– Знаю. – Я улыбаюсь. – Как раз поэтому я тоже прячусь за камерой. Ну… Полагаю, внимание и меня не заводит.

Я краснею.

– Выходит, ты понимаешь. – Мэл радостно улыбается. – Я не продам свои песни. Они – мои.

– Делай то, что приносит тебе счастье. Общество поймет. А если нет, это проблема общества, не твоя.

Тишина.

– Рори, выходи за меня. – Он поворачивается ко мне. – Давай останемся тут, будем трахаться, создавать музыку и делать фотографии.

Я смеюсь и закидываю конфетку в рот. Но Мэл выглядит серьезным и ждет ответа.

– Мэл… – произношу я.

Господи. Он до сих пор глядит на меня и ждет ответа.

– Меня ждет учеба. Через несколько недель я уезжаю в колледж.

– У нас тоже есть тут колледжи.

– Я уже зачислена. Оплатила учебу. Получила комнату в общежитии. Еду со своей подругой Саммер.

– У меня есть некоторые сбережения, – убеждает он. – Я хорош в своем деле. Смогу нас обеспечить.

– Ты не в себе.

– Я никогда и не утверждал обратное. – Мэл мрачнеет, и по его сердитому тону я понимаю, как трудно ему сохранять терпение. Потом он качает головой, улыбается, ложится на меня и покрывает мое лицо горячими влажными поцелуями.

Мэл шарит по тумбе, пытаясь нащупать еще один презерватив. Но его нет. Мы все использовали. Он перестает меня целовать и молча просит разрешения. Каждой клеточкой чувствую груз принятого мной решения. Особенно памятуя о том, как я появилась на свет. В эту секунду я становлюсь своей матерью. В эту секунду мои желания и похоть превыше логики.

Я киваю ему.

– Только не мешкай, пожалуйста. Сложно растить ребенка во время выпускных экзаменов.

– Иди на хрен, Рори.

– О, пожалуйста, Мэл.

Утром, перед отъездом в аэропорт, я настойчиво угощаю Мэла завтраком. Он и так заплатил за мой номер и еду. Завтрак – меньшее, что я могу для него сделать.

Мы оказываемся в «Кабаньей голове». Видимо, местные едят только в этом заведении. Туристы со всех уголков мира приезжают в Толку, чтобы напитаться ирландским духом маленького городка, поглядеть на сельское хозяйство и побывать в местной пивоварне. Я узнала, что это место славится и своим маслом. Когда мы заходим, в пабе полным-полно народу, но, заметив Мэла, красивая светловолосая барменша находит нам столик.

– Я соскучилась, жулик, – подмигивает она ему.

Без труда можно понять, что между ними что-то было.

Мэл щелкает ее по уху.

– И минуты не прошло.

– Позвонишь мне на выходных?

– Смотря чего хочет красавица, – отвечает Мэл. Она может позвонить ему просто так, или пригласить на свидание, или предложить перепихнуться. Но ведь мое имя тоже означает «красавица». Вряд ли он в курсе.

Прошлой ночью я пять раз занималась сексом с Мэлом, и теперь у меня ноет все тело. И я не говорю уже о дополнительных упражнениях. Мы не обсуждаем тот раз без презерватива, потому что он успел выйти. Я убеждаю себя, что все будет хорошо, но ради собственного спокойствия решаю купить в аэропорту таблетку экстренной контрацепции.

Сделав заказ за барной стойкой, я сажусь и морщусь. Мэл хватает меня за руку и прижимает ее к своим губам.

– Давай попробуем еще раз при белом свете. – Он откашливается. – Останься.

Я разрываю пачку чипсов и, закинув пластинку в рот, пережевываю ее, но не тороплюсь с ответом.

– Я ведь уже говорила, что через две недели уезжаю в колледж.

– На хрен колледж.

– А как же моя мама?

– Ее на хрен не надо. На такие выкрутасы я не очень-то падок. Но ты ее ненавидишь, Рори. Будем каждый месяц посылать ей лак для волос. И билеты на самолет каждое Рождество. Если хочешь, и на Пасху. – Мэл протягивает руку к «Гиннессу»^[9] – утром, да – и делает большой глоток. – Останься, Рори. Это судьба. Только не говори, что не заметила, как перестал вчера идти дождь, когда мы поцеловались.

Я открываю рот, чтобы возразить, как вдруг отключается электричество. В пабе светло, но мне все равно не по себе, когда гаснет экран висящих телевизоров, умолкает песня «Lord of the Dance» и останавливается гул технических холодильников.

Между нами повисает молчание. Все как-то резко стихли. Не уверена, но кажется, некоторые смотрят на нас. Наверняка услышали последнюю фразу, когда музыка смолкла, и теперь ждут моего ответа.

Они знают, что Мэл сделал предложение?

Я чувствую ком в горле, смотря на свои лежащие на столе руки.

– Рори? – настаивает он.

– Я не верю в судьбу, – тихо признаюсь я, не сводя глаз с открытой пачки чипсов. – Тебе двадцать два года, мне – восемнадцать. Мы оба знаем, что наши отношения не продлятся долго.

А не спорю ли я с собственной судьбой?

Снова включают электричество. Эта дурацкая случайность за пределами человеческого понимания. Раздосадованная, я нахожу утешение в том, что по телевизору показывают футбол, музыка заглушит наш разговор, а местные вернутся к своему трепу.

Мэл ничего не говорит. У него вытягивается лицо, словно он только сейчас понял, что я права. Я сжимаю пальцами колечко в носу и вожу его туда-сюда.

– Эй, а что думаешь об отношениях на расстоянии? Я планирую учиться и устроиться на работу, так что следующим летом могла бы приехать. Может, получится и на Рождество. Зависит от цен на билеты.

Проговаривая эти мысли вслух, я пытаюсь убедить себя, что дело выгорит. Нужно лишь оплатить билеты. У Мэла есть машина и дом.

Но он трясет головой, откидывается на спинку стула и начинает раскачиваться.

– Рори, либо все, либо ничего. Черт подери, расстояния я не вынесу.

Его ответ чуточку меня злит. Значит, он хочет меня, но только на своих условиях. Это нечестно. Если человек не желает ждать, значит, он тебя не заслуживает.

Я не могу сорвать его из родного дома и попросить переехать в Америку, просить оставить братьев и сестру, племянников и племянниц, мать, пожилого приемного деда и скорбящую подругу детства, которая испытывает к нему чувства и наверняка хочет занять мое место.

И даже пытаться не буду после бесцеремонного ответа на мое предложение поддерживать отношения на расстоянии.

– Мы можем подписаться друг на друга в соцсетях… – начинаю я, но Мэл меня перебивает:

– И смотреть, как ты встречаешься с другими парнями? Нет уж, благодарю покорно. Я и так стараюсь не наложить на себя руки из-за ненависти к себе. И мы оба знаем, что ослепительно глупо наблюдать, как мы трахаемся с другими.

Я сурово гляжу на него, скрестив на груди руки.

– Ладно. Тогда оборвем все здесь и сразу.

– Я не могу так резко все оборвать, – возражает он.

Боже, как же с ним сложно.

– Ты не оставляешь нам другого выбора, – скрежещу я зубами.

– Ложь, – парирует он.

– Что ты предлагаешь?

– Договор. – Мэл торопливо подвигает стул и наклоняется ко мне. – Вы, янки, обожаете всякую хрень юридической силы, правда ведь?

Он тянется к сумке рядом со мной и открывает ее. Вытаскивает мою камеру и ручку, выбрасывает приборы из свернутой салфетки и разглаживает ее на столе.

– Согласен, сейчас неподходящее время для женитьбы. Но если мы встретимся снова, при любых обстоятельствах, в любое время, мы будем вместе, Рори. К черту супругов. К черту парней и девушек. К черту весь мир. Если судьба позволит, мы не встанем у нее на пути, несмотря ни на что. Слышала?

Я смотрю на него так, словно он с дуба упал. Что он курит и как сделать так, чтобы это вещество никогда не попало в руки нашей молодежи?

– Вероятность встретиться снова меньше нуля.

– Бзз, опять ошибаешься. Немногим больше нуля. Я бы ставил от нуля до пятнадцати процентов, – жизнерадостно заявляет Мэл.

Не понимаю, как ему удается быть таким беспечным, но жаловаться не смею. Мэл сделал мне предложение, и я почти уверена, что он не шутил. Я ему отказала. Вообще-то при всем честном народе.

– А если один из нас будет искать другого? – спрашиваю я.

– Это мухлеж, – качает головой Мэл. – Встреча должна случиться сама по себе. Искать друг друга нельзя.

– И все же? – Есть у меня ощущение, что этим человеком окажусь я.

– Тогда договор прекращает действие, и тебе не придется выходить за меня замуж.

– Мне придется выйти за тебя, если мы встретимся вновь? – Таращусь я на него, но улыбаюсь.

Мэл пожимает плечами.

– Ставки высоки, но из них получаются отличные истории, принцесса Аврора из Нью-Джерси.

– Сколько же у меня власти, чтобы прикончить тебя. А ты даже не дашь мне свой номер, – бурчу я и делаю глоток диетической колы.

– Я не даю тебе свой номер, потому что не хочу, чтобы это прикончило и меня, – с мрачным взором цедит он сквозь зубы.

Я пытаюсь не злиться на него, потому что понимаю: все, что он говорит, правдиво и искренне. Мы не можем быть вместе, а поддерживая связь, вожделеть будем еще больше. Мэл бегло корябает условия договора на салфетке. Потом подписывает его и двигает ко мне.

– Когда будешь готова.

Сначала я читаю.

Настоящим договором мы, Мэлаки Исаак Доэрти и Аврора (как там тебя дальше зовут?), обещаем друг другу: если случится чудо и наша встреча состоится, у нас все получится при любых обстоятельствах, правилах и условиях. Невзирая на потери и последствия. Мы поженимся. Мы будем жить долго и счастливо. С детьми, собаками и придурочными овцами.

Правила: не искать друг друга в интернете. Не искать друг друга вообще. Но если это случится – договор обязателен к исполнению.

Мэлаки

Мэлаки Исаак Доэрти и Аврора МакСупер О’Классная

Если случится чудо.

Он знает. Я знаю. И все же нельзя силой удерживать человека. Нельзя вынудить человека совершить обреченный на провал поступок. В мои планы не входит переезд в Ирландию после окончания колледжа, а жизнь Мэла целиком и полностью тут.

Я заменяю свое имя на «Аврору» Белль «Дженкинс», чтобы Мэл понял: я уже хочу, чтобы он сжульничал, – и ставлю подпись. В голове проскальзывает мимолетная мысль, что я никогда не называла ему свое второе имя, а он на него намекал.

Мэл фотографирует салфетку и передает мне камеру.

– Твоя копия соглашения. Для сохранности.

Он засовывает салфетку в задний карман и снова принимается за «Гиннесс».

– Я серьезно, – дергает он плечом. – Заверю ее у нотариуса и проставлю апостиль.

– Знаю. – Делано беззаботно бросаю в рот пластинку чипсов.

– Остается лишь надеяться, что я не успею скончаться от разбитого сердца. – Мэл допивает пиво.

Я размышляю о Кэтлин и толпе девушек, что всюду за ним таскаются и готовы утешить в своих объятиях.

– О, думаю, ты переживешь.

ПРИМЕЧАНИЕ ОТ САЛФЕТКИ

Знаете, я не возлагаю высоких надежд на этот наспех написанный договор. Думаете, это мое первое родео? Ребят, я сделана из вторичного сырья.

Я много чего повидала и знаю, как это обычно бывает. Они подержат обещание несколько недель. Может, месяц, если действительно влюбились. Потом я стану мятой, вонючей, надорванной. Или меня найдет его мать и выкинет в мусор, браня на чем свет стоит своего безалаберного сыночка, который не сейчас, конечно, но к тому времени уже будет пялить другую девицу.

Я – жертва их спонтанного решения. Я могла бы скончаться красиво, уютно притулившись в мусорной корзине среди других салфеток, пластиковых бутылок и остатков еды, которые ленивые работники могли бы отскрести и выбросить в другое ведро.

И не в тему будет сказано, на слове «потери» пятно от кетчупа размером с горошину, и оно адски зудит.

Какая же чушь тут написана.

Мы подъезжаем к дублинскому аэропорту, и я закидываю на плечо рюкзак, достаю из багажника чемодан и настаиваю, чтобы Мэл не провожал. Он припарковался двойным рядом перед другой машиной.

– Ненавижу сцены из фильмов, где действие происходит в аэропорту. Они патологически безвкусные. Это не про нас, Мэл.

Я убираю волосы за уши и, уткнувшись носом в землю, хихикаю.

Дело в том, что я уже уничтожена. Если мы проведем вместе еще несколько душевных минут, я проплачу весь путь домой, а это очень щекотливая ситуация.

Мэл водит большим пальцем по моей нижней губе и улыбается.

– Счастливого пути.

– Спасибо. – Но продолжаю стоять как истукан. Жду… чего, хотелось бы знать?

Я не хочу уезжать. Не хочу тебя покидать.

Вспоминаю кое-что важное. Расстегиваю чемодан и шарю в нем в поисках «Полароида». Найдя, вскакиваю и делаю наше совместное фото. Отдаю Мэлу.

– Нечестно, что у меня останутся все наши снимки, а у тебя ни одного.

– Это не так, – улыбаясь, поправляет меня он. – У меня останутся воспоминания.

– И наш договор. – Я сжимаю его плечо, но уже чувствую, как мы отдаляемся друг от друга. Словно мы опять незнакомы. – Он тоже у тебя остается.

Мэл закатывает глаза.

– Надеюсь, я не задрочу его до смерти в первую же неделю после твоего отъезда.

Я смеюсь и внимательно смотрю на салфетку, утешая себя тем, что она неодушевленный предмет, но смех у меня нерадостный.

Мэл обхватывает мое лицо ладонями и так крепко целует, что я теряю равновесие. Его сердце бьется быстро и гулко, словно вот-вот вырвется из груди. «Возможно, – безнадежно думаю я, – это было бы к лучшему». Я хочу схватить его и забрать с собой туда, где Кэтлин не сможет до него добраться.

Мы медленно отодвигаемся друг от друга, словно наши тела склеены.

– Не будь с Кэтлин, – шепчу я, поднимая взгляд на его лицо. – Она тебя не уничтожит.

В голову приходит цитата Буковски: «Найди то, что любишь, и пусть оно убьет тебя». Думаю, именно это со мной и приключилось.

– Не буду. А ты не будь с туповатым пижоном с вареными яйцами. Ты рождена для величия, прин-цесса.

– Не буду, – улыбаюсь я.

Мэл пальцем приподнимает мой подбородок, чтобы наши взгляды встретились, и произносит:

– Спроси меня еще раз.

Мне не нужно признание. Я и так знаю. Знаю, потому что чувствую то же самое, и моя сила воли теперь трещит по швам. Я прижимаю ладонь к его груди и считаю удары сердца.

– Любил ли ты когда-нибудь? – Я не могу подавить эмоции, что прочно обосновались у меня в горле.

Мэл усмехается, глядя на меня.

– Прощай, Рори.

Взглядом готова его прибить, но сама ухмыляюсь.

– Подонок!

– Что? – смеется он.

Я тоже смеюсь. Теперь по-настоящему. Я понимаю, что нам обоим это нужно. Нужно снять напряжение.

– Зачем велел спросить, если ответ отрицательный?

– Я не говорил, что ответ отрицательный. – Мэл ведет руками по моим плечам. – Но, признавшись тебе, признаюсь и себе. Потом придется тебя искать, а тем самым нарушу и договоренность. Рори, пойми наконец: при следующей встрече я заберу тебя с собой. Мне плевать, если у тебя будет парень, муж или гарем из мужчин, сражающихся за твою любовь. Если к тому времени ты родишь детей, я воспитаю их как своих. Так что, полагаю, извинения уместны.

– За что? – непонимающе спрашиваю я.

Мэл поворачивается, собираясь уходить. Я понимаю, что вообще не готова прощаться.

– За то, что при следующей встрече обязательно вмешаюсь в твою жизнь и переверну ее с ног на голову. В любви и на войне все средства хороши, да?

Но Мэл не ждет ответа. Он залезает в машину и уезжает, оставив меня в аэропорту, где я до сих пор чувствую ладошкой ритм его сердца.