всеми остальными жителями пригородов. Но я спросил, как вы выжили ночью. Наш господин сказал, что здесь творилась магия высшего порядка. Мы скакали полночи, чтобы выяснить это. Я должен найти этого мага и пригласить к моему господину. Отвечай, кто здесь колдовал и как вы выжили в этом насквозь дырявом доме? Иначе я познакомлю тебя с моим мечом.

Дядька изобразил искреннее удивление:

– Колдовал? Ничего особенного, мой господин. Заделали дыры досками, костер всю ночь, так от ночных обитателей и спасались. Другое дело, что здесь ночью кто-то шастал, в дверь стучал с такой силой, что чуть не падала… Мы чуть от страха не умерли. Может, это он магию применял?

– Ночью кто-то шастал и дверь с силой пинал? Ты меня что, за дурака принимаешь? Ночные Тени даже веточку поднять не могут, они только жизни высасывают.

Но тут офицера позвали собственные солдаты. Они все вместе принялись рассматривать следы под окнами и совсем позабыли про нас. Через час отряд умчался. Нам велели двигаться в лагерь для переселенцев, сказали, что там предоставят жильё и еду. Мы посовещались и решили остаться.

Ночь прошла спокойно. Неведомое чудовище нас больше не тревожило, но решение остаться на мельнице едва не стоило нам жизни.

Неприятности начались поздним утром, когда мы уже позавтракали. Сначала послышался топот множества конских копыт. Звучал он как гром судьбы и не предвещал ничего хорошего.

Дядька прислушался и сказал:

– Надо бежать.

Идея сбежать так и осталась благим пожеланием. Раньше, чем мы успели даже привстать, на дороге показался огромный конный отряд. Все пространство вокруг мельницы как-то вдруг оказалось заполнено всадниками. Это были очень странные воины. Одетые в черные доспехи, в чёрных шлемах и чёрных плащах, они были вооружены всем возможным оружием. У всех лица были закрыты чёрными платками. Они разъезжали во всех направлениях и что-то высматривали на земле. На нас они внимания не обращали.

Через некоторое время прибыл их главный. Приехал он на огромном чёрном жеребце, за ним следовала карета и несколько повозок. Едва соскочив с коня, главарь начал отдавать приказы. Это был высокий и стройный человек, двигался он очень быстро, но в его движениях было что-то странное, как будто это были ускоренные движения дряхлого старика. Командиры черного воинства перед ним просто стелились.

Отдав приказания, главарь соизволил заметить наше существование. Он прошествовал к нашему костру, и вот тут-то мы испугались по-настоящему. Подойдя поближе, чёрный главарь рявкнул:

– Чаю!

Его приказ был сродни изданию новых законов природы: его не интересовало, есть ли у нас заваренный чай, или хотя бы кипяток. Подразумевалось, что если он потребовал чаю, то чай у нас должен быть, а если его нет, то тем хуже для нас. Издав закон природы, главарь отвернулся и приказал сопровождавшему его офицеру:

– Узнай, почему они не на сборном пункте или не мертвы.

От повозок уже бежали слуги с набором посуды. Процесс наливания чая (на наше счастье, он у нас был) несколько отвлек от размышлений о том, прямо сейчас прибывшие будут исправлять недостаток с нашим выживанием, или немного погодят.

Ожидая доклада, чёрный главарь вытащил из рукава белый камешек и принялся его с интересом рассматривать.

Мы слишком хорошо знали этот камешек. Несколько дней назад мы выручили за него кучу золота. Можно было быть уверенным в том, что перед нами собственной персоной Ансельмо Чёрный, который всё-таки сумел отобрать магический камень у коллеги по профессии.

К счастью, колдун не заметил нашего испуга, или принял его за другой испуг. Дело в том, что, поднося кружку ко рту, он вынужден был снять повязку с лица. Под повязкой обнаружилось почти нечеловеческое лицо, такие лица я видел только у тех, кого высосали Тени.

Постепенно начали подъезжать всадники с докладами. Мы в них ничего не поняли, а потому просто ждали. Через полчаса прибыл офицер, памятный нам по вчерашнему дню. Колдун задал ему тот же вопрос – почему мы не мертвы или не в лагере. Офицер, припав на колено и склоняясь до земли, ответил, что вчера велел убираться нам в лагерь, а если мы его не послушались и решили погибнуть здесь от Теней, то это наш дурацкий выбор.

– Иди, – отпустил его колдун полурыком – полуплевком.

Ещё около часа колдун потратил на изучение следов около мельницы. Потом он вернулся и, глядя куда-то в сторону, спросил:

– Как вы выжили при нападении ночного чудовища?

Мы даже не сразу поняли, кого он спрашивает. Охранники подняли копья, чтобы наказать нас за непочтение, но дядька торопливо ответил:

– Простите, что замедлили, но мы ничего не знаем, мы только все проёмы камнями завалили и костёр всю ночь жгли.

– Это существо применяло магию? Я чувствую следы очень интересной магии. И не пытайтесь меня обмануть. Меня даже колдуны боятся.

– Не могу знать, но может быть, у нас камни, что дверь закрывали, как песок летели, когда оно пыталось внутрь ворваться.

Колдун хмыкнул и отошёл, сделав предварительно знак охране. Мы уже приготовились к худшему, но офицер охраны всего-навсего сообщил, что осада города снята и мы можем по своему выбору идти в город или в ближайшее село. Ещё он посоветовал нам дождаться их отбытия, чтобы не быть затоптанными по дороге.

Оное отбытие состоялось через несколько минут. Чёрные кавалеристы так же организованно собрались и ровным строем по четыре – залюбуешься – умчались туда, откуда прибыли. Я даже немного помечтал попасть в такой отряд – сильный, чёткий и быстрый.

Взрослые посовещались и решили, что сейчас правильнее всего будет идти в то село, что лежало на полпути между городом и нашим селом. Хотя это было и не ближайшее к нам селение, но до вечера мы должны были успеть.

Через час неспешной ходьбы мы повстречали на дороге совершенно целого и невредимого мельника со всем его семейством. Сначала мельник и наш дядька долго и шумно радовались тому, что выжили. Потом мельник так же шумно жаловался на судьбу, которая лишила его обустроенного дома. Мы его немного утешили тем, что как минимум одну комнату сделали пригодной для проживания.

Потом дядька с мельником отошли в сторону и с самым заговорщическим видом очень долго шептались о чём-то своем. Мы потеряли так много времени, что стали опасаться не успеть дойти до «нашего» села засветло. Я уже начал ныть и хотел поторопить взрослых, но мама сказала: «Воспитанные себя люди не проявляют нетерпения», и пришлось ждать молча. Потом дядьки все-таки распрощались, и мы двинулись дальше. При выходе на тракт нас поджидал приятный сюрприз в виде каравана из родного села.

Изрядно заскучавшие в городе мужики приняли нас с радостью, нам с Айсфинг даже разрешили ехать в телеге. Да, ехать на повозке было куда приятнее, чем топать на своих двоих!

Глядя на то, как хорошо мы устроились, дядька изменил решение и вернулся к мельнику.

– Наверное, боится, что мельник себе слишком большую часть контрабанды присвоит, – сопроводила его уход Айсфинг ехидным комментарием.