Глава 2

– Медные ковши, тазы, утварь!

– Сукно! Заморское сукно! Пуговицы!

– Корзины!

– Бытовые артефакты!

Рынок живет полной жизнью. Шум, суета, толкотня. Каждый продавец на все лады расхваливает свой товар, дерет горло, не щадя голосовых связок, зазывает покупателей. Встаю на свободное место с краю, кидаю пару медяшек мальчишкам, которые помогли перетащить мой товар из повозки, и начинаю раскладывать нехитрые пожитки мужа на грубо сколоченном деревянном столе. Металлические крючки, сети, специальные ножи, садки и прочие снасти. Все намытое, вычищенное до блеска, почти как новое – сказка для рыболова-любителя.

Минут за десять пустое пространство рядом со мной забивается еще желающими поторговать. Выходной день – самый бойкий для рынка. Народу много, как в одном из торговых центров, от которых за столько лет я уже успела отвыкнуть. Из родного мира меня выдернули насильно, а потом я и вовсе перенеслась сюда чудесным образом. Хотя должна была умереть.

Но не будем о грустном. Отныне в моей жизни только хорошее! И неважно, что из активов только хлипкий домик, горсть монет и ребенок с трудным характером. Не пропаду! Это уже невероятно много. Дом приведу в порядок, денег заработаю – благо руки из правильного места растут, да и знания нужные имеются, а дочка – самое ценное, что вообще есть у меня. Мое солнышко и моя любовь. Пусть сейчас с ней трудно, но, если верить психологам и всяким блогерам из моего родного мира, с детьми вообще просто не бывает. Так что я не исключение.

– Сколько? – над моим скарбом нависает бугай с испещренным оспинами лицом, выдающимся животом и огроменными ручищами.

От него несет рыбой и табаком, тошнотворное сочетание. Мне приходится дышать мелко и через рот, чтобы удержать содержимое желудка на месте. Вряд ли торговля пройдет успешно, испачкай я желудочным соком весь товар.

– За что именно? – чуть задираю подбородок.

Не хочу показывать этому громиле свой страх и неприязнь, хотя встретиться с ним в темной подворотне я желала бы меньше всего. Все же при свете дня и среди толпы народа бояться мне нечего, но все равно я чувствую себя неуютно.

– Ну не за тебя же, кукла, – нагло ухмыляется, и я вижу отсутствие двух передних зубов. Что делает неприятную физиономию еще более жуткой. – Впрочем, я бы и от тебя в придачу не отказался. Плачу золотом, – он, бахвалясь, трясет кожаным мешочком, используемым тут в качестве кошелька.

– Я не продаюсь, – хочу звучать холодно и твердо, но выходит хрипло. Беспокойный страх все же сковывает горло.

– Уверена? Может, подумаешь хорошенько? – звон монет в кошельке бугая заставляет поежиться.

«Ни за какие блага этого мира!»

– Я пришла торговать только снастями, – упорно стою на своем и смотрю в одну точку: на рыхлый подбородок верзилы.

«Может, задрать цену, и он уберется отсюда восвояси? Или, наоборот, рассердится так, что мало мне не покажется. Наверное, лучше не рисковать».

– Три серебрушки за все, – отрезает он недовольно.

– Нет! – из-за искреннего возмущения ответ вылетает из меня слишком быстро и дерзко. Захлопываю рот, но уже поздно.

– Нет? – бугай дергает бровью. Народ начинает с любопытством поглядывать на нас.

– Этот товар стоит пятнадцать серебряных монет. И не медяшкой меньше.

Возможно, если бы не дочь, которую мне нужно кормить, одевать и учить, я бы еще из своих приплатила, лишь бы этот пугающий тип отстал и свалил куда подальше. К сожалению, подобную роскошь я себе позволить не могу. Я теперь без мужской защиты и должна учиться справляться со всем самостоятельно. А если не выручу достаточно денег, с мечтой о швейной лавке придется распрощаться. Без тканей, ниток и фурнитуры ничего не сошьешь и не продашь.

– Если только с тобой в придачу, кукла, – нагло ухмыляется. Опирается ручищами на стол – я боюсь, что несчастное дерево не выдержит – и приближает свое лицо к моему. В его водянистых глазах закручиваются опасные воронки. – Четыре монеты, и то только потому, что твоя миленькая мордашка мне понравилась.

У меня же на коже выступают мурашки. Колючие и холодные. От этого верзилы явно веет опасностью.

– Я знаю, сколько стоят вещи моего мужа, и это никак не четыре монеты. Даже не десять. К сожалению, нам с вами придется разойтись, за бесценок я товар не отдам.

– Да тебя и спрашивать никто не будет, – хмыкает боров. – Забирайте тут все! – дает команду двум щуплым подельникам, что все это время торчали чуть в стороне, и швыряет на прилавок четыре монеты. – Только попробуй пикнуть, курица, до дома не доберешься.

Первые мгновения я в ступоре наблюдаю за тем, как меня грабят. У всех на виду, открыто и бесцеремонно. Дыхание перехватывает. Прямо сейчас моя мечта уходит из-под носа. А все по вине верзилы-беспредельщика, решившего, что можно силой забрать товар у слабой женщины.

– Стража! – наконец кричу я во все горло. Не позволю еще одному мужчине лишить меня будущего!

Глава 3

– Что здесь происходит? – два щуплых молодчика в дешевых форменных мундирах с нашивками останавливаются возле нас.

Переглядываются неуверенно, косятся на бугая со товарищи. Я смотрю на них и понимаю, что добиться помощи будет сродни чуду. Слишком невнятно стражники смотрятся на фоне наглого верзилы. И все жду. И смотрю с неумолимо угасающей надеждой на блюстителей порядка.

– Не договорились о цене, – ровным голосом сообщаю. – И этот мужчина решил забрать мой товар силой.

Все взгляды перемещаются на бугая. Тот улыбается нагло и гадко. Ухмыляется даже.

– Уважаемая, – выплевывает, явно никакого уважения ко мне не испытывая, – госпожа путает что-то. О цене мы договорились, но в последний момент она задрала ее в четыре раза. Увидела мой неподдельный интерес, – с подобострастием поясняет страже.

– Это неправда, – я складываю руки на груди. Товар мой, и пусть только попробуют заставить продать его ниже рыночной стоимости.

– Вот эти господа готовы свидетельствовать, – верзила указывает на своих подельников, а те активно кивают башками, дескать, проходили мимо, все видели.

– Это правда? – один из стражников, очевидно, тот, что за старшего, прищуривается пытливо. Пытается не уронить авторитет перед заведомо более сильным противником.

Вот только я легко различаю облегчение, что сквозит в его взгляде, да и во всей внешности в целом. Конечно, этим доходягам выгоднее, чтобы правда оказалась на стороне здоровенного детины, нежели на моей. Ведь в противном случае рисковать жизнями и здоровьем придется, а рассчитывать на жирную благодарность от потерпевшей – нет. Я бы и рада отблагодарить защитников, да нечем.

– Истинная! – в один голос заявляют подельнички бугая. А меня захлестывает возмущением и неверием. Средь бела дня так откровенно грабят! Ну что за мир?

– Ложь! – от нервного напряжения, заставляющего все внутри дрожать, я повышаю голос. – Они же заодно, – обличаю преступников. Впрочем, и без моей подсказки все всем очевидно. Но невыгодно.

– Разберемся, – важно заявляет стражник и пальцем сдвигает защитную каску назад.

– Три голоса против одного, – замечает верзила.

Стражники переглядываются. Ведут безмолвный диалог. Но мне и не требуется слышать их слов, чтобы понять, каков будет вердикт.

– Забирайте товар, – наконец принимает решение старший.

Торжествующая улыбка бугая пробирает до печенок. Руки сжимаются в кулаки, и я лишь неимоверным усилием воли заставляю себя остаться на месте, а не прыгнуть и не расцарапать наглое лицо. Которое так и просит кирпича.

– Протестую! – рявкаю я. – Мой товар останется со мной. Пусть уважаемый господин заберет деньги.

– Это не по правилам, – увещевает второй стражник, пытаясь призвать меня к порядку.

– Это мой товар, и только мне решать, кому его продавать. Уважаемый господин рожей не вышел! – выплевываю все-таки. Понимаю, что дерзость выйдет мне боком, но внутри так бурлит, что не выпусти я хоть часть пара, взорвусь.

– Да ты, кошелка ободранная! – ревет верзила и двигает на меня.

Хватает за плечи и начинает трясти. Бравая стража мало чем помогает. Разве что невнятное блеяние и просьбы не перегибать палку можно счесть помощью. Позвонки в моей несчастной шее жалобно хрустят, зубы ударяются друг о друга, а перед глазами все скачет и кружится, словно я сдуру на американские горки залезла.

И никакие серебряники мне уже не нужны. Только бы этот громила отпустил и не взялся за меня всерьез. Зачем только я с ним спорить взялась? Я уже мысленно прощаюсь с жизнью и прошу у дочки прощения, когда над всем рынком раздается громогласное и сердитое:

– А-ну прекратить! – рядом с нами останавливается мужчина просто огромных размеров, одетый в вычурный костюм. Его расшитый золотом и камнями мундир смотрится на могучем теле чужеродно. Будто дикого зверя облачили в плюшевый костюм, надеясь, что так он будет выглядеть цивилизованнее. Зря. Напрасная трата материала. Но мне ли перебирать? – Убрать руки от госпожи! – по отрывисто бросаемым командам и особому тону становится ясно: приказывать незнакомцу не в первой. – А стража куда смотрит?

– Да какая это госпожа? – начинает подобострастно лебезить мой обидчик. На фоне подошедшего мужчины он теряется. Смотрится нелепо, жалко и как будто бы даже мелко. – Это так, торгашка. Решила обмануть меня. Ими здесь весь рынок усыпан. Если не учить, они в конец обнаглеют, будут средь бела дня честной народ обманывать.

– Кулаками женщин не учат, – назидательно сообщает незнакомец.

Ишь, какой умный! Где ж ты был, мой хороший, когда один псих меня убить ни за что приказал, а второй бил несколько лет кряду только потому, что не по сердцу мне пришелся?

Изумрудные глаза мужчины светятся тщательно сдерживаемым гневом и презрением, как к моему обидчику, так и к трусоватой страже. Черты лица у него резкие и крупные. Он выглядит как статуя, вырезанная из камня. Могуче, твердо, сокрушающе. Это же чувствуется по особой энергетике, исходящей от незнакомца.

На мою защиту встал не простой прохожий, далеко не простой. То же самое ощутили и окружающие, судя по бегающим глазкам стражей и бугая с подельниками и их в один миг съежившимся позам.

Встречаемся с незнакомцем взглядами. И обоих словно разрядом тока прошибает.

Глава 4

Я не знаю, почему такая реакция на человека, которого в первый раз в жизни вижу. Не могу объяснить ее. Может, виной тому сокрушительная энергетика мужчины и слишком выделяющаяся внешность? Или благодарность за то, что нашелся хоть кто-то, кто заступился за женщину в этом наглом до абсурда споре.

Выражение лица незнакомца резко меняется. Праведный гнев в изумрудном взгляде сменяется шоком, зрачки расширяются, глаза округляются. Плотно сжатые губы приоткрываются, будто что-то неведомое вытягивает разом силы из лицевых мышц. Резкий выдох прокатывается громом по рыночной площади.

– Герр, привидение увидел? – толкает незнакомца локтем в бок товарищ, по габаритам не сильно уступающий ему.

И правда, этот самый Герр выглядит так, словно встретился с чем-то потусторонним и невозможным. И будь я тщеславнее, наивнее и глупее, точно подумала бы, что это моя нереальная красота сразила наповал брутального незнакомца. Но жизнь научила не верить в сказки, как и не полагаться на внешность. Зачастую она – лишь источник дополнительных проблем.

– Эрни… – роняет незнакомец, не замечая никого и ничего вокруг. – Это же невозможно…

Живот скручивает резким спазмом. Где-то я уже слышала подобное обращение, но никак не могу понять, где и при каких обстоятельствах. Словно эта информация непроницаемой дымкой подернута. Но что самое странное – я точно знаю, что «эрни» – это не имя, а именно обращение.

– Меня зовут Ольерия, – говорю, лишь бы что-то сказать. На самом деле Ольга, но в новом мире я уже привыкла к новому звучанию.

Герр порывисто дергается в мою сторону, я в страхе отпрыгиваю назад. Хватит с меня мужиков! Отныне я сама по себе и держусь подальше от любых представителей этого племени. Незнакомец замечает мою реакцию и сразу же замирает на месте.

– Прошу прощения, госпожа, не хотел напугать вас, – мягким голосом, совершенно неподходящим брутальной пугающей внешности, говорит он. – Разошлись все! – тут же рявкает на окружающих совершенно другим тоном, заставляя меня подпрыгнуть от неожиданности. Любопытствующий народ, стражу, а главное – бугая с подельниками как ветром сдувает. – Не пугайтесь, я не причиню вам зла, – снова мягко, уже мне.

– Деньги, – я киваю на монеты, брошенные верзилой, потом смотрю в его быстро удаляющуюся спину.

– Считайте это моральной компенсацией за неудобства, – странный незнакомец приподнимает лишь один уголок губ. – Винсент Герр к вашим услугам, госпожа, – легкий кивок головы и выжидательный взгляд.

Смотрю на Винсента Герра в полнейшей озадаченности. Не понимаю, что такому, как он, нужно от такой, как я. Имя свое я назвала, наверное, нужно поблагодарить.

– Спасибо вам за помощь, Винсент, – киваю растерянно. И жду. Все внутри требует бежать как можно дальше от этого мужчины, и лишь рассудительная, разумная часть заставляет оставаться на месте.

Этот Герр не спешит отвечать. То ли завис, то ли намеренно растягивает паузу.

– У нас нет на это времени, Винс, – снова пихает в бок моего заступника товарищ. – Идем.

– Где я могу вас найти, госпожа? – Герр не спешит уходить, хоть и явно понимает, что друг прав.

Я снова дергаюсь.

– Не нужно меня искать! – отвечаю слишком поспешно. И добавляю, чтобы как-то смягчить свою реакцию: – Пожалуйста.

– До встречи, Ольери, – кланяется мне Винсент и нехотя уходит за другом.

К ним присоединяется свита из шести вооруженных воинов, которых я до этого момента не замечала. Обмундирование точно не нашего королевства. Значит, ребята заезжие.

– Прощайте, – роняю, искренне надеясь никогда больше с этими людьми не пересекаться.

Какое-то время рыночная площадь все еще гудит, взбудораженная происшествием, как улей с пчелами, но постепенно все сходит на нет. Торговцев и покупателей больше интересует своя выгода, нежели сплетни и кривотолки.

Я продаю весь мужнин скарб первому же подошедшему старичку за десять монет и спешу покинуть негостеприимное место. Вместе с монетами, оставленными бугаем, у меня почти столько, сколько и планировалось. Главное теперь – благополучно добраться до дома и не потерять вырученные деньги.

Ловко ссыпаю монеты в вырез платья, где у меня предусмотрен специальный кармашек. А кошель, набитый ржавыми железками, вешаю на пояс. Если уличные воришки решат поживиться, жаль будет только материала, ушедшего на кошелек.

Опасаясь мести со стороны бугая, решаю не рисковать и закупаю ткани и фурнитуру сразу же. Трачу практически все деньги, но успокаиваю себя тем, что зато их не смогут отобрать. Товара так много, что приходится снова нанимать мальчишек-носильщиков. Благо они работают практически за бесценок.

Извозчика беру самого ближайшего к выходу. Те, что стоят подальше, стоят дешевле, но я предпочитаю не рисковать, опасаясь новой встречи с верзилой. То ли мне несказанно везет именно сегодня, то ли он слишком занят, чтобы мстить, но до дома я доезжаю спокойно.

А там, как выясняется, меня уже ждут.

Глава 5

– Да вы, похоже, та еще транжира, госпожа Лондри? – задирает бровь следователь, провожающий многозначительным взглядом извозчика, который за отдельную плату помогает выгрузить мои покупки. – Пустились во все тяжкие после смерти мужа? Наконец-то получили доступ к деньгам и решили потратить на то, на что до этого себе позволить не могли?

– У вас есть сведения о деньгах моего почившего мужа? – улыбаюсь вежливо. Хотя в глазах, уверена, написано все, что думаю о претензиях господина следователя и о нем самом. – Может быть тогда поделитесь, где они лежат? Нам бы с дочерью очень пригодились.

– У вас превосходно получается играть оскорбленную невинность. Браво! – он хлопает в ладоши. – Когда закончатся средства к существованию, могу порекомендовать вас в труппу к городским лицедеям. Они как раз ищут таланты.

– Так вы за этим пришли? Хотите предложить мне работу? Благодарю, господин Эрре, но, право слово, не стоило беспокоиться, – мои щеки уже болят от того, что приходится слишком долго удерживать улыбку. Но скатываться до уровня следователя и откровенных оскорблений я не собираюсь. Себе дороже. – Мы с дочкой открываем швейную лавку. Будем принимать заказы. Вам, как хорошему знакомому и человеку, больше всех пекущемуся о моей семье, конечно же скидка.

Следователь меняется в лице. Язвительность и пренебрежение стекают с него, обнажая откровенную злобу.

– Нет! – высокомерно заявляет он, прищурившись для пущей убедительности. – Я пришел в глаза посмотреть той, кто убила собственного мужа и продолжает жить как ни в чем ни бывало.

– Есть доказательства вашим словам? – прищуриваюсь в ответ.

– Слова вашего мужа о том, что вы его ненавидите и желаете смерти. Их подтверждают соседи, – Эрре складывает руки на груди. Широкой и статной, как и полагается бравому блюстителю порядка.

Перевожу взгляд выше, на крепкую шею, на выпирающий квадратный подбородок, чуть полноватые губы, нос с горбинкой. Как будто заново оцениваю внешность следователя. Что ж, следует признать, он должен иметь определенный успех у женщин. Вот только я после всех событий от мужчин скорее шарахаюсь, чем испытываю интерес.

Этому поспособствовали два представителя сильного пола. Первый – мой так называемый «истинный». Что это значит, я до сих пор не постигла. Зато узнала, каково это – провести лучшую ночь в своей жизни, влюбиться без памяти, а потом корчиться в муках свершаемой казни.

Второй – мой законный муж. Земля ему пухом. С одной стороны я обязана Каррену собственной жизнью и жизнью дочери, а с другой – он умудрился превратить эту самую жизнь в ад.

Я так и не смогла полюбить мужа. Была благодарна, уважала в первое время, готова была служить. Но вот раскрыть свое сердце все же не сумела. Даже невинные его касания вызывали боль и отторжение. И я бы непременно начала считать себя фригидной и бесчувственной, если бы не та ночь с «истинным». Наверное, неожиданное предательство сломало что-то в моей душе.