Верочка Веретенникова, миловидная особа 22 лет, заметно волнуясь, заглянула в кабинет Яхтина – руководителя отдела дизайна бойкого рекламного агентства «Вега-Омега»:

–Анатолий Валентинович, можно с вами пошептаться?

Яхтин – вечно озабоченный господин в квадратных очках, с широкой лысиной и желтоватыми от никотина усами – зазывно махнул сотруднице рукой:

– Заходи! А я как раз собирался тебе звонить. Ну-ка, присаживайся! Новое задание! Чрезвычайной важности!

Девушка пристроилась на боковом стуле. Чувствовалось, что ее гложет какая-то тревога, но Яхтин, собираясь с мыслями, этого не замечал.

Наконец, он заговорил торжественным тоном:

– Так вот, Верочка! Начиная с сегодняшнего дня, наш отдел подключается к реализации заказа, являющегося составной частью программы общенационального масштаба под условным названием «Россияне, размножайтесь!» Надеюсь, что у тебя, молодого перспективного дизайнера, не будет недостатка в свеженьких идеях, а?

Верочка машинально кивнула, думая о чем-то своем.

А Яхтин продолжал, понемногу впадая в патетику:

– Суть проблемы очевидна и животрепещуща! Великая Россия вымирает! Статистика убийственна! Смертность уже который год превышает рождаемость. Женщины не хотят рожать. Особенно, молодые. Вот, вроде тебя. Почему? Загадка! Времена трудные? Так и раньше бывали трудные времена, а всё равно рожали! Назло всем! Во времена Золотой Орды будь здоров рожали! А сейчас не хотят! Общество должно переломить эту самоубийственную тенденцию, Верочка! В том числе, средствами уличной, настенной и телевизионной рекламы! Остро нужны оригинальные, яркие плакаты, воспевающие радость материнства, гордость отцовства, улыбку ребенка, весь этот милый лепет «агу-агу», преимущества большой здоровой семьи, тепло родного очага! Нужна, не побоимся этого затертого штампа, наглядная агитация, да, умная, взволнованная, доказательная, доходящая до самого сердца наглядная агитация, направленная… Ну, чего ты улыбаешься?

– Да не улыбаюсь я! – Верочка вся зарделась. – Я просто хотела вам сообщить, то есть, предупредить… Ой! – она закрыла лицо ладонями.

Яхтин вдруг осекся и замер в своем скрипучем кресле.

Несколько секунд длилась немая сценка.

Затем главный дизайнер вскочил, обошел, крадучись, вокруг стола, осторожно прикрыл дверь и снова вернулся в кресло.

– Ты серьезно, что ли? – прошептал он.

– Мы с мужем вообще-то не собирались, но когда узнали, то решили оставить как есть! – скороговоркой выпалила Верочка, удовлетворенная тем, что всё объяснилось проще, чем ей представлялось.

Яхтин ослабил узел галстука:

– Девочка, ты с ума сошла!

– Почему, Анатолий Валентинович?

– Почему?! Она меня спрашивает: почему?! – он нервно хрустнул пальцами. – Хорошо, я тебе скажу почему. Но сначала ответь мне на один вопрос: твой муж прилично зарабатывает? Он в состоянии содержать тебя и ребенка?

– Вообще-то, он сейчас без работы. Но это временно…

– Хм! Временно… Родители помогают?

– Они сами нуждаются. И вообще, они живут в другом городе.

– Твои или его?

– И мои, и его.

– Квартира у вас с мужем своя?

– Снимаем комнату.

Яхтин присвистнул:

– Славненько! А теперь, Веруня, я тебе напомню кое о чем. О разговоре, который состоялся в этом кабинете перед тем, как тебя приняли на работу. Я ведь тебя честно предупреждал, Верочка: никаких детей в ближайшей перспективе! Наш издатель терпеть не может этих фокусов! Потому-то мне и пришлось, девочка, да-да, пришлось попросить тебя во избежание возможных недоразумений написать одновременно с заявлением о приеме на работу заявление об увольнении по собственному желанию. Без даты. И ты его весьма охотно написала. И клялась, что ни-ни! Забыла, милочка?! А заявленьице-то твое, ну, второе, без даты, где оно сейчас, как думаешь? Лежит себе в целости и сохранности где положено! И едва твоя ситуация станет известна издателю, как тебя, девочка, уволят задним числом. Ну, если будешь паинькой, может, дадут кое-какое вспомоществование. Не зверь же совсем наш издатель, у самого двое своих милых крошек. А начнешь, упаси господи, права качать, сама тут же окажешься кругом виноватой. Прецеденты уже случались. Я ведь тебе всё это подробно растолковывал, Верочка! На пальцах. И ты, между прочим, соглашалась со всеми моими доводами. А теперь, извини, ставишь меня в критическое положение!

– Я не забыла, Анатолий Валентинович, – кусая губы, выдохнула девушка. – Просто мне очень нужна была работа. И потом, я не думала…

– Не думала… А надо было думать! Ты же умная девочка! Вот сама прикинь. Из агентства тебя выкурят, даже не сомневайся. А едва округлится твой животик, как хозяин комнаты выставит вас с мужем на улицу. Ведь вы, наверняка, не заключали договор о найме жилья? Но если даже и не выставит… Безденежье, пеленки-распашонки, все эти нескончаемые «агу-агу» – знаешь, не всем мужьям свойственно долготерпение. Нет-нет, я вполне допускаю, что твой муж – человек исключительных достоинств… Но, увы, жизнь полна неожиданностей, и как бы не пришлось тебе, милочка, возвращаться с ребеночком в провинцию, к своим бедствующим родственникам. Где можно и застрять. На всю оставшуюся жизнь. – Он побарабанил пальцами по листу бумаги, на котором было набрано большими буквами: РОССИЯНЕ, РАЗМНОЖАЙТЕСЬ!

– Что же мне делать, Анатолий Валентинович? – Верочка подняла на заведующего свои вишневые глаза.

– Разве я имею моральное право давать советы по столь деликатному вопросу? – уже другим, вкрадчивым, голосом продолжал Яхтин. – Решать тебе, детка. Вместе с мужем. Но ты всё же объясни своему благоверному, что у тебя несомненный талант, который со временем поможет тебе занять достойное положение в агентстве. Начнешь получать высокие гонорары, а там, глядишь, и муж встанет на ноги. Обзаведетесь жильем, купите машину, дачу, попутешествуете, посмотрите мир… А там уже можно и… – он махнул рукой: – Словом, давай считать, что ты мне ничего не говорила. До понедельника.

Когда девушка вышла, Яхтин сокрушенно покачал головой:

– Ох, Вера-Веруня! Вот так учудила! Как будто это не она три месяца назад разработала шикарный дизайн плаката «Умей предохраняться!» Ну, зачем, спрашивается, создавать искусственные проблемы себе и окружающим?! Не понимаю! – и он снова уткнулся глазами в белый лист, на котором крупно чернели два одиноких слова: «РОССИЯНЕ, РАЗМНОЖАЙТЕСЬ!»

Домик нал обрывом

Тот, кто баламутит воду в тихом омуте, рискует собственной головой

Ну и типом же оказался этот Фомич!

Судьба послала ему в жены редкостную женщину – красивую, добрую, тихую, заботливую, хозяйственную, притом на восемь лет младше его самого. Другой носил бы такую на руках, не скупился бы на ласку, пушинки бы с нее сдувал… А этот?!

Еще и медовый месяц не истек, а он уже заявился домой за полночь – дескать, совещание затянулось. Так и пошло. То совещание, то заседание, то юбилей, то круглая дата, то сдача объекта, то проводы.

Жили супруги в ближнем пригороде, в собственном доме на крутой горке. Внизу протекал безымянный ручей, заросший камышом, а наверх, к металлическим воротам, вела дорожка как раз по ширине мотоцикла с коляской. Возвращаясь домой с очередного “совещания”, Фомич вихрем взлетал по ней и мастерски тормозил на площадке, такой тесной, что переднее колесо едва не зависало над обрывом с острыми камнями внизу. Рокер, да и только! Перед сном он выпивал на веранде чашку крепчайшего чаю, а в перерывах между глотками говорил жене: “Ладная ты баба, Анюта! А только нет в тебе изюминки. Живешь, как клуша…”

Случалось, он говорил ей подобное и при людях, когда в доме собирались гости. Его надтреснуто-мурлыкающий басок звучал вроде бы без обиды, как бы в шутку, но бедная женщина цепенела от его слов и заливалась краской, понурив свою гордую голову. Что творилось в этот момент в ее душе, можно было только гадать. Но за целый вечер ни словом, ни взглядом она не выдавала своего протеста.