Иногда и в нормальной семье рождается кинолог

В конце осени я выполнила давний завет Защитника и пошла на кинологические курсы. По тем временам я стала самой юной студенткой подобных курсов в Москве. На курсах также скучать не пришлось, особенно когда нам закончили читать скучные нормативы. Больше других мне запомнились уроки с Петром Владимировичем Г., инструктором по дрессировке со стажем из серии «столько не живут», автором нескольких книг: он вел у нас теорию дрессировки.

Свои лекции он читал довольно бодро, периодически поднимая глаза от записей и обводя стол пытливо-лукавым взглядом, был не прочь поговорить на злободневные темы и посмеяться вместе с учениками. Конечно, с некоторыми его суждениями я внутренне не соглашалась, как и другие дрессировщики, предпочитающие более прогрессивные методы, но ведь наше ученическое дело – не только слушать и запоминать, но и фильтровать.

Как и любой преподаватель, Петр Владимирович любил рассказать о случаях из своей практики. Особого уважения заслуживает полное избавление собаки от страха перед громкими звуками. Однако, увлекшись, он вполне мог вставить фразу, такую как, к примеру, «когда мы все были тараканами…», от чего я в беззвучной истерике сползала под стол. В один такой раз я даже застряла между столом и скамейкой, так что двум моим соседям пришлось вытаскивать меня оттуда за шиворот.

Дабы развлечь своих учеников, Петр Владимирович периодически зачитывал нам выдержки из некой советской книги по дрессировке собак. Например, чтобы отучить собаку гоняться за машинами, в этом шедевре кинологической литературы предлагался следующий совет: «Попросите двух ваших знакомых сесть в машину – одного за руль, второго – на переднее пассажирское сиденье. Как только машина начнет двигаться и собака погонится за ней, ваш помощник должен открыть дверцу и бросить в собаку Большой советский энциклопедический словарь».

Вот оно что! Очевидно, только в данном издании содержится оптимальное количество страниц для решения подобной поведенческой проблемы.

Наш преподаватель старался быть в курсе и новейших методов дрессировки, а потому посвятил пару лекций модному кликер-тренингу. Конечно, видел он его несколько по-своему, но это ему вполне прощалось, ведь целых два занятия мы играли в очень веселую игру «сформируй поведение однокашника с помощью кликера».

Человек, играющий собаку, выходил за дверь и мерз там, а остальные тем временем старательно придумывали ему задание, часто довольно креативное.

Как-то мне выпало «подрессировать» Илью – коллегу не только по курсам, но еще и по фризби. Мы с Петром Владимировичем договорились, что Илья должен будет подойти к студентке Лене, сидящей в пальто, и надеть на нее капюшон – милое задание.

– Можно! – крикнул Петр Владимирович, и Илья вошел обратно в домик, хищно озираясь по сторонам.

Я кликнула ему за шаг в помещение. Илья помялся секунду, оценивая обстановку; сделал еще шаг. Щелчка нет. Тогда шаг был сделан в другую сторону. Щелчок. С самодовольной улыбкой и виляя воображаемым хвостом, Илья продвигался все дальше по комнате в нужную сторону, а я готовилась праздновать идеально выполненное упражнение. Периодически Илья останавливался и с надеждой подходил к сидящим за столом коллегам, вызывая у тех хихиканье. Но поняв, что щелчка это не сулит, шел дальше. Я щелкнула ему за очередной шаг в правильную сторону, когда Илья проходил мимо большого настенного календаря. И кто бы мог подумать, что в этот момент нашего подопытного не по-детски переклинит! Повернувшись к календарю, на который он даже не смотрел во время щелчка, Илья принялся его разглядывать, почесывая затылок. Я опустила руку с кликером, ожидая, что «собачка» скоро поймет, что календарь тут ни при чем, и двинется дальше. Но в мозгу Ильи щелчок прочно связался не с шагом около календаря, а с самим календарем. Вот ведь превратности судьбы.

Что тут началось! Желая отгадать наши коварные замыслы и заработать этот чертов щелчок, Илья начал демонстрировать невиданное разнообразие поведения. Он дотрагивался до собак на календаре, делал вид, что дразнит их, закрывал картинки руками, показывал по очереди на каждый месяц года, прислонялся к календарю, терся об него, изображал дрессировщиков с календаря, лаял на календарь и так далее. Наш класс тем временем просто лежал. Я рыдала, сжимая кликер одной рукой и вытирая слезы другой, а Илья даже и не думал сдаваться, сохраняя хладнокровную решительность.

Соображая, что бы еще такого сделать, он случайно еле заметно шагнул в нужную сторону, что я, к счастью, успела подловить. Дальнейшие события развились за какие-то секунды: Илья сделал несколько шагов, остановился у нужной девушки и под бешеные аплодисменты коллег и мой финальный щелчок надел на нее заветный капюшон. Петр Владимирович досрочно объявил перерыв.

ОтЧАЙный сервиз

Уже около полугода мы с Радой занимались послушанием с кликером. Кликер выступил шлифовальной машиной для нашего и так неплохого ОКД, и Рада стала частенько уходить с соревнований с полным баллом. Канули в Лету и те веселые времена, когда Рада, уже уверенно шедшая на победу, вдруг начинала копать землю или лаять в небо на упражнении «Комплекс на расстоянии» (при этом не забывая выполнять требуемые смены положения). Интересно то, что, самозабвенно занятая подобным творчеством, Рада избегала смотреть мне в лицо. Именно это и выдавало ее злонамеренность больше всего.

Но теперь настали другие времена, поблескивающие самоварным золотом кубков и медалей. Именно в такой «наш» день нам и подарили чайный фарфоровый сервиз – он полагался собаке-победителю в случае, если та финиширует со ста баллами. Кто знал, какой драмой это обернется!

По дороге к метро я радовалась – вон сколько собак идет вместе с нами, не одни будем пробиваться сквозь турникеты. Однако в какой-то момент собачки, как заговоренные, стали одна за другой сворачивать к своим машинам. До метро мы с Радой дошли уже в гордом одиночестве. В этом сквозила какая-то несправедливость – лучшая собака сегодняшнего дня едет домой в наихудших условиях. Сервиз тихонечко бренчал в пакете, мол, ну зато у вас есть я.

Надев собаке намордник, я отработанной уверенной походкой последовала внутрь.

Но не тут-то было: наша милиция нас бережет. Ну, или всех, кроме нас: мы милиции не понравились, и она приняла немедленное решение вытурить из подземки девочку с собакой и тяжелой сумкой.

– Девушка, стойте! – и пронзительный свист, будто впивающийся в мозг через уши.

Я даже хотела заткнуть их, но тут опомнилась: свободных рук нет. Пришлось решать вопрос радикально. Тем более что у меня не было ни денег на такси, ни возможности доехать до дома на наземном транспорте, а телефон разрядился на морозе.

Не медля ни секунды, я бросилась бегом по длинному неработающему эскалатору, наводя вокруг ужас громыханием сервиза и стараясь не отставать от Радки. Пассажиры, ставшие свидетелями погони, столько же путались, сколько затем радовались не в меру экзотичному экшену: «Овчарка, девка, два мента» – на ваших экранах в высоком качестве!

– Стоять! А ну стой! – враждебность милиции возрастала прямо пропорционально нашему с Радой ускорению. Ничто не предвещало таких масштабов.

Милиционеры тем временем будто бы множились делением прямо на эскалаторе. Вот их было двое, а тут уже четверо.

– Стой, зараза! – особенно отличалась молодая милиционерша, и я действительно чуть не остановилась. Чтобы спросить: а почему, собственно, такая метафора? И вообще, у меня собака на поводке и в наморднике. Ничего святого для них нет!

Пытаясь общими с Радой усилиями унести ноги от этой обезумевшей стаи охотничьих псов, я грешным делом чувствовала себя рисковым травоядным, которого тащит за собой на веревочке крайне целеустремленный волк. Так себе чувство, хочу сказать: где-то в районе солнечного сплетения противно жжет, а через позвоночник бежит электрический ток.

Нам оставалось метров двадцать эскалатора, когда распахнул двери прибывший на платформу поезд. Милиционеры уже нагоняли нас во главе со своей гончей.

– Стой, стой, сто-о-ой! – она вся аж тряслась от вида такой желанной добычи.

– Рада, вперед! Давай, давай, давай! – моей любительнице открытых дверей дважды повторять не пришлось.

– Осторожно, двери закрываются! – вещал приятный, спокойный голос диктора, контрастировавший с криками героев боевичка. Он звучал вкрадчиво и примирительно, будто бы призывая: ребятки, не ссорьтесь, давайте жить дружно.

– Стой, стерва! – репертуар гончей не отличался разнообразием.

Я теперь, как в замедленной съемке, видела только двери поезда, уже закрывающиеся прямо перед нами. Волей-неволей осознаешь исключительную силу времени – всего одна секунда, такая маленькая и невидимая, решала все. Будет ли на платформе холивар с милицией или же мы окажемся на мягком сиденье в тишине вагона.

Легкий удар по спине выдернул меня из транса, в который я вошла на бегу под монотонное бренчание сервиза. Рада вела меня к свободному месту в вагоне. В тихом полупустом вагоне. В завораживающе тихом вагоне.

Тот самый толчок пришелся на спину как раз от закрывающейся по касательной двери. Поезд поехал; на дверь прыгала обезумевшая милиционерша, а ее коллеги пытались отдышаться, согнувшись пополам и опершись руками в колени.

И точно в ту секунду, когда я облегченно плюхнулась на свободное место, у пакета с многострадальным сервизом оторвалось дно. Все чашки, блюдца и вазочки высыпались из раскрывшейся коробки на мягкое сиденье. По всей видимости, пакет не выдержал нервного напряжения. Но ведь держался буквально до последнего!

Я не спешила собирать чашки; вместо этого гладила Раду. Ведь я бежала ради нее – кто знает, чем могла обернуться для собаки близкая встреча со столь радикально – что выяснилось уже в процессе – настроенными милиционерами. А в итоге она и затащила меня в вагон, выиграв решающую секунду и вытянув из закрывающихся дверей.

Этот сервиз до сих пор стоит в шкафу, и каждый раз, доставая его, я мысленно благодарю Радку. Нет, не за сто баллов на соревнованиях. А за сто баллов верности и сто километров в час скорости на эскалаторе.

Цель – такая цель

На тренировках по аджилити того периода мы с Радой в основном боролись с контактными зонами – каждая по-своему. Я клала кусочек линолеума, на который Радка была предварительно научена наступать, в конце спуска со снаряда, и кричала: «Цель, цель, цель!» Рада вставала на «цель» передними лапами, при этом попадая задними лапами точно в зону. Освоив упражнение на горизонтально лежащем снаряде, мы переходили к работе «по-взрослому», постепенно увеличивая угол доски и скорость. Рада делала большие успехи.

Часто мне везло пересечься на тренировке с тетей Леной – чемпионкой мира по аджилити, которая охотно делилась своими знаниями. Мы подкорректировали мой стиль бега по трассе, Радины зоны, и я сама стала чувствовать себя среди снарядов более уверенно.

Вдохновленная успехами, в радостном предвкушении я записалась на соревнования. Я никак не думала, что там меня поджидает дурная компания: разочарование, досада и обида. Рада перепрыгнула все зоны, которые только можно (на самом деле нельзя). Я добегала трассы до конца, все еще на что-то надеясь, но с тем же успехом можно было вообще не приходить. Самым обидным казалось даже не то, что собака разом выбросила из головы все тренировки, все мои многомесячные труды, а то, что я встала ни свет ни заря, дотащила собаку на другой конец Москвы на двух видах транспорта – и на тебе. Потом еще и обратно пилить, да с мерзким настроением вдобавок. Апогей – подходишь к неработающему эскалатору, перегороженному доской, а она… примотана проволокой. Вахтерша кричит: «Девушка! Вы куда?! Нет, вы что делаете?!» А ты всего-то отмотала проволоку с одного края и протискиваешься с собакой в образовавшуюся щелку. «Девушка, вы что, совсем?!» «Да, совсем», – раз уж в нас полностью разочаровались, с этими словами я просто перемахиваю через доску и поминай как звали.

После очередных соревнований негативный эмоциональный фон достиг таких высоких значений, что хотелось бросить на фиг это аджилити, и все. Но мой характер не дал бы этого сделать, даже если бы я очень захотела – вот засада!

Пришлось рассудить логически. На тренировках Рада работает идеально, даже без заветных квадратиков. Значит, дело в ее состоянии на соревнованиях. Там она не только перевозбуждается, но и чувствует полную безнаказанность, ведь даже при несделанных зонах она все равно бежит дальше. Возможно, играло роль и мое волнение, которое почти неизбежно испытывает каждый спортсмен.

Настал черед радикальных мер. Мне пришлось тяжеловато, ведь переться на другой конец Москвы, чтобы пробежать вне зачета, – специфическая мотивация. Но выбора не оставалось. Сначала я записала Раду вне зачета и разложила «цели» у всех зоновых снарядов. Собачка уже готовилась сигануть с горки в бреющем полете, но тут заметила знакомый коричневый квадратик. И какое же удивление она испытала в этот момент!

– Э, мы ж вроде соревновались еще секунду назад? – спросила Рада, замерев на зоне.

– Да, Радочка, я подложила тебе свинью, да. А что, у меня этих «свиней» тоже много!

Рада так впечатлилась, что, пройдя бум, пыталась «примишениться» не только к пресловутому линолеуму, но и к табличке с номером снаряда.

Спустя несколько соревнований Рада четко усвоила, что «цель» бывает не только на тренировках. А потому я начала пробовать потихоньку убирать заветные квадратики через один, через два… Собака обрадовалась: «Фух, пронесло», – и стала вновь прыгать зоны – тоже через одну. Но у меня в запасе была еще одна «свинья»: в этом случае я стала снимать собаку с соревнований, останавливая ее полет под названием «Хочу – через зоны скачу» и переделывая упражнение на снаряде заново. Уж очень Раде не нравилось быть остановленной на пике азарта. И вот этот дуэт мер выстрелил!

С тех пор Рада не пропустила ни одной зоны, а проблема стала казаться такой странной и далекой! Вывод прост: в дрессировке нужно терпение, планомерный подход и способность логически мыслить.

– Ну, ты просто герой, – сказали мне как-то тетеньки-аджилитистки, когда мы пережидали дождь в сарайчике для снарядов на площадке. – С другого конца Москвы ехать на метро, чтобы потом снимать собаку, – это ведь какая сила воли нужна.

В тот день мы с Радой участвовали в очередном Гран-при. Во все классы записалось очень много народу, приехали спортсмены и из других городов. Рада была настроена по-боевому, беспрестанно выпрашивала у меня мячик и так и норовила под шумок перепрыгнуть лишний раз тренировочные барьеры.