Нас просят. Ежели способно дни и годы
Иль многих пережить все то, что мы с тобой
Бряцали в тишине, – о лира, песнь народа
Латинского пропой.
5 Впервые певшая Лесбоса гражданину,
Который, как в бою отваги ни был полн,
С тобою забывал доспехи и пучину,
Привязывая челн.
И Либера, и Муз тогда твой славил голос,
10 Венеру, мальчика, что неразлучен с ней,
И Лика, юноши-красавца, черный волос
И черных блеск очей.
Зевесу милая и Феба украшенье,
Обители богов отрадная самой,
15 Внимай мне, сладкое трудов успокоенье,
Зовущему с мольбой.
Фет А. А., 1856.
Мой Альбий, не тоскуй без меры, огорчен
Глицерой ветреной, и, грусти не тревожа,
Элегий ты не пой о том, что предпочтен
Тебе годами помоложе.
5 Кир, в Ликориде жар любви воспламенив,
Забыл ея чело, стесненное кудрями,
Для гордой Полой… но прежде козы нив
Сойдутся с горными волками,
Чем Полоя падет с противным наглецом.
10 Венера хочет так: ей весело неравных
И телом и душой вязать одним ярмом
В игре причуд жестоконравных.
Я сам, как бог любви мне счастье обещал,
Миртале отдался в приятные оковы,
15 А волны Адрия у калабрийских скал
Не столь кипучи и суровы.
Фет А. А., 1856
Скудный богов почитатель и ветреный;
Мудростию заблужденный безумною,
Ныне задумал ветрила поставить я
Вспять и, расставшись с пучиною шумною,
5 Путь отыскать, потому что Юпитер, бог,
Вечно огнем потрясавший над тучею,
С громом промчал по лазури безоблачной
Звучных коней с колесницей летучею,
Коей земля и потоки подвижные,
10 Коею Стикс, и Тенара глубокое
Страшное дно, и граница Атлантская
Вмиг сотрясаются. Властен высокое
Бог преклонить и затмить лучезарное,
Тьму озаривши. Фортуна меняется,
15 Там похищает венец быстрокрылая,
Здесь, возложивши его, улыбается.
Фет А. А., 1856
О ты, что в Антиме хвалами
И жертвой чтима каждый час!
Богиня счастья! Ты игрáми
Своими удивляешь нас.
5 Обряд плачевный погребенья
Ты можешь в радость претворить
И смертного во тьме презренья
Возможешь славой озарить.
Тебя, владеющу морями,
10 Пловцы с усердием зовут;
Сел тихих жители мольбами
Среди лесов и хижин чтут.
Бродящий скиф и дак убогий,
Латинов храбрых гордый род,
15 Твоей трепещут власти строгой
Вельможи, грады и народ.
Тебя властители Вселенной
Страшатся средь богатств своих;
Каменья, пурпур златошвенный
20 Не могут успокоить их.
Боятся, чтоб рукой незримой
Ты их не опровергла, власть,
И чтоб народ неукротимый
Не и збрал бы другую часть,
25 Чтоб граждан мирных не восставил
Он противу самих царей,
Чтоб иго рабства не оставил
И тьмой не возгремел мечей.
Предходит бедность пред тобою,
30 И все признáки тяжких бед
Своей железною рукою
Необходимость с ней несет.
Тебе последует надежда
И вера по твоим стопам;
35 Богинь сих белая одежда
Мечтается нередко нам.
Сама нередко добродетель
Соединяется с тобой;
Убогий, воин, царь, владетель –
40 Все чтут закон, богиня, твой.
Когда ж ты черные одежды
Возложишь в гневе на себя –
Тех оросишь слезами вежды,
Что уповают на тебя.
45 Могучею своей рукою
Затмишь сияющи венцы;
Тогда, плененные тобою,
От них сокроются льстецы.
Сокроются друзья неверны,
50 Когда возьмешь ты оборот,
И в страхе лютом легковерный
Оставит их тогда народ.
О счастье, я к тебе взываю!
Блюди дни Августа и трон.
55 Тебе монарха поручаю;
Далекий путь предпринял он –
Проти́в британцев страшных ныне
На край Вселенной он идет;
Храни ты в счáстливой судьбине
60 Всех, кто оружье с ним несет.
На брег идущих Черна моря,
Во шлемах блещущих своих,
Храни от бед и люта горя
Преславных воинов младых.
65 Увы, сколь мы должны стыдиться
Грехов, раздоров, наших ран!
Еще везде по стогнам зрится
Кровь наших братий, сограждáн.
На все преступники дерзали
70 Среди ужасных оных дней;
К богам почтенье отвергали,
Забвен был стыд и страх властей.
Который жертвенник остался
Рукою нашей пощажен?
75 Где дом, который бы считался
В раздор вражды не погружен?
Богиня, днесь внемли моленье,
Свой кроткий взор на нас простри;
Мечи арабов на пронзенье
80 И массагетов изостри.
Тучков С. А., 1816
И ладаном мы, и струнами
Почтим охранявших Нумиду богов.
И кровью, пролитой тельцами,
Что прибыл с гесперских он цел берегов.
5 Лобзанья кругом расточая
Любезным друзьям, к одному всех тесней
Он Ламию льнет, вспоминая
Про общего дядьку ребяческих дней,
Про тоги, прельщавшие взоры.
10 Пусть белая день нам отметит черта,
Пусть меры не знают амфоры,
Ни устали в пляске салийской пята!
Чтоб Басе с Дамалидой равнялся!
Глотком по-фракийски из чаши он пей,
15 Чтоб розами пир украшался,
И свежей пеструшкой, и цветом лилей!
Все клонят и взоры, и речи
К одной Дамалиде; но дева рукой
Любовника нового плечи
20 Тесней обвивает, чем плющ молодой.
Фет А. А., 1856
Теперь давайте пить и вольною ногою
О землю ударять; теперь, о други, нам
Пора салийских яств украсить чередою
Подстилки божествам.
5 Дотоле было грех из отчего подвала
Старинный цекуб брать, преступно было пить,
Пока царица нас поработить мечтала
А Капитолий срыть.
С толпой своих мущин болезненной и гадкой
10 Мечтала так она о том, что выше сил,
Вполне упоена улыбкой счастья сладкой…
Но гордость усмирил
Едва один корабль, бежавший истребленья, –
А дух спасавшейся к родимым берегам
15 Ей Цезарь протрезвил от чада опьяненья,
На веслах, по волнам,
Погнавшись ей вослед (так гонит ястреб горный
Пугливых голубей иль зайца так точь-в-точь
В лесах Гемонии следит ловец проворный),
20 Чтоб рока злую дочь
Цепями оковать; но, смерти благородной
Взалкавши, мужества неженского полна,
Меча не устрашась, на дальний брег свободный
Не бросилась она.
25 Нет, с радостным челом она взирает смело
На грустный свой чертог и, храбрая стократ,
Ласкает лютых змий, чтоб царственное тело
Всосало черный яд.
Обдумав смерть свою, достойную царицы,
30 Либурнам торжество расстроила она
И не пошла рабой у гордой колесницы
Великая жена.
Фет А. А., 1856
Персидску пышность презираю;
Венка иметь я не желаю,
Что связан липовой корой.
Ты не ищи, где поздня роза
5 За день до зимнего мороза
Блистает красотой.
Доволен миртой я простою,
Она прилична нам с тобою;
Тебе – как станешь подносить
10 Вино, из гроздов мной взращенных,
А мне – под сводом древ сплетенных
Когда я стану пить.
Капнист В. В., 1818
Петь ужас битв междоусобных,
В Метелловы пылавши дни,
Явишь в сказаниях подробных,
Отколь рождались те огни;
5 Представить беспорядки многи,
Премены счастия людей,
Познать сокрытые дороги
И связи пагубны вождей,
Расстройства страшные представить,
10 Оружие римля́н в крови,
Преступных трепетать заставить –
Есть труд великий в наши дни
И предприятие столь страшно,
Как путь там дерзко править свой,
15 Где пламя, люто и ужасно,
Скрывает вред свой под золой.
Оракул римлян и Сената,
Смягчающий несчастных стон;
Клевет гонитель и разврата,
20 О ты, великий Поллион!
Войной проти́в диммантов славной
Обрел ты лáвровый венец!
Оставь трагедии печальной
Глагол, прелестнейший певец!
25 Концом великих дел гордяся,
Исполни то, что многи ждут;
В котурнах паки возносяся,
Приятный свой воспримешь труд.
Уже через тебя внимает
30 Наш слух трубы военный строй,
И блеск оружья поражает
Коней и всадников собой!
Я слышу глас вождей, героев,
Покрытых прахом на полях,
35 Я зрю победоносных воев,
Свирепство брани, лютость, страх!
Кромé великого Катона,
Я вижу в ужасе весь свет!
Не может сильная Юнона
40 Избавить Африку от бед!
Хотя все боги оставляют
Ее погибели своей,
Но гнев потомкам свой являют,
Преславных в свете тех мужей,
45 Ее которы устрашали,
Бедами некими влекут
Ко умноженью зол, печали
Югурте в жертву кровь их льют!
Какое поле не покажет
50 Чрез гробы зримые римля́н,
Какое море нам не скажет
Погибель наших сограждáн?
Поля, утесы гор, долины
Моря и воды быстрых рек,
55 Леса откроют и стремнины,
Где ток преступной крови тек!
Рекут Гесперии паденье,
И звук, достигший до парфян!
Грабительство и разоренье,
60 Струи кровавы, лютость ран!
Где место, кое бы спаслося
От дерзновенных хищных рук?
Везде оружие неслося,
Везде войны был слышен звук!
65 Оставь, о Муза, древность вида,
Забав своих не забывай,
Плачевны песни Симонида
В стихах моих не обновляй.
Тебе прохладные пещеры
70 Легчайши песни возродят,
Пусть только прелести Венеры
Забавы, игры в них гремят!
Тучков С. А., 1816
Нет цены сребру, в подземельях темных,
блеска нет ему на земле, враг лихвы,
Кист Саллюстий, коль не блестит разумным
употребленьем!
5 Долго будет жить Прокулей почтенный,
братьям как отец разделивший блага;
мужа выспрь несет на нетленных крылах
слава к потомкам!
Царь всемощный ты, коль смиряешь страсти;
10 шире власть твоя, чем того, кто бреги
афров, кто Гадес Карфагена оба
правит единый!
В теле злой недуг возрастает негой;
жажда нас томит, коль вина болезни
15 не оставит жил, со бледных членов
слабость не сгонят.
Кира трон себе возвратил Фраатес;
счастлив, мыслят, – нет! Несогласна с чернью
доблесть, злого часть освятить презрела,
20 миру урок дав,
как ценить людей – Диадиму царство,
лавров чистых дар, отнесла другому,
кто горящих глаз на громады злата
не обращает!
Мерзляков А. Ф., 1826
В бедах разумен будь, сноси их твердо, Деллий,
И радость резвую старайся умерять;
Мы все, мой друг, идем к одной и той же цели –
Когда-нибудь нам всем придется умирать.
5 Пройдет ли жизнь твоя среди тоски тяжелой
Иль будешь ты, склонясь на мягкие цветы,
Вкушать фалернское, беспечный и веселый, –
Мой друг, не забывай, что не бессмертен ты.
Где гордая сосна и тополь серебристый
10 Гостеприимную кидают тень кругом
И где бежит, шумя своей волною чистой,
Серебряный ручей извилистым путем,
Туда рабам принесть вина и умащений
И быстровянущих душистых роз вели,
15 Пока еще не стар, пока нет грусти тени
И Парки нить твою пока не отвили.
Пора придет – свой дом покинешь ты и виллу,
Где пробегает Тибр зеленою волной;
Оставишь все, мой друг, что было сердцу мило,
20 И все сокровища возьмет наследник твой.
Будь человек богат и родом от Инаха,
Будь и не знатен он, знай горести одне –
Все без различия мы станем горстью праха,
И в темной Орковой очнемся стороне.
25 Мы к общей пропасти, гонимы смертью грозной,
Идем без отдыха – всех равный жребий ждет;
Кружится в урне он, и рано или поздно
Он выпадет и нас в изгнанье отошлет.
Кельш Н., 1855
О проекте
О подписке