Читать книгу «Большой Бу» онлайн полностью📖 — Ксении Эр — MyBook.
image
cover



 






 














































– Ладно, как меня зовут, вы уже знаете. Раньше я работал архитектором, и, честно говоря, ни разу не пожалел об этом. Для вас, это тоже может показаться странным, потому что люди обычно жалеют о выбранных профессиях, но почему-то продолжают их выбирать. Я люблю ставить кровать ближе к окну и осознавать, что солнце встаёт прямо из-под моих пяток, люблю смеяться так долго, что потом сложно дышать, люблю смотреть в лица прохожих и оценивать вероятность того, что кто-то из них может скрывать в себе моего друга, люблю принимать гостей, люблю своего пса и…, -он снова откинулся на спинку стула и тихо сказал.

– Остальное потом. Так неинтересно совсем.

Я думал о том, что после такого мама точно побоится отпускать меня к Бу. Ведь он взрослый, а рассуждает не по-взрослому (что ужасно нравилось мне, и никак не могло нравиться маме), но она превзошла саму себя, когда мигом допила свой чай, положила свою руку на руку Большого Бу и вкрадчиво произнесла.

– Вы можете мечтать вместе с моим сыном. Думаю, он захочет приходить к вам чаще, -мама толкнула меня локтем.

Я улыбнулся настолько широко, насколько только мог.

– Только вы простите, что мы съели все пирожные, но думаю, что Джонни будет продолжать так делать и дальше, всякий раз, как будет заходить к вам.

– Я буду всегда рад видеть Джонни, а насчёт пирожных не беспокойтесь, я всё равно их почти не ем, так что это мелочи. Вот однажды Сид съел полный пакет лакрицы, отчего у него склеились между собою челюсти, после этого ему пришлось засунуть морду в холодильник и сидеть так до тех пор, пока лакрица не замёрзнет, а потом мы разбивали её маленьким молоточком.

– Молоточком? -у мамы глаза раскрылись так широко, что мне стало страшно.



Бу накрутил свой ус на палец и невозмутимо продолжил.

– Ну да, лакричным молоточком, чем же еще? Скажете, вы никогда не ели лакрицу. Ну и странно же.

Он снова вздохнул, а мама замолчала. Я засмеялся, и она тоже улыбнулась, а потом начала громко смеяться, а потом захохотал и Большой Бу. Смех его наполнил комнату, как раскаты грома.

Мне нравилось, что мы впервые видим друг друга, но сидим за одним столом, пьём чай и умудряемся смеяться над одной шуткой. Раньше я не поверил бы в такое. Слишком неправдоподобно. Я подумал, что в следующий раз мне обязательно надо будет добраться до балкона. Я закусил губу и думал об этом, пока Бу не сказал.

– Теперь можем пройти к балкону. Мне нравится это место больше всего.

Теперь мне кажется, что я надолго запомню, как мы втроём ютимся на этом витом балконе, полном забытых вещей. Мы бросаем себе под ноги листы с рисунками и стоим на них, как на айсбергах. Мама смешно перепрыгивает с одного айсберга на другой. Я качаюсь на перилах и двигаюсь в такт музыке, которую никто не слышит, но где-то она точно звучит. Хорошо, что этаж, на котором живет Бу, последний, он ближе всех остальных знаком с облаками и звёздами.


– 6-

– Вот здорово, да?

– Мам, ты рада, что мы сходили?

– Правда, у него классный балкон?

– Спорим, там можно поставить даже виниловый проигрыватель?

– Мааам!


Наверное, это самая малая часть вопросов, которые я задал маме после того, как мы с ней вернулись домой от Большого Бу.

Она же отвечала совсем просто.

– Хорошо, мы сходим к нему ещё.

– И не говори мне больше не слова про этот ужасный балкон, Джонни.

– Ничего особенного.

Но в один вечер, она подошла ко мне и протянула небольшой клочок бумаги, сложенный несколько раз.

– Это выпало у тебя из карманов джинс, когда я хотела их постирать.

Я подошел к ней и взял этот клочок. От него пахло порошком. Я удивленно посмотрел на маму, на что она быстро проговорила извиняющимся тоном.

– Да, я успела постирать его, но буквы вроде остались целы.

Я снова посмотрел на нее и она крикнула.

– Я не читаю твоих писем, Джонни! Держи!

Она вышла из комнаты, а я снова сел на кровать и развернул бумажный листок. Бумага была очень странной, думаю, на таких писали очень давно, иначе как объяснить то, что она успела ТАК пожелтеть. В некоторых местах хвосты букв оказались уничтожены маминой стиральной машинкой, но тем не менее что-то мне удалось разобрать.

С одной стороны крупным почерком красным маркером было выведено.

– Я подбросил тебе это, пока ты играл с Сидом. Ты делал это так долго, что я мог бы уместить в твой карман целую корову, но на этот раз ограничусь этим. Посмотри, что я написал.

Внизу мелко было подписано: «Не знаю как тебе, но мне кажется, что это красиво», дальше шла маленькая стрелочка, говорящая «а теперь разворачивай наконец».

А дальше было вот что:


– Там, где хлопают крышки почтовых ящиков-


– Вступление. Вверх на две ступеньки от входа-

В Италии в моём доме было несколько почтовых ящиков. Многие жильцы давно съехали, и потому их ящики было решено снять. Но были среди обитателей и те, которые искренне любили дом, любили его белые полуразрушенные балконы, заросшие виноградом, конечно, они не были такими прекрасными как прежде, но в этом была своя прелесть. Когда ты долго живёшь в одном и том же доме, ты с течением времени перестаёшь замечать отваливающуюся штукатурку, щербатые ступеньки и выцветшие стены.

Ты перестаёшь замечать эти несовершенства, потому что ты тоже становишься несовершенен. Ты просыпаешься, смотришь в зеркало на лицо с тенью морщин, выходишь в дом, где крошится известка, и понимаешь, что ты стареешь вместе с домом. Стареешь, чувствуя, какое-то странное родство. Ласково проводишь по проводам, тянущимся из стен, по изъеденным перилам, заглядываешь в мутные окна, делая вид, будто что-то видишь в них, чтобы воодушевить дом. А потом уходишь, пожав на прощание его металлическую ручку. И кажется, будто дом знает, что ты вернешься вечером. Потому что, только твёрдо зная, можно так преданно ждать.



Дочитав, я положил это письмо в коробку с самыми и дорогими вещами (вы ведь понимаете, о чём я, у многих такая должна быть).

Нужно было срочно назначить день, когда я встречусь с Большим Бу снова. У меня уже был составлен список возможных дел, которые мы с ним сможем делить на двоих, когда будем видеться.

Например:

– пить молоко прямо из холодильника

– строить шалаш на его балконе сразу из нескольких стульев

– дуть воздушные шары и давать псу лопать их, когда ему захочется

– попробовать курить трубки или сигары (в фильмах тот, кто эффектно курит, всегда более загадочен, чем тот, кто этого не делает)

– построить небольшой телескоп из линз, случайно завалявшихся у него на балконе

– кормить в парке уток, кидая хлеб поочередно в воду на разные дистанции. Та утка, которая победит, сможет его съесть. Так намного честнее, чем просто сыпать в воду крошки.

В тот день, я почему-то решил, что мама знает о Большом Бу или о Биаджио, как называет его она, куда больше, чем я. Поэтому, дождавшись её с работы, я решил устроить ей небольшой допрос. Допрос не был совсем ужасным, потому как состоял только из взрослых вопросов. Конечно, там не было ни слова не по делу. Маме бы это понравилось.

Когда часы медленно толкнули семерку и стали тянуться к восьмерке, повернулся ключ во входной двери, и затем вошла мама. Я сразу подбежал к ней и спросил.

– Мам, что ты ещё знаешь о Биаджио? Расскажи мне!

Мама недоумённо посмотрела на меня и возмущенно сказала.

– Разве нам необязательно сначала здороваться?

Я быстро спохватился и продолжил.

– Прости, мам, привет. Так ты знаешь что-то о Большом Бу или нет?

Мама села на пуфик в коридоре, и посмотрела вниз.

– Ну, слышала кое-что. Говорят, что у него семь лет назад жена умерла, а перед этим он пять лет ухаживал за ней… это, конечно, страшно и тяжело было. А потом когда её не стало, у Биаджио нашли рак, ему операцию делали.

Мои глаза округлились.

– Рак?!

Я представил огромную амфибию, крепко держащую в своих клешнях беззащитное сердце Бу и сдавливающую его.

Мне пришлось проглотить небольшой комок накопившейся слюны, а потом я снова выжидающе посмотрел на маму.

– Ну а сейчас с ним все нормально?

Мама посмотрела на меня и улыбнулась.

– Я очень надеюсь, что да, тем более теперь у него есть ты.

Этот день стал официальным днём, когда мне разрешили приходить к Большому Бу, когда мне только захочется.


– 7-


Этим утром я проснулся рано. Школы сегодня не было, значит теоретически я мог заняться чем угодно. Походив по дому, я понял, что мамы нет дома. Надо было быстро собраться и идти к Бу. Может показаться, будто я тороплюсь, чтобы не попасться маме на глаза, но это не так. Она же мне разрешила приходить к нему. Это звучит странно, и совсем непонятно, к чему я клоню. Но просто, если ты делаешь что-то тайно, то это становится интереснее. Поэтому я представлю, что замышляю побег. С одной стороны это получается крайне безопасно, потому что побег мне официально дозволен, но с другой стороны так я обманываю себя. Я вышел из дома и медленно пошёл вверх, ловя себя то и дело на странных мыслях и вдруг оказался у красного дома.

Здесь я остановился, теперь после того, как я уже пришел, я начал раздумывать, стоит ли мне вообще туда заходить, будет ли он меня ждать. Но если бы я не зашел, то мой план можно было бы считать совершенно провалившимся.


– Отступление 1-


Пока я стоял у дома, раздумывая стоит ли мне заходить или нет, мимо меня прошла изрядно пожилая пара. Они шли настолько неспешно, что на секунду мне показалось, будто мир остановился. Они шли, не расцепляя рук. Так уверенно, как только большой корабль может идти через волны. Когда они оказались так близко ко мне, что если бы между нашими ногами положить линейку, то хватило бы даже двадцатисантиметровой, я услышал, как этот мужчина вполголоса сказал своей спутнице.

– Ты же знаешь, я всё равно всегда и везде буду с тобой.

Она улыбнулась. На секунду я сделал также, а потом вдруг мне стало невероятно грустно.

Говорил ли дедушка Вик когда-то так моей бабушке?

Может если бы говорил, всё сложилось бы по-другому?

Почему у Большого Бу теперь нет никого, кому бы он мог так сказать?


– 8-


Я постоял ещё немного и вошел внутрь. Сквозь окна, на которых кое-где уцелели мозаичные вставки былой эпохи, резко светило солнце. Миновав всё это, я подошел к той самой квартире С2 и нажал кнопку звонка, за дверью кто-то громко залаял.

– Сид.

Вздохнул я и приставил ухо вплотную к двери, чтобы услышать шаги Большого Бу. Но никаких шагов не было, кроме лая я услышал только какой-то странный звук, напоминающий дерганье тугой натянутой веревки, за которым следовал какой-то звон. Только спустя несколько минут раздался скрип кресла и шаги.

Бу открыл мне дверь и я быстро зашел в коридор.

– Наконец-то! Я уже уходить хотел, -недовольно сказал я.

Большой Бу разозлился, он схватил меня за руку и повел на кухню. Через весь дом тянулись странные бечёвки и привязанные к ним механизмы.

– Я кое-что придумал, пока тебя ждал. Смотри, если ты нажмёшь на звонок, то вот это устройство, -он показал на маленькую коробочку с проводами у двери, -сработает, оно подтолкнет эту веревку, которая привязана к ручке, -он повел меня в коридор, -здесь она коснется выключателя, а здесь самое главное, Сид увидит, как она раскачивается, решит прыгнуть за ней, схватит лапами, натянет веревку и так ручка откроется!

Бу подпрыгнул на месте.

– Э, ты это серьезно? Это вообще недолговечно, рано или поздно Сид перестанет бегать за веревочками, и тебе придется открывать дверь самому.

– А если ко мне придет кто-то, из-за кого я отвлекусь, и пропущу что-то важное?

– Ты с ума сошел? -думал я про себя, а в душе мне ужасно нравился этот разговор, потому что в нем был весь настоящий Бу.

Он присел, задумался, а потом подошел ко мне и быстро затряс меня за плечи.

– Точно, этого момента я не учёл, ведь если Сид и вправду перестанет дергать верёвочку, то мне придётся завести ещё одного пса, а потом ещё одного, и ещё. Для каждого надо будет придумать имя, а когда они по очереди начнут умирать, то придётся каждому шить белый костюм, и обязательно чепчик, а у меня на это времени нет совершенно! Поэтому, пожалуй, я откажусь от этой идеи, входи.

Я шагнул в кухню и мне показалось, будто я вижу его дом впервые. Картины, висевшие в гостиной, висели теперь здесь, над большим столом, а статуэтка большого толстого кота, которую, как мне кажется, Сид терпеть не может, теперь куда-то исчезла. Я вопросительно посмотрел на Большого Бу и поймал себя на мысли, что, из 100% моих взглядов, адресованных ему, и случившихся с той поры как мы общаемся, были:

5%-недоумевающих

6%-восхищённых

9%-непонимающих

80%-удивленных

Это показалось мне очень классным, и я подумал, что с дедушкой было также. Поэтому я улыбнулся Большому Бу, обвёл рукой комнату и хитро сказал.

– Это как называется? Почему всё не на своих местах?

Бу зевнул и качнул рукой картину.

– Да так, пытаюсь давать вещам новую жизнь, думаю, на одном месте им приходится скучновато.

Я вопросительно посмотрел на него.

– А мы разве не на одном месте? Я вот например каждый день хожу в одну и ту же школу, мне нравится одна и та же Каролина, я дерусь с одним и тем же мальчиком, живу с одной и той же мамой, что и каждый предыдущий день. По-моему, мне тоже должно быть скучновато.

Бу уставился на меня и проговорил свою фразу так быстро, словно мы шпионы.