И Никки тогда тоже была рядом. Она не бросила меня, не добила фразой «я же говорила», а просто молча вытащила на поверхность, как котёнка за шкирку, и научила дышать заново. Сделала меня сильной – такой, какой я даже не подозревала, что могу быть. После этого я впервые убедилась: женская дружба существует. Не токсичная, не завистливая, не из разряда «я рядом, пока с тобой всё хорошо» – а настоящая. Крепкая, как якорь. Спасающая.

И вот теперь настал звёздный час Никки. Я дала слово – нет, торжественно поклялась. И я не могу отступить. Даже если главный шафер её жениха – Джеймс, мать его, Кроуфорд.

– Ладно, – процедила я. – Один танец. Один, Никки. И никаких совместных фото.

Никки вспыхнула, будто у неё внутри взошло солнце, а Джеймс… Джеймс просто слегка усмехнулся, будто уже заранее знал, что я не смогу отказать.

– А как вы познакомились с Джеймсом? – спросила я у Дмитрия, и в этот момент официант принёс наши заказы.

Джеймс снова еле заметно усмехнулся, бросив взгляд на мой десерт. Я очень редко ела сладкое, но сейчас мне жизненно необходимо было повысить уровень эндорфинов – просто чтобы выжить в этой недружелюбной реальности и не прикончить кого-нибудь. Кусочек любимого десерта – это не слабость, а акт самосохранения. Сахар работает быстрее любого психолога, и шоколад, в отличие от мозгоправа, меня ещё ни разу не подводил.

Я скосила глаза в сторону Джеймса и вскинула одну бровь:

– Чего уставился, Кроуфорд? Хочешь кусочек?

– Нет, спасибо. Но лучше не налегай на сладкое: лишние килограммы, целлюлит – сама понимаешь.

– Ещё хоть слово – и твоя голова окажется прямо в этом десерте.

А лучше бы у меня между ног.

Я моргнула. Чёрт. Завал на работе и отсутствие секса уже несколько месяцев давали о себе знать усталостью и внезапными вспышками возбуждения. Особенно сейчас, когда рядом со мной сидел настоящий греческий бог – с тёмными, чуть вьющимися волосами, смуглой кожей и ледяным спокойствием убийцы чувств.

Меня влекло к нему с нашей первой встречи, но Кроуфорд оказался не из тех, кто занимается сексом без обязательств. Да любым сексом. Кажется, он им вообще не занимается. Джеймс оказался из тех, кто держит всё под контролем – даже собственное влечение. Не удивлюсь, если он окажется девственником или геем. В последнем случае мне хоть не так обидно будет. Потому что иначе я не понимаю, почему он не хочет меня.

Хотя, чёрт возьми, он хочет.

Я это знаю. Я видела.

Все эти взгляды, все эти доли секунд, когда он забывался и пялился на меня. Он ни разу не перешёл грань – но ни разу и не отвернулся вовремя.

И мне так хотелось разрушить эту ледяную корку, этот образ заносчивого говнюка.

С тех пор, как на мои глаза попался Джеймс Кроуфорд, я практически перестала испытывать влечение к другим мужчинам. Он был моим запретным плодом. Я жаждала только его. И в моменты секса всегда представляла его на месте других мужчин.

И меня это неимоверно бесило. До дрожи. До злости. До желания всё к чёрту разнести – лишь бы заставить его почувствовать хоть половину того, что жгло меня каждый раз, когда он был рядом.

– Мы познакомились на одном благотворительном вечере в Цюрихе, – подал голос Дмитрий, и я потрясла головой, вырываясь из собственных мыслей. – Это было… сколько лет назад, Джеймс? Лет пять?

– Шесть, – коротко ответил Кроуфорд.

– Да, точно. Я тогда ещё плохо говорил по-английски, часто застревал на нужных словах. Джеймс сидел рядом со мной на банкете и тихо подсказывал перевод, – улыбнулся Дмитрий. – Мы разговорились, позже я начал поставлять оборудование в их клиники. И так вышло, что мы стали не просто партнёрами, а друзьями. С тех пор мы не разлей вода. Друг познаётся в беде, как говорится.

– Вот уж не знала, что мистер Холод и Надменность занимается благотворительностью, – буркнула я.

И снова этот взгляд – пристальный, тяжелый. Всегда – этот взгляд.

Я отвернулась, сосредоточившись на тирамису, и проглотила кусочек с демонстративным спокойствием.

Внутри же всё трещало по швам. Меня обижало его отношение ко мне, но всё равно тянуло к нему, как магнитом. Это противостояние – между отторжением и желанием – было одновременно мучительным и манящим. Я не понимала, почему Джеймс ведёт себя так со мной: то ли это банальный страх, то ли что-то глубже, что он прячет за ледяным фасадом. Пока мне не удалось его разгадать.

Я с усилием проглотила очередную ложку любимого десерта и краем глаза глянула на Джеймса. Его взгляд окатил меня так, что стало холодно, и я поёжилась.

Никки широко улыбнулась и хлопнула в ладоши, словно подводя итог:

– Отлично. Раз всё решили – мы побежали. У нас ещё куча дел. – Она подхватила сумочку и взяла Дмитрия под руку. – Не забудьте: в воскресенье в 14:00 встречаемся на теннисных кортах в River Club. Без отговорок и в кроссовках. И, ради всего святого, не опаздывайте!

Я выдавила улыбку и кивнула, хотя напрочь забыла про это чёртово воскресенье и теннис. Кто вообще устраивает игры в теннис перед свадьбой?

Ну, как оказалось, Никки.

Всё это – неотъемлемая часть сценария её идеального торжества. Она где-то вычитала, что теннис помогает снять стресс, а невесте, особенно такой тревожной, как моя подруга, жизненно необходимо сбросить напряжение, проветрить голову и вернуть ощущение контроля перед свадьбой. А ещё она хочет собрать там всех друзей и родных. Не дай бог кто-то не успеет познакомиться – на банкете потом никто не будет знать, с кем сидит. Ужас, правда?

Я запихнула в рот остаток тирамису и исподтишка глянула на Джеймса.

Играть в теннис с Кроуфордом? Это… будоражит. Надену юбку покороче и белый топ в облипку – пусть этот напыщенный засранец воочию увидит, какое идеальное у меня тело.

Тело, что навсегда останется для него запретной территорией.

✦

– Тебя подвезти? – поинтересовался Джеймс, когда мы стояли на улице.

Я чуть задержалась, чтобы покурить и поймать такси. А Кроуфорд зачем-то остался со мной.

Я не обращала на него внимания с тех пор, как Никки с Дмитрием покинули нас, и сейчас упорно смотрела прямо перед собой. Джеймс стоял рядом и тоже таращился вдаль, вдыхая клубы токсичного сигаретного дыма, который он не переносил.

Нам было совсем не по пути, мы жили на разных концах города: я обитала в районе Сохо, а Кроуфорд – в Верхнем Ист-Сайде. Зачем он строил из себя джентльмена, когда на самом деле им не являлся, оставалось для меня загадкой на протяжении двух лет.

Ехать с ним я не собиралась, несмотря на то, что в его Mercedez-Benz было в разы комфортнее, чем в душном такси. Поэтому коротко ответила:

– Нет, спасибо.

– Всё ещё не хочешь танцевать со мной? – вдруг спросил он, переведя на меня взгляд.

– Только если это будет танго на твоих костях.

Он усмехнулся:

– Ладно. Я пытался быть дружелюбным.

– Ты похоронил своё дружелюбие два дня назад под маской мудака. – Я выдохнула дым прямо ему в лицо, отчего он чуть скривился, но не отступил. – Тебя и так стало слишком много в моей жизни. Проваливай, Кроуфорд. И не попадайся мне на глаза больше, чем это необходимо.

Джеймс ничуть не расстроился, только моргнул пару раз и кивнул:

– Как пожелаешь. До свидания, Кейтлин.

Он повернулся и пошёл прочь. И всё – ни сарказма, ни укола в ответ, ни даже раздражения – только его ровные шаги по асфальту и лёгкий запах корицы, оставшийся в воздухе.

Как он бесил меня. Запах и Кроуфорд.

Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся в машине и не уехал, а потом с яростью затушила недокуренную сигарету, села в такси и сказала адрес вслух – сама себе, чтобы убедиться, что еду домой, а не за ним.

✦

Приняв пенную ванну и усевшись в гостиной с бокалом вина, я взяла телефон и позвонила Ханне по громкой связи.

Через несколько секунд послышался немного уставший голос подруги:

– Алло?

– Привет, помешала?

– Нет-нет, всё в порядке. Только передала Рассела Тео и развалилась в джакузи. С тех пор, как он научился ходить, за его маленькими ножками просто не угнаться. – Она вздохнула. – Что-то случилось?

Я выдохнула:

– Нет, просто хотела ещё раз извиниться за тот балаган на дне рождения. За себя и Джеймса. Мы оба повели себя как идиоты. Особенно я.

– Я не злюсь, – мягко сказала подруга. – Всё нормально. Правда.

– А Тео?

– Он тоже. Мы всё понимаем. Не понимаем только, почему ты ничего не замечаешь.

Я нахмурилась:

– Не замечаю чего?

– Ты была невероятно красива в том платье, Кейт, все мужчины пялились на тебя – Джеймс в том числе. Он приревновал. Потому что ты ему нравишься. Неужели неочевидно?

– Ханна, детка, вы видите то, чего нет. – Я сделала глоток вина. – Он взрослый мужчина, а такие не ведут себя, как ревнивые подростки. А он поступил именно так.

– Он не просто «взрослый мужчина», он влюблённый мужчина. Сама же говорила, что им от любви голову сносит напрочь, помнишь? Вот он и вспылил.

Я усмехнулась:

– Это не случай Кроуфорда. Он просто бессердечный мудак, вот и всё.

– Я так не думаю.

– Да для вас он святой только потому, что он врач! – Я резко взмахнула руками, чуть не расплескав вино. – Вот тебе ещё новость: Джеймс теперь новый главный шафер. Вместо брата Дмитрия. И нам с ним придётся танцевать вальс.

– Ты серьёзно?

– Угу. Он оказался близким другом и коллегой Дмитрия. Никки даже планировала нас свести. Я не понимаю, в Нью-Йорке закончились другие мужчины или что?

Ханна расхохоталась.

– Это точно судьба, Кейт. К тому же вы чертовски хорошо смотритесь вместе. Из вас бы вышла идеальная пара.

– Ханна, он Дева, да ещё и сентябрьская! – крикнула я. – Я, конечно, люблю зануд, но это – выше моих сил.

– Ты только не обижайся, но июньские Близнецы тоже не подарок.

– Вот именно. Мы абсолютно несовместимы и поубиваем друг друга в быту. – Я вздохнула. – Хватит об этом. Мы просто крёстные самого чудесного в мире малыша и партнёры по танцам. А через две недели и ими быть перестанем.

– А может, за эти две недели ты наконец перестанешь бежать от того, чего хочешь? Ты ведь прекрасно знаешь, что в глубине души он хороший человек, а не «бессердечный мудак», иначе давно бы к нему остыла. Будь с ним хоть немного помягче. Дай ему шанс.

Я закатила глаза.

– Ханна…

– Давай встретимся завтра в полдень в торговом центре в Хадсон-Ярдс и пройдёмся по магазинам, – тут же перебила она, зная, какую гневную тираду я могу сейчас выложить. – Я приеду с Расселом, нужно купить ему новые красные сандалии и панамку. Он теперь категорически отказывается выходить из дома в вещах, где нет красного – в кого бы это он, а? – Я расхохоталась. Ведь это я привила ему любовь к алому цвету. – И завтра ты мне ещё раз в подробностях расскажешь, как Джеймс стал шафером и как сильно ты его ненавидишь тире хочешь.

Я фыркнула:

– Ладно. Твой рыжий ангелочек и шопинг – идеальное комбо, чтобы вытащить меня из дома в субботу.

– Ага. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

– Только имей в виду: если ты опять начнёшь говорить, что мы с Джеймсом «идеальная пара», я задушу тебя панамкой.

– Интересно будет на это посмотреть. До завтра, Кейт.

– До встречи, мамочка. Передавай привет своим мальчикам.

Я с улыбкой завершила вызов и залпом допила вино. В голове мелькали мысли о том, что вокруг творится какая-то чертовщина, замешанная на Кроуфорде. Слова Ханны эхом отозвались в голове: «Ты ведь прекрасно знаешь, что в глубине души он хороший человек, а не „бессердечный мудак“».

Да, я действительно думала, что он хороший и порядочный человек, пока он не переступил черту и не оскорбил меня при всех, перейдя на личности. С чего я должна быть мягкой и давать шанс тому, кто не уважает меня?

Я вздохнула. Обижаться бессмысленно, держаться в стороне всё равно не выйдет – у меня попросту нет такого варианта. Джеймс – крёстный отец Рассела, один из самых близких людей для Тео и Ханны, как и я. Никки с Дмитрием слишком дороги мне, чтобы портить с ними отношения из-за наших ссор. Короче, мы буквально связаны общими друзьями и крестником. Заперты в одном мире, где приходится улыбаться и делать вид, что мы не сжигаем друг друга изнутри.

Терять друзей и, тем более, Рассела я не желаю ни при каком раскладе. Поэтому мне – нам – придётся как-то уживаться. Хотя бы ради ребёнка, который больше никогда не должен видеть, как взрослые теряют самообладание.

Надеюсь, свадьба не превратится в цирк, потому что я не уверена, кем там буду – артистом или зрителем.

Иначе Николь Дуглас нас точно прикончит.