"Багровый мир в той тишине,

В долине грёз в людской молве,

Они бесстрашны и сильны,

Влекут их параллельные миры.

Любовь и страсть удел героев,

Замок в Румынии для них построен.

Смерть и боль всегда подруга,

В бессмертии проклятья мука.

В силе власть над миром там,

А что с людьми им пополам.

Идут вдвоём в руке рука,

Огонь в глазах, в крови она.

Любовь спасёт во все века,

И чёрт возьмёт их на рога.

И полетит быстрей во тьме,

В тот мир, в далёкой стороне,

Где жизнь вампиров в тишине.

Там дом, любовь и страсть у них,

Там жизнь вампирская кипит.

В родных местах их люди ждут,

На помощь в домик свой зовут.

И помогают же, поверь,

Открыта им повсюду дверь,

И уважение, большой почёт,

В Трансильвании их ждёт…"

Пролог

Трансильвания. Семнадцатый век.

Снова наступило очередное страшное для Мейфенг полнолуние, таким оно являлось потому что вот уже в который раз, она просыпается от жуткого страха и тёмного видения в углу их с Валентином графской спальни: холод, мерзкий запах и глухой протяжный голос:

«Мейфенг, иди ко мне…»

Девушка вздрогнула, поёжилась и растолкала спящего мужа.

Молодой граф – вампир открыл удивительные небесного оттенка глаза.

– Что, любимая? Что случилось?

Мейфенг судорожно схватила его за плечо, в глазах цвета сочной зелени застыл ужас, губы дрожали, а руки тряслись в поиске спасения за крепкой спиной любимого.

– Это опять повторилось. Меня кто-то зовёт. Мне очень страшно.

Валентин слышал уже несколько полнолуний о повторяющемся жутком видении от жены, но не он, не его колдун Альберт не находили пока решения этого странного вопроса. Поначалу они думали, что это такая посттравматическая реакция графини после страшной трагедии: взрыва в свадебную ночь и переселения сюда в Трансильванию, а также вынужденного обращения в вампира и неординарной беременности, рождения их сына, которого они назвали Константином. Колдун дал тогда Мейфенг особое зелье, чтобы ребёнок выжил в её, на тот момент уже мёртвом теле, и он родился абсолютно здоровым по меркам вампиров: чудесный светловолосый мальчик, на первый взгляд ничем не отличающийся от людей и родителей – вампиров, однако… единственным отличием и достаточно серьёзным было то, что у него появлялись крылья, как у летучей мыши, когда он летал по залам замка, и его никто не мог поймать.

Но спустя полгода после всего этого, раз в месяц, ночью, в полнолуние девушка продолжала видеть мрачные видения, и её это очень пугало и сильно тревожило.

– Вали, любимый, я так больше не могу, мне очень страшно. Что это? Кто меня зовёт? Что это за мерзость, появляющаяся в углу? Слуги же находят там грязь и липкие пятна! И эта вонь, откуда она? Я видела какой-то серый силуэт и костлявые пальцы и этот жуткий голос! О, я так больше не могу, я сойду с ума!

Девушка заломила руки и горько заплакала.

Валентин обнял любимую, нежно поглаживая по голове.

– Милая моя девочка, мы обязательно узнаем, кто или что так тебя донимает. Альберт раскроет эту тайну, он старается, но пока всё сокрыто, как в тумане, и как только мы узнаем, я убью это существо, разорву голыми руками на части и брошу к твоим ногам.

– О, я не хочу никаких частей этого монстра! Я хочу жить спокойно! И я боюсь за нашего сына! Вдруг оно и к нему явиться, а ведь он такой ещё маленький и может сильно испугаться.

– Наш сын – вампир! И ты – вампир, а не человек, вам ничего не может сделать серьёзного никакое существо! Когда ты это уже поймёшь, любимая? И у Константина есть настоящие крылья, как у летучих мышей. Он вообще уникальный вампирский отпрыск, откуда у него эти крылья взялись для нас загадка. Не волнуйся за него, с ним постоянно наш верный Альберт. Он вырастил меня, защитил от всех невзгод и также вырастит и нашего сына!

Мейфенг покорно склонила прекрасную голову на плечо мужа, светло- золотые длинные волосы упали на его сильную руку. Он взял мягкий локон и поднёс к ноздрям, вдыхая цветочный аромат, глаза прикрылись от удовольствия, лицо расслабилось.

– Ты и мой сын возродили во мне душу, которой у меня никогда не было, и я любого сотру в порошок, кто посмеет вас тронуть.

Мейфенг успокоилась, но всё ещё тихо всхлипывала.

– Я знаю, знаю, любимый, но мне всё равно страшно, – подняла на него взгляд, в них ещё стояли хрустальные слёзы и, нервно, облизала губы. Так сексуально, что Валентин невольно взял жену за подбородок и аккуратно прильнул к податливым губам, одновременно другой рукой нежно поглаживая по стройной спине. Девушка вздохнула и стала потихонечку расслабляться. Она любила мужа всем сердцем и с каждым днём влюблялась сильнее. Молодые тела горели огнём страсти, которая только разгоралась день ото дня, хотя температура их тела не менялась, оставаясь всегда холодной. Граф с графиней постоянно находились вместе: охотились, решали дела в деревне, заботились о крестьянах. Мейфенг даже и не помышляла о человеческой крови, зная изначально, что Валентин пьёт только кровь животных и ест сырое или слабо прожаренное мясо. Этому научилась и она, и вместе они кормили так сына. Да, ей жаль животных, но она понимала, что другого варианта нет, всё-таки лучше животные, чем люди.

Валентин и Мейфенг так увлеклись друг другом, что и не заметили, как к ним ворвался колдун, будто вихрь с радостными громкими криками:

– Ваше сиятельство! – он так бежал, что полы его разноцветного халата развевались во все стороны, похожий на смешного павлина на двух ногах.

Влюблённые вздрогнули и граф строго посмотрел на колдуна, сдвигая брови.

– Ну что ты врываешься без стука, Альберт? Или ты забыл, что мы вдвоём здесь?

Колдун запнулся, потупив взгляд вниз.

– О, ваше сиятельство и миледи, простите меня, но я забыл о приличиях, торопясь рассказать вам о том, что маленький граф Константин начал ходить! Он, наконец-то, понял, что у него есть ножки и как только встал на них, крылья тут же испарились! Мы же думали, что он всегда будет похож на летучую мышь, а как оказалось, это просто его особенность такая и они, видимо, будут появляться и исчезать в особое время или когда это ему будет нужно.

Мейфенг и Валентин звонко рассмеялись и, закутавшись в шерстяные пледы, побежали в комнатку сынишки.

Детская была особенно светлой, солнце, редко бывающее в этих краях Трансильвании светило в огромные окна, но не вредило малышу-вампиру, так как колдун уже постарался и на этот счёт, сварил такое зелье, которое навсегда обезвредило его от солнечного света и возможных ожогов. Счастливые родители остановились посередине детской с умилением глядя, как чудесный белокурый малыш, унаследовавший уникальный цвет волос от отца, бойко шагает по гладкому полу и тащит за собой маленького щенка.

– О, моё чудо! – произнесла молодая мать и вытянула руки, чтобы обнять сына. Плед упал на пол, и она предстала в чём мать родила. Колдун, несмотря на почтенный возраст, покраснел и отвёл взгляд, а Валентин подлетел к жене и, улыбаясь, чмокнул в щеку, бережно укутывая снова в плед.

Мейфенг держала в объятиях маленького Константина и лучезарно улыбалась, забыв обо всём на свете.

– Ах, ещё год назад, я бы и не подумала, что выйду замуж за вампира и в восемнадцать лет стану матерью, да к тому же такого уникального малыша.

Валентин с нескрываемой любовью обнял обоих, заглядывая в глаза сына цвета морской волны, в которых плясали игривые огоньки.

– А я ещё год назад и не представлял, что встречу тебя, настоящую любовь, о которой мечтал долгие годы, сто двадцать лет.

– Какой же он у нас красивый, прямо как ты, Вали, такой же ангел!

– Нет, как ты, моя дорогая Мейфенг.

Девушка продолжала улыбаться.

– Я ещё, когда только тебя встретила, подумала, какой же ты красавчик, как ангел, сошедший с небес, и наш сын теперь маленькая твоя копия.

– О, Мейфенг, почему же ты мне сразу тогда не сказала, что я так тебе понравился, возможно, я быстрее тебя забрал и не случилось бы всех тех бед, что ты пережила.

– Я не могла, любимый, у нас в двадцатом веке так не положено, чтобы девушка сразу показывала бурный интерес к парню, даже к такому красивому как ты.

Валентин покачал головой в знак несогласия с такими обычаями и, подняв семью в воздух, полетел в их спальню.

Бережно уложил жену с ребёнком на огромную постель с алым покрывалом, и тяжёлым тёмно-красным балдахином с золотой бахромой и пушистыми кистями по бокам. Малыш сразу принялся играть ими. Молодые родители с нежностью наблюдали за ним.

– Как же рано он пошёл, Вали, разве так бывает? Ему же только полгода, – Мейфенг нарушила эту идиллию первой.

– О, милая, я и забыл тебе это рассказать, отпрыски вампиров растут и развиваются в два раза быстрее, чем человеческие дети. Они вырастают до двадцатилетнего возраста и всё, внешне уже не меняются. Вот и я тоже дорос до этого же возраста и таким останусь на всю вечность.

– Ничего себе! – удивилась Мейфенг. – Теперь мне понятно, почему так быстро его родила, а я думала, что это дела твоего колдуна.

– Нет, дорогая, он и в твоей утробе развивался также быстро, а колдун действительно помогал тем, что кормил нашего малыша живительными зельями, чтобы он выжил в твоём уже на тот момент мёртвом теле.

– Ох, – с сожалением вздохнула Мейфенг, – как же неприятно всё же осознавать, что по человеческим меркам, я мертва.

Валентин обнял жену и поцеловал в лоб.

– Увы, дорогая, но это так. Зато сколько у тебя теперь открылось уникальных возможностей видеть мир по-другому, чувствовать, ощущать запахи зелени и цветов на огромном расстоянии. Ты первая узнаёшь, что в лесу зацвёл подснежник и можешь полететь его сорвать, чтобы принести благоухающий букетик домой. Ты начала потрясающе танцевать, и, главное, ты будешь летать!

Мейфенг скривила гримасу разочарования.

– Но почему же я до сих пор не летаю?

Валентина и его колдуна тоже волновал этот вопрос, но они предположили, такое могло быть потому, что графиня до сих пор не может принять тот факт, что она уже не человек.

– Возможно, дорогая, ты просто боишься начать. Ведь в первый раз, чтобы осознать в себе такое могущество, как полёт, лучше спрыгнуть с высоты головой вниз, например, из окна нашей спальни, так сделал я когда-то и начал летать.

Девушка встала и подошла к окну с цветными мозаичными стёклами, приоткрыла деревянную ставню из красного дерева и опасливо взглянула вниз. Ужасающая воображение высота, внизу грозно били о острые скалы бурлящие сердитые волны, будто угрожающие поглотить всё живое. Ей стало как-то не по себе и она быстро подняла голову вверх, туда, где над острыми шпилями башен летало множество летучих мышей, но и там ей показалось тоже жутковато. Она резко захлопнула ставню.

– Да, я ещё не готова к этому! Мне страшно! Боже, ну когда же я пойму, что я вампир, а не человек, кроме крови несчастных зверей, которую пью, ещё в полной мере этого не осознаю. И этот жуткий монстр, пугающий меня по ночам, и ещё… хочу увидеть маму, и папу, и дедушку. Когда мы вернёмся? Они же все думают, что я умерла! – на глазах выступили слёзы.

Валентин понимал, что не может дать ответы на все вопросы жены. Он молча подошёл и снова с нежностью обнял.