Вот это было совсем дно. Можно оскорблять пацана, как угодно. Можно его бить до полусмерти. Но никто и никогда не смеет так отзываться о родителях, особенно о матери.

– Когда начнется кипеш, они первые убегут, – сказала я. – Давай, не тяни!

– А ты хочешь посмотреть, что в моем мешке? – поинтересовался Этьен и вынул толстенную книгу с золотыми иероглифами на обложке.

– Бросай, я направлю! – приказала я, и Этьен швырнул учебник в главаря.

Бросок был хорош. Я дернула рукой, направляя его, и сама не поняла, как смогла усилить. Но по пальцам пробежали искры, учебник потяжелел и со всей силы врезался в лоб школьного принца.

Тот закатил глаза и рухнул на землю пустым мешком.

– Циркуль, твердая линейка, карандаш! – скомандовала я. – Любое твердое, что можно зажать в руке!

Этьен выхватил ножик для очинки карандашей и сжал его в ладони как раз тогда, когда общее оцепенение спало. Телохранители главаря шагнули вперед, загонщики начали приплясывать на месте, но в драку никто не спешил.

– Слышь, байстрюк, ты охренел? – спросил один из телохранителей. Долговязый, широкоплечий, туповатый, но не злой – отлично, нам он еще пригодится. Возьмем его в свою команду, когда эта развалится.

– Не байстрюк, а бастард, – подсказала я. – Кому добавки?

– Не байстрюк, а бастард, – ответил Этьен. Он дрожал от страха с макушки до пят, но удачный отпор банде придал ему сил. Нож в ладони трясся, ладонь вспотела, но Этьен не опускал руку. – Могу добавить.

Главарь зашевелился на земле и пролепетал:

– Пацаны, выбейте из него все дерьмо… У меня голова треснула!

– Сейчас и жопа треснет, – подсказала я. – Давай, иди, выйди со мной раз на раз!

Этьен в ужасе покосился в мою сторону.

– Я не буду этого говорить, – прошептал он одними губами.

– Говори! – заорала я. – Говори, я знаю, что делаю!

– Сейчас и жопа треснет, – отчаянно повторил Этьен. – Давай, Жан-Люк, не ссы, выйди со мной раз на раз.

– Или ты только со своими шавками смелый? – подсказала я.

Конечно, Жан-Люк мог и не принять вызов. Для драк у него были загонщики и телохранители. Но и улепетывать побитым он тоже не мог. Когда удираешь, поджав хвост, то уже не можешь быть главным в компании.

И главарь это прекрасно понимал. Он поднялся, медленно двинулся вперед, сжимая кулаки, и я сказала:

– Мешок. Бей им насмерть, другого случая не будет.

– Мне конец, – прошептал Этьен. Он, вечный изгой и мальчик для битья, сегодня отважился бросить вызов банде своих обидчиков! Сейчас в нем не осталось ничего, кроме ужаса.

– Бей первый, я усилю, – пообещала я.

Жан-Люк бросился вперед, а у меня снова заныли пальцы. Я стряхнула с них искры в сторону мешка, Этьен размахнулся и ударил противника по корпусу.

Удар получился таким, что Жан-Люка отшвырнуло с дороги в канаву. Он взмыл, как листок бумаги, подхваченный ветром, и шмякнулся в грязь.

Отличный удар! Приятно посмотреть!

Гоп-компашка бросилась на выручку главарю – а я толкнула Этьена в плечо и приказала:

– А вот теперь погнали!

Этьен подхватил учебник с иероглифами, забросил мешок за плечо и побежал так, что только пятки засверкали. Вслед ему закричали и заулююкали, кто-то из загонщиков даже бросился за ним, но бежал недолго. Мы свернули в один проулок, потом в другой, потом вбежали в открытую калитку и оказались на какой-то лужайке перед золотистой высокой стеной дома – Этьен остановился, согнулся, уперев руки в колени, и так стоял несколько минут, тяжело дыша.

А потом он вдруг рассмеялся. Звонко, радостно, словно был новый год, и ему принесли самый желанный подарок.

– Я что же, отмутузил Жан-Люка? – спросил он.

– Да! – весело ответила я. – Знатных люлей ты ему отвесил! Молодец! А еще вешаться хотел.

Этьен выпрямился. Очень серьезно посмотрел на меня.

– А ты мне еще будешь помогать? – спросил он.

Ответить я не успела. За живой изгородью послышалась возня, и сварливый голос произнес:

– Я тебе говорил, гаденыш, не ходить сюда?

***

Из-за изгороди вывалились двое, и я поняла: вот этих мы не сможем одолеть с такой же легкостью, как банду Жан-Люка.

Первый был немолодой, уже лысеющий господин в темно-синем костюме. По увесистому брюху тянулась серебряная цепочка от часов, галстук немного съехал на сторону. Весь вид пузана говорил о том, что он готов взять Этьена за шиворот и выставить его отсюда.

Второй был высоким стройным юношей около двадцати. Такой же светловолосый, как Этьен, с презрительным выражением лица человека, который привык с колыбели, что его приказы выполняются, стоит ему пошевелить бровью. В его чертах я заметила нечто общее со своим подопечным: да это, кажется, законный сын князя! Брат Этьена по отцу.

– Я тебе говорил проваливать? – спросил пузатый и шагнул вперед, чтобы схватить Этьена за шиворот. Мальчик отпрянул в сторону и княжеский сын с ленивым удавьим спокойствием произнес:

– Подожди, Клод, это может быть интересно. Зачем ты пришел, байстрюк?

Да уж, о братской любви и речи нет. И этот красавчик точно заинтересован в том, чтобы магия в Этьене тихо спала дальше. Кому захочется делить отцовское внимание и наследство?

– Может, в тебе проснулась магия? Давай проверим!

Княжеский сын протянул руку ладонью вверх, и над ней с легким треском возник сияющий золотой шар. В следующий миг он с воем и ревом уже летел в сторону Этьена.

Этьен успел уклониться – шар ушел в живую изгородь и там взорвался с треском и блеском.

– Ну нет, так неинтересно, – усмехнулся княжич. – Давай, защищайся. Ставь щит!

С его ладоней сорвалось сразу три шара – я успела представить прозрачно-голубой хрустальный щит, который прикрывает Этьена, и в тот же миг шары княжича ударили в него и рассыпались ворохом разноцветных искр.

Кстати, это для нас вариант! Мою магию вполне могут принять за магию Этьена – князь возьмет его во дворец, парень успокоится и отдохнет, а там и настоящая магия выглянет.

Почему бы нет?

– Как ты это сделал? – нахмурился княжич и обернулся к Клоду: – Ты это видел? Мои шары до него не долетели.

– Так точно, ваша милость, не долетели, – подтвердил Клод. – А раньше всегда долетали и не рассыпались.

Княжич подошел к Этьену – тот стоял, опустив руки, хмуро смотрел исподлобья и явно ждал, что сейчас его снова примутся бить.

– Какого черта вы сюда приперлись?

Мир застыл, словно кто-то поставил его на паузу – и я даже знала, кто. Обернувшись, я увидела Габриэля – сейчас он прикрылся, повязав на бедра легкий шелковый шарфик, но все равно казалось, что мой куратор прячет под ним палку копченой колбасы.

– А что не так? – ответила я вопросом на вопрос. – Убегали от малолетних идиотов, прибежали сюда. Это территория княжеского дворца, да? А нам сюда нельзя? А почему нельзя?

По своему рабочему опыту я знала, что больше всего бесит, когда начинают задавать много вопросов с невинным видом. Так было с директрисой, когда она, например, пыталась выгнать меня на субботник: я сразу же спрашивала, а есть ли в школе дворник, а почему он не работает, а сколько он получает, а почему я должна трудиться за него, а сколько мне за это заплатят?

Все это говорилось с наивным видом пятилетнего ребенка, и директриса превращалась в кипящий чайник.

– Дуйте отсюда! – прошипел Габриэль. – Князь уже идет сюда!

То ли он как-то неправильно поставил мир на паузу, то ли нашлись какие-то другие силы посильнее моего куратора, но все снова пришло в движение, и прямо над нами кто-то откашлялся.

Все на лужайке задрали головы. Я увидела изящный балкончик и немолодого мужчину в дорогом шелковом халате с изящной вышивкой. Опершись на перила, он крутил в руках какую-то разноцветную стекляшку и рассматривал Этьена со спокойным равнодушием работорговца. Под его взглядом пацан стушевался, опустил голову и сделал шаг назад.

Я погладила его по плечу. Держись, мой мальчик, на свете два раза не умирать.

– В тебе проснулась магия? – лениво осведомился князь.

– Нет, – едва слышно ответил Этьен. Все в нем сейчас закаменело от тоски.

Ох, как жаль, что он такой честный! Сказал бы “да”, а я бы поддержала.

– Тогда зачем ты сюда пришел? – спросил князь с прежним ленивым спокойствием.

– Так, – сказала я. – Вот сейчас просто повторяй за мной.

Не знаю, как я это сделала, но все, что я хотела подсказать, скользнуло золотой ниткой в разум Этьена, и он произнес:

– Потому что ты мой отец. Потому что все это время мне нужна была твоя помощь. И не смей от меня отворачиваться, как всегда, я такой же твой сын, как и он.

Этьен говорил глухо, без истерик, и это невольно впечатляло. Княжич возмущенно ахнул, прижав руку к груди: мол, как вот это смеет сравнивать себя со мной?

– У меня таких сыновей – считать устанешь, – бросил князь, и Этьен спросил:

– И ты правда думаешь, что этим можно хвалиться? Ведешь себя всю жизнь, как шалава, которая смотрит лишь на выгоду.

Теперь рты открыли и Клод, и князь. Видимо, никто от сотворения мира не называл князей шалавами.

Ну ничего, всегда надо с чего-то начинать.

– Это что, удаль? – продолжал Этьен, и на его глазах появились злые слезы, но голос не дрогнул. – Это грязь, вот и все. Я тебе не нужен, пока во мне нет магии. А когда она появится… – Этьен сделал паузу. – Будешь ли мне нужен ты? Думаешь, я тогда побегу сюда, есть из твоей руки?

– Клод, на конюшню его! – приказал князь, и на его щеках расцвели пятна румянца. – Выпороть, чтоб шкура с жопы слезла! Чтоб…

Он не успел договорить. Мир дрогнул, приходя в движение, и над нами раскатился взрыв.