1 глава. Алиса

– Напоминаю, что при нагревании с реактивом Миллона метамизол-натрий образует темно-синее окрашивание, – рассказываю я студентам, которые, кажется, ни о чем другом, кроме грядущей сессии, думать не могут. – Есть шанс, что кто-то из вас знает, что из себя представляет реактив Миллона?

Ни перешептываний, ни застенчивых предположений. Только понуренные головы, да опущенные в тетради формата А4 глаза.

– Знаю-знаю, вам сейчас кажется, что нет смысла переживать об экзамене по химии, ведь он будет через полгода. Можно даже ничего не учить, пропускать занятия, заниматься своими делами, пока я тут распинаюсь. Но, поверьте мне на слово, когда придет время, вы пожалеете, что не начали готовиться ко дню икс заранее.

Когда с дальних рядов раздается звонкий и очевидно мужской смешок, я приподнимаюсь на носках, чтобы разглядеть особо отличившегося. Но негодяй прячется за спинами однокурсников, и мне ничего не остается, как подождать. Он все равно явит свой лик, когда закончится занятие. Тогда-то я их совершу акт возмездия. Точнее, сделаю мысленную пометку, которая пригодится в день экзамена. Когда доходит дело до вычисления невеж из толпы, моя память на лица работает безукоризненно.

– У нас еще осталось время, так что переходим к следующей теме. Производные триазола, тиазола и тиадиазола. – Я включаю новую презентацию и, пока студенты переписывают формулы, вспоминаю, как пыталась синтезировать новое вещество, используя одно из изучаемых сегодня соединений. В очередной раз убеждаюсь, что мне не стоило этого делать. Слишком уж велик был шанс потерпеть неудачу и разочароваться во всем, что еще вчера являлось смыслом жизни.

До конца занятия остается пять минут, и я решаю остановиться на третьем слайде.

– Перепишите формулу и свойства вот этого вещества. Обратите внимание на фразу рядом с красным восклицательным знаком: чувствителен к свету. Это влияет на условия его хранения. Более подробно поговорим уже на следующей лекции.

Когда студенты поднимаются, чтобы уйти, я хлопаю в ладони, и все замирают.

– Не забывайте про день икс. Он уже очень скоро. – Стараюсь придать лицу максимально зловещий вид, но все в универе знают, какая я на самом деле душка. Запугивания и угрозы бесполезны. Прошлая сессия на практике доказала, что я превращаюсь в милое и пушистое создание, как только вижу чьи-то слезы. Только хочешь прикрикнуть и припугнуть отчислением, как вдруг видишь эту ужасную прозрачную влагу в глазах, и весь план по созданию имиджа строгого преподавателя идет по одному месту. Плюсы в такой репутации, как у меня, тоже есть. Да и эффект неожиданности всегда будет на моей стороне. Пожалуй, я еще ни раз всех удивлю. По крайней мере, буду к этому стремиться.

Черт, и о чем я только думаю, когда мне нужно выследить студента, посмеявшегося над моей попыткой всех образумить. Именно такие, как он, и подрывают мой авторитет. С этим определенно нужно что-то делать.

Но с человеком, который поднимается с того самого места на галерке, сделать я точно ничего не смогу. Федя дожидается, пока все покинут аудиторию, и только после спускается вниз и подходит ко мне, широко улыбаясь.

– Как ты сюда попал? – недоумеваю я.

– А ты как думаешь? – Он демонстрирует мне свое удостоверение – трясет этим дурацким документом перед моим лицом, то приближая, то отдаляя, как будто не может определиться, миопия у меня или дальнозоркость.

– Хорош мельтешить! – возмущаюсь я. – А то отберу и отдам только на экзамене через полгода.

– Ударилась что ли? Я не твой студент.

– Раз пришел на мое занятие, будь добр вести себя прилично.

– Я и вел себя прилично. Просидел молча всю лекцию. Кое-что даже запомнил. А была бы тетрадь под рукой, то и записал бы что-нибудь.

– Я слышала твой смешок. – Я наставляю на него указательный палец, как всегда мечтала сделать со строптивыми студентами, но это выглядит настолько комично и, как модно сейчас говорить, кринжово, что это всегда оставалось только на задворках моей фантазии.

– А ты разве не шутила? Было очень забавно.

– Мои угрозы кажутся забавными? – зажмуриваюсь я. – Может, дашь совет, как мне стать более устрашающей?

– Ты же… ты… – Кажется, у него возникла внезапная проблема с загрузкой данных в голове.

– Где тут кнопка перезагрузки? – Я сосредоточенно осматриваю его лицо.

– Ай! – вздрагивает он, когда я слишком сильно давлю на кончик его носа.

– Сработало? – невинно улыбаюсь я.

– Я хотел сказать, что ты похожа на студентку, а не на преподавателя. Так что не знаю, чем тебе помочь.

– Из-за возраста?

– Наверно. А еще твоя одежда…

– А что не так? – Я опускаю взгляд на свое оверсайз худи. – На нем, между прочим, химические формулы написаны. Видишь?

– Ага, – кивает он.

– А еще нарисованы пробирки.

– Ага.

– И колбы с реагентами.

– Ага-а-а.

– На спине даже маленькая лакмусовая бумажка есть.

– Отличное худи, – ухмыляется Федя. – Очень по-взрослому.

– Осень по-взслослому, – передразниваю я его. – А смеяться над моей попыткой воззвать к разуму студентов еще взрослее.

– Все будет хорошо, они явно тебя уважают. Иначе бы подхватили мой смех и начали хохотать всей аудиторией.

– Правда так считаешь?

– Уверен. Твой авторитет среди этих ребят неоспорим.

Расплывшись в благодарной улыбке, я начинаю собираться домой.

– Думала, мы встретимся в кафе.

– Я освободился пораньше, поэтому решил за тобой зайти.

– Как работа?

– Раскрыли дело о недавней краже в ювелирном магазине. Сегодня утром задержали подозреваемого. Я даже успел его опросить.

– Твоя работоспособность поражает.

– А меня поражает твоя склонность к преувеличению, – парирует Федя, наблюдая за тем, как я укладываю ноутбук в сумку. – Чего стоит твое вчерашнее сообщение: «Послушай меня, пожалуйста, это срочно. Нет, серьезно, я сейчас не шучу. Федя, нам нужно поговорить. И нет, это не может подождать. Встретимся завтра и все обсудим. Не смей мне отказывать, слишком многое на кону. Надеюсь, ты меня понял».

– Там было совсем не так, – морщусь я, не поднимая головы.

– Кхм-кхм, – откашливается Федя, обращая мое внимание на телефон в его руке. – Это была цитата, если ты не поняла.

– Ты все переврал. Я не пишу столь претенциозно.

– Именно так ты и пишешь. И разговариваешь, кстати, тоже. Думал, что только со мной, но твоим студентам тоже достается.

– Жалеешь моих студентов? – уточняю я ворчливым голосом. – Сочувствуешь, что им приходится иметь со мной дело?

– Что ты, им так с тобой повезло, – иронизирует он, давясь от рвущегося наружу смеха.

– Только попробуй прийти сюда снова. Я с тебя три шкуры сдеру, как ни одному студенту в стенах этого универа не снилось.

– Боже, это что? Угрозы?

– Вот так-то, – хмыкаю я, изобразив хук слева, – бойся меня.

– Ты так долго собираешься, что я вот-вот умру от голода. Так что повод опасаться тебя у меня точно есть.

– Какой же невыносимый. Не-вы-но-си-мый, – проговариваю я по слогам, закрывая за собой аудиторию.

– А ты знала, что у тебя ноздри раздуваются, когда ты включаешь режим злюки? – спрашивает Федя, когда мы выходим на улицу.

От удара под дых его спасают только окружающие нас студенты и проходящие мимо преподаватели.

– Просто иди молча в сторону кафе, – советую я. – Не хочу лишиться работы из-за публичной потасовки с полицейским.

– Да, после такого тебя точно попрут, – присвистывает Федя.

– Пожалуй, мне стоит на тебя обидеться. Но только после ужина. Не хочу есть в одиночестве.

– Да, с этим определенно стоит повременить, – соглашается он, поглядывая на меня с улыбкой на лице.

С тех пор, как мы познакомились, он частенько смотрит на меня с некоторым умилением. А я просто рада знать, что даже в день, когда его бросила невеста, он смог улыбнуться. И все благодаря мне.

Удивительно, но почти каждый наш с Федей разговор превращается в стендап-баттл. Все еще не могу поверить, что встретила столь достойного соперника, умеющего часами напролет отбиваться от моего сарказма и не уставать. Он подхватывает любую мою шутку и развивает ее вместе со мной до состояния полнейшего абсурда. Никогда не знаешь, по какому сценарию пойдет наша встреча. Но сегодняшний день – исключение. Я всю ночь представляла, что скажу и как на мои слова отреагирует Федя. Так и свихнуться недолго, честно говоря. Поэтому, как только мы оказываемся за столиком в кафе, я вываливаю все как есть.

– Я хочу вернуть свое свадебное платье.

– Что? – Уверена, он даже не притворяется, что не расслышал. Такое и правда могло прозвучать разве что во сне или в состоянии крайне навязчивого бреда.

– Ты только не подумай, что я спятила. Эта мысль уже давно не дает мне покоя. Мне действительно нужно его вернуть. Не знаю как и когда, но я хочу это сделать. Даже если на это уйдут месяцы или даже годы… мне все равно.

– И как тут не решить, что ты спятила, когда ты говоришь такие вещи? – Нахмурившись, Федя откладывает в сторону меню. Аппетит у него явно пропал.

– Я надеялась на твою помощь. В конце концов, ты ведь мне должен.

– Должен?

– За тот случай с обзвоном.

– Не знал, что это был бартер. – В его теплых карих глазах зарождается холод, и я передергиваю плечами.

– Конечно не бартер! Я просто не знаю, что еще сказать.

– Если не знаешь, что сказать, то лучше промолчать, – советует Федя, нахмурившись.

– Снова меня поучаешь?

– Просто совет на будущее.

– Ага, у тебя ничего «просто» не бывает.

– Ты даже не знаешь, сохранила ли Дина твое платье. Может, она выбросила его еще в тот день.

– Может и так. И что с того? Мне нельзя даже попытаться?

– Тебе можно все. Только от меня-то ты что хочешь?

– Ты же недавно отследил ее местоположение, – напоминаю я ему.

– Это просто поселок, в котором она воспользовалась нашим общим банковским счетом.

– А вдруг она все еще там?

– Ага, сидит в гостинице в твоем платье и ждет, когда ты постучишься в дверь.

– Обязательно язвить? Я вообще-то серьезно говорю.

– Лучше бы это была шутка. – Тяжело вздохнув, Федя берет меню и открывает его на первой попавшейся странице.

– Для меня это важно, – признаюсь я дрожащим голосом. – Кто еще мне поможет, если не ты?

– Я не отказываюсь. Просто не понимаю, зачем тебе это. Ты сама избавилась от этого платья. Что изменилось?

– Это была ошибка. Мне не стоило этого делать, ясно?

– Вполне. Я дам тебе адрес, – обещает он.

– Почему у меня такое чувство, что ты не хочешь этого делать?

– Потому что так и есть. Я изо всех сил пытаюсь отпустить и забыть Дину, поэтому никак не могу понять тебя.

– Ты ничего не знаешь об этом платье.

– Так расскажи.

Он не в первый раз просит поделиться этой историей, но я почему-то молчу. Каждый, блин, раз. Превращаюсь в подобие немой куклы, глупо хлопающей ничего не понимающими глазами.

– Не за чем об этом говорить. Просто дай мне адрес, и я со всем разберусь.

– Как скажешь, – соглашается Федя, даже не пытаясь скрыть своего недовольства.

Наша дружба возникла при странных обстоятельствах. Я бы даже сказала – при невероятном стечении обстоятельств. Но от этого она была только крепче и развивалась с поражающей нас самих скоростью. И хотя решение не посвящать его в важную часть своей жизни не поддавалось объяснению, я надеялась, что это ни на что не повлияет.

– Прости, что напомнила тебе о том дне, – извиняюсь я, потупив взгляд.

– Мне была нелегко отказаться от поисков Дины. Сама знаешь, насколько. И этот адрес… Мне не дает покоя сам факт его существования. Знаешь, сколько раз я порывался поехать туда и попытаться ее найти? Просто, чтобы расстаться по-человечески, и чтобы надо мной не висел этот дурацкий знак вопроса. А теперь ты говоришь, что отправишься прямиком туда и все из-за какого-то платья. Почему просто не купить точно такое же?

– Второго такого нет.

– Как это? Ограниченный коллекционный тираж?

– Типа того.

– Найди похожее.

– Перестань! – не выдерживаю я. – Ты не понимаешь моих мотивов, так что хватит советовать всякую чушь.

– Ты правда преодолеешь полторы тысячи километров ради призрачного шанса найти там свое платье? – уточняет Федя, смотря мне в глаза.

– Можешь не сомневаться. Именно это я и сделаю.

– Ладно. Тогда я поеду с тобой, – заключает он и подзывает официанта.

– Ты… что?

– Готовы сделать заказ? – уточняет подошедший к нам паренек в униформе.

– Да, нам два ризотто с морепродуктами. И, наверное, какой-нибудь чай. М-м, давайте с красным виноградом.

– Хорошо, ожидайте.

– Я что-то не поняла, – говорю я и, наклонившись к Феде, хватаю его за запястье. – С каких это пор ты делаешь за меня заказ?

– Ты бы все равно выбрала ризотто.

– Неправда.

– Ты всегда его берешь.

– Не всегда, – возражаю я.

– Уверена?

– Да.

– Точно-точно? – улыбается он, накрыв мои пальцы ладонью.

– Я бы могла заказать карбонару.

– В этом кафе ее нет.

– Разве?

– Да, поэтому тут ты всегда заказываешь ризотто с морепродуктами.

– Мы что, так часто здесь бываем? – задумываюсь я, мысленно подсчитывая, сколько мы вообще уже дружим.

– Почти каждую неделю, – быстро отвечает Федя, будто ведет статистику не только моих заказов, но и всех наших встреч в этом кафе. Какой пугающий, однако, тип. Бр-р-р.

– Ладно, с этим разобрались. Но насчет поездки… ты ведь пошутил, да?

– Не дождешься. Не знаю, какие там у тебя мотивы, но у меня точно есть незакрытый гештальт, и я намерен с ним разобраться. Целый год прошел, пора уже заканчивать.

– Может, ты просто боишься, что Дина расскажет мне о тебе что-то такое, из-за чего я больше не стану есть с тобой за одним столом? – предполагаю я.

– Может быть. Но сомневаюсь, что кто-то еще поддержит твое нездоровое пристрастие к морепродуктам.

– Напоминаю, что я еще и карбонару ем. С беконом!

– Уверен, что про себя ты всегда думаешь: «Какая жалость, что здесь не креветки, обжаренные в чесноке, а этот идиотский бекон».

– Не знала, что ты умеешь читать мысли, – усмехаюсь я, откинувшись на спинку мягкого кресла.

– Пора бы уже все обо мне понять.

– Я буду к этому стремиться.

– Уж постарайся, – улыбается Федя, и на остаток вечера все становится, как прежде, когда мы вообще не говорили о том дне.