Здесь всё вокруг исполнено покоя,
А я всё так же молода душой,
И сад, и пруд впитали капли зноя,
Застыл в лучах закатных мир большой.
Застыло время – ты его не слышишь,
Брусчатки камни пахнут стариной.
Святым покоем стены храма дышат,
И я всё так же молода душой.
Спустился месяц над рекою серебристой,
Поля вечерние густой туман покрыл,
И в небе звёздном, небе летнем, небе чистом
Мне вдруг явился семикрылый Серафим.
И сердце радостно запело, веря в сказку,
В реальность вечности поверив глубоко.
И в небе чистом, небе летнем, небе ясном
Мне звёзды вечные мерцали высоко.
Сей миг казался мне мгновеньем вечно – чудным,
Сей миг казался мне посланником судьбы.
Явилось мне виденье ночью летней лунной:
«Остановись, мгновенье! Как прекрасно ты!»
Как хорошо, когда века мгновений полны,
И льётся с выси свет небесный золотой.
И лета ночь опять колышет судеб волны
И наполняет мироздание мечтой.
Дождик плачет за окошком —
Осень грустно слёзы льёт.
Потерпи ещё немножко:
Скоро грусть твоя пройдёт,
Прочь умчится с тёмной тучей
И с опавшею листвой.
Ты себя напрасно мучишь —
Твёрдо знаем мы с тобой:
Улыбнётся в небе солнце
Посреди большого дня
И с ветрами унесётся
Всё, что мучило тебя!
Ты не сыщешь воды средь песка,
Километры пути прошагав,
И луч солнца невидим, пока
Небеса над тобой в облаках.
И средь зноя ты льда не найдёшь,
Даже если захочешь найти,
Правду жизни едва ли поймёшь
В лабиринтах земного пути.
Лучше доброе слово услышь
И любови узри благодать!
Не волшебник я вовсе, а лишь
Просто знаю, где нужно искать!
Бывает, что важней горы пылинка,
И слова сталь сверкает, не сразив.
Порой средь трав густых одна травинка
Растёт, поля вокруг преобразив.
Бывает, посреди людского стона
Вдруг звук прорвётся флейты золотой.
Порой милее образа людского
Иконы образ строгий и простой.
И ты, мой друг, нужду и боль постигший,
И ты, видавший горести судьбы,
Среди богатств живешь, душой поникший,
Среди друзей не сыщешь теплоты.
Когда ты ждёшь признания по праву,
За гнев и скорбь судьбу не обвини —
Так ты, мой друг, когда идёшь ко Храму,
То перейдёшь и пыль, и грязь пути!
Деревья в радости оденутся цветами,
Благоуханье разливается везде,
А листья сбросив, не грустят они, а знают,
Их корни помнят о грядущем – о весне.
И ты уверен будь, что даже со слезами
Едва ты только прикоснёшься к красоте,
Её извечных образов устами
Найдёшь подсказки в душной темноте.
Мы хотим обрести,
Мы желаем иметь,
Чтоб казною трясти,
На трибунах шуметь…
Жнец получит зерно,
Обретая покой,
Но его всё равно
Не захватит с собой.
Вот мой призыв (он проще деткой просьбы):
Но он звучит, как голос громовой:
О, люди, вы ненужное отбросьте
И не тащите ветхое с собой!
Отжившие отбросьте заблужденья,
Несовершенства горькие людей
И сладких уст фальшивых песнопенья,
И скрип не отворившихся дверей.
Оставьте старый хлам – он вам не нужен, —
Обмана горечь, слёзы, суету.
Смахните пыль с лица, очистив души
И припадите, чистые, к Кресту!
ГДЕ-ТО НА ЗЕМЛЕ…
… И спросил Бог у садовника, где кроется смысл мироздания – и указал тот на землю.
… И спросил Бог у рыбака, где кроется смысл мироздания – и указал тот на воду.
… И спросил Бог у астронома, где кроется смысл мироздания – и указал тот на небо.
Прошёл день, потом два, потом неделя. И забыл каждый о своём разговоре, и продолжал посвящать себя с любовью и старанием любимому делу. Через десятки лет появилось у садовника, рыбака и астронома многочисленное потомство. И унаследовало оно от предков преданность делу, вскормившему их самих, и внуков их, и правнуков. Каждый из потомков продолжал дело своих отцов, искренне веря, что таится у них в руках смысл мироздания.
Но чем больше развивалось потомство садовника, рыбака и астронома, тем больше сомнений у него возникало. Глядя на процветание, могущество и достаток соседа, невольно задавались они вопросом: не утаили ли их предки какой-то тайны, не подвластной уму их и пониманию. С опаской поглядывали они друг на друга, постепенно впадая в тоску и уныние, стали они сомневаться, что только им одним подвластна истинная суть мироздания. И тут же корили они себя за слабость, ибо то, что вскармливало их самих, и внуков их, и правнуков, и являлось для них смыслом мироздания.
В один день возгорелись их сердца кровной обидой, и решили они направиться на поиски Истины и решить, кто же из них на самом деле избранный, а кто – обыкновенный самозванец. Узнал об их планах Господь, и призвал их к себе на праздник. Огляделись по сторонам потомки садовника, рыбака и астронома и удивились. Вместо рая, каким они рисовали его в своём воображении, предстал их глазам обыкновенный земной пейзаж с садом, рекой и безоблачным небом. Каждый из них в тайне порадовался, мол, не обманули меня предки, ибо Господь видит своё творение теми же глазами, что и они сами.
Во время обеда велел Господь садиться им не группами, а всем вместе за один стол. Выбора у них не оставалось, и последовали они Его приказу. Отведали они за столом множество блюд, одно вкуснее другого. По мере того, как наполнялись их желудки, а вино снимало усталость и напряжение, возвратилось к ним хорошее расположение духа, и за общей беседой вели они себя так же, как их далёкие предки, ибо находили счастье в равенстве и единении.
Довольный увиденным за обедом, спросил Господь по окончании трапезы, что являлось причиной их беспокойства на протяжении стольких лет, и поведали они ему свою историю: «Неужто ошибались наши предки, внушая всем нам одно и то же? Где же на самом деле таится смысл мироздания: на земле, в воде или на небе?»
…И спросил Бог у садовника, разве не вода питает землю, взрастившую твои побеги и не солнечный свет наливает соком твои плоды?
…И спросил Бог у рыбака, разве не земля взрастила то дерево, из которого сделал ты свою лодку, и не безоблачное небо усмиряет непогоду и позволяет тебе выйти на промысел?
…И спросил Бог у астронома, разве не на земле ты стоишь, устремляя взгляд в далёкое небо, и не водой омываешь уставшие глаза и приборы?
Смысл мироздания у всех вас перед глазами, а сила ваша – друг в друге.
Ты от правды бежал – за завесой шатров
Правду жизни искал среди сказок и снов;
Ты свой лик изменял – и сжигая мосты,
Снова жизнь начинал у последней черты.
Ты в святилищах храмов пытался найти
Потайные шаги потайного пути;
За ступенями тронов скрывался порой,
Всё решая, а кто ты: беглец иль герой?
А когда пред Всевышним предстал ты, то здесь
Ты вдруг понял, что ты – только то, что ты есть.
Родился ребёнок и дальше ему
Придётся не раз выбирать самому,
Налево, направо ли лучше пойти?
Изгнанником быть иль корону нести?
Познавшим миры иль незнающим стать,
Проигрывать всё иль в фаворе играть,
Неистово молодость духа хранить
Ил старцем в монашеской келье служить?
Незримого друга поддержки рука
Иль острое жало стального клинка,
Желание блага иль хитрый расчёт
Поступки твои за собой повлечёт?
Что выберешь ты для бессонных ночей?
Что в памяти прочно осядет твоей?
Победный ли клич или песнь пастуха?
Корона иль чудо простого цветка?
Что проще всего, что не надо нести
Окажется лучшей поклажей в пути…
Лица старые носят морщинок печать,
Ни к чему им слова, им пристало молчать.
Время властной рукой прочертило штрихи —
Лица старые мудры, светлы и тихи.
Возле краешков глаз – три луча-борозды —
Это частых улыбок счастливых следы;
Пять бороздок вдоль лба – ты стереть их не смог,
Размышлений, сомнений, раздумий итог.
Возле губ уголков – паутинка морщин,
У неё может быть очень много причин —
Удивление, грусть наложили свой грим.
Сколько прожитых лет потрудилось над ним?!
Книга судеб лица пред тобой – прочитай!
Это пройденный ад иль потерянный рай?..
Лица старые носят мерцающий взгляд —
Пожелтевшие травы свет солнца хранят!
Ты с грустью смотришь на витрины:
Меха, картины, арт-дизайн…
Боясь, что жизнь проходит мимо,
Ты в сердце чувствуешь печаль.
Ты очень хочешь дотянуться,
Бежать быстрее, первым быть,
И в миг звездой кино проснуться,
И вкус успеха ощутить…
Хотел?.. – И вот ты «на вершине»:
Аплодисменты, лимузин.
Ты – господин другим отныне,
Но ты – по-прежнему один.
Что с жизнью делать, ты не знаешь,
Пресыщен жизнью, пьян и сыт,
Тебя ничто не удивляет,
А жизнь стремительно бежит.
Тебе бы просто на секунду
Остановиться, отдохнуть,
Услышать музыку, подумать,
Всю жизнь вверх дном перевернуть.
Цветной шатёр раскинуть в поле,
На небе звёзды посчитать,
Прочесть десяток книг, а после
Родных за общий стол собрать.
И пусть года проходят мимо, —
Ты свет отыщешь в темноте!
Жизнь удивительно красива
В своей прекрасной простоте!
Когда бы выразить я мог
Неописуемый восторг
От звуков флейты золотой,
Что песней льются надо мной,
От красоты цветков сирени
И часа сна в прохладной тени
Средь суеты большого дня,
Что закружил с собой меня;
От облаков, вперёд бегущих,
От снов, пленительно зовущих
С собой в далёкие края,
Что ждут томительно меня;
Берёзы шелеста родного,
Что мирно шепчет возле дома,
От взгляда тёплого в толпе,
Что адресован, верно, мне;
От слова нужного в минуту,
Когда в душе почуяв смуту,
Я жду поддержки ниоткуда,
Я просто знаю: это – чудо
Вокруг меня и здесь, и там,
Что подведёт меня к Вратам,
Где гласу Божьему внимая,
Я трепещу, я понимаю,
Что лучше всех мирских наград
Ночной фиалки аромат!
Хлеб, вино и чистый воздух,
Запах яблок и садов,
Балахон, рюкзак и посох —
Я опять к пути готов.
Вот – дома простолюдинов,
Королевские дворцы,
Впереди – леса и нивы,
Козы, овцы, скакуны.
Я – в пути, я не изгнанник.
Вплавь, пешком, верхом в седле…
Я иду, я – вечный странник,
Я шагаю по Земле.
Время течёт, запах времени терпок.
Жизнь коротка, но я знаю, как жить.
Вектор мой жизненный точен и крепок:
Вверх и вперёд, и не надо спешить.
Кажется только, что жизнь быстротечна:
Жизни колёса вращаются вечно.
Скажешь ты, голову к небу подняв,
Истину разом душою приняв:
«Светят нам звёзды, веками мерцая,
Сердцем почувствовав трепет, мой друг,
Радостно вечности миг созерцая,
Времени запах почувствовать вдруг».
Качаясь у причала
На утренней волне,
Свой день начать сначала
Челнок манит к себе.
И утренняя птица,
Едва начав полёт,
Порхая, ввысь стремится,
С собой меня зовёт.
Вздыхая полной грудью,
Я жизнь горстями пью,
Я думаю о чуде,
Я верю и люблю!
Дорога убегает,
Петляя между дюн,
И ветер дует, дует,
Пахуч, и свеж, и юн!
МАРСЕЛЬ, 23:40.
Уже поздний вечер. Я сижу на диване и смотрю на висящий на стене холст, на котором расплывается ярко-жёлтое пятно. Оно становится всё больше и больше. У меня уже нет мочи на него смотреть, и я отвожу глаза. А оно появляется каждый раз, как я собираюсь забыть о нём и обо всём, что с ним связано. Казалось бы, всего лишь картина с подсолнухами. Я протёр глаза и постепенно размытые жёлтые круги стали объединяться в чёткие соцветия. Солнечные восковые лепестки и медовая серединка.
Возможно, мне просто стоит умыться и лечь спать. Я посмотрел на часы: было 23:40. Так я и сделаю. Я выключил телевизор, погасил настольную лампу, и пробрался к кровати. Адель спала на животе. А я и забыл, что сегодня она осталась у меня. Её розовая кружевная комбинация открывала маленькое родимое пятнышко на левой лопатке. Я лёг рядом с ней и тут же уснул.
На следующее утро меня разбудил звук льющейся воды. Должно быть, Адель принимала душ. Эта мысль застыла у меня в голове, и я не заметил, как снова провалился в сон. Через некоторое время меня разбудил манящий запах кофе. Я понятия не имел, сколько времени и почему-то решил, что уже перевалило за полдень, и быстро вскочил с кровати. Это пульсирующее ощущение тревоги подкатывало ко мне не впервые. На самом деле, шёл всего десятый час и я вспомнил, что сегодня не надо на работу.
Адель готовила завтрак: омлет с ветчиной, тёплые булочки и кофе.
– Доброе утро, – хрипловатым голосом поздоровался я и сел за стол.
– Доброе утро. – Адель ласково приобняла меня за плечи и поцеловала в затылок.
– Давно встала? – поинтересовался я, делая глоток кофе.
– О, Господи, Шарль! Ты всё в своём духе! – рассмеялась Адель, театрально закатывая глаза. – Знаешь, я не привыкла смотреть на часы по выходным. Но в следующий раз, если хочешь, я запомню, чтобы доставить тебе удовольствие.
– Тебе это и так удаётся, – полушутя – полусерьёзно парировал я, и ущипнул её за коленку.
Только освоив добрую половину омлета, заметил, что всё это время она не сводит с меня своих хитрых кошачьих глаз.
– Ты что-то задумала? – спросил я с серьёзной миной, глядя себе под нос, как делал всегда, когда собирался что-либо разузнать. Она загадочно улыбнулась.
– Ну… Думаю, тебе будет приятно узнать, что я договорилась насчёт картины, – она сделала эффектную паузу и посмотрела на меня в упор. – Я посчитала, что так не может больше продолжаться. В следующий четверг в восемь вечера придёт оценщик. Но ты должен пообещать мне одну вещь. – Она серьёзно посмотрела мне прямо в глаза. – Шарль, пообещай мне, что не забудешь!
– Не беспокойся, я не забуду и, Адель… – я вкрадчиво на неё посмотрел, – спасибо. Мне с тобой необычайно повезло!
Ещё в начале наших отношений с Адель я имел неосторожность рассказать ей о картине и о печальной истории, которая меня с ней связывала, и с тех пор она не оставляла попыток огородить меня от тягостных воспоминаний. В принципе, картина с подсолнухами мне не мешала, но я давно перестал смотреть на неё с радостью и восторгом. Я давно подумывал продать картину или пристроить её в какую-нибудь частную коллекцию, но всё не решался. А потому не нашёл ничего лучше, чем принять предложение Адели и избавиться-таки от картины, с которой меня связывало столько непростых воспоминаний.
Четверг прошёл незаметно. Пятно в моей памяти, в котором хранилось напоминание насчёт картины, за эту неделю неумолимо таяло, и к назначенному сроку в назначенный день стёрлось окончательно. В общем, я нарушил обещание, и забыл. Я снова погряз в чертежах, был слишком сосредоточен на работе, и попросту не вернулся домой к назначенному сроку. В 23:00 позвонила Адель: «Слушай, завтра утром принеси картину в офис, – стараясь скрыть недовольство, попросила она, – Сабина отвезёт её по адресу, который я скину ей на электронную почту».
Сабина была моей секретаршей вот уже пять лет. За это время она сумела неплохо меня изучить, хотя сама оставалась для меня terra incognita.[5]
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке