Та хлопотала возле печки, в которой тлели ярко-красные угли. От высокой каменной печи, находившейся возле двери, тянуло теплом, и стена с противоположной стороны помещения нагрелась. «И лежанка есть!» – с восхищением подумала девушка, представляя, как Злата, лежа на теплой печке, коротала зимние дни. Старушка сняла с печи зеленый чайник, достала из деревянного буфета несколько чашек и поставила их на стол. Движения ее были неторопливые и плавные.

Заметив Агидель, старушка улыбнулась. По ее подбородку и щекам тут же забегали глубокие морщины.

– Присаживайся, дочка, я тебе чаю налью. С ромашкой, будешь такой? – с заботой промолвила старушка.

Агидель кивнула и осторожно, будто чего-то боясь, присела за стол, накрытый тканевой скатертью. На столе помимо чашек стояла крынка, прикрытая белой салфеткой, и лежало несколько засушенных ломтей белого хлеба, которые вероятно либо старушка, либо Злата макали в молоко. Живот Агидель заурчал, напомнив о голоде.

Девушка не знала, как начать разговор. Она трудно сходилась с людьми, была плохим собеседником и не умела шутить. Даже со своей лучшей подругой Диной Агидель была немногословна, предпочитая больше слушать, нежели говорить.

Старушка налила в чашку кипяток и добавила бледно-желтую заварку. Теплый пар медленно заструился вверх, и до носа Агидель донесся запах ромашки. Девушка обхватила чашку обеими руками и сделала глоток, посмотрев в окно. Редкие вспышки молнии освещали двор. Агидель увидела, как, не в силах совладать с ветром, гнется к земле старенькая яблоня, ветви которой того и гляди сломаются. По стеклу и подоконнику барабанили крупные капли, заносимые ветром в приоткрытое окно, отчего на полу образовалась лужа.

– Как тебя зовут? – оборвав тишину, поинтересовалась старушка, присев напротив.

Только сейчас Агидель наконец удалось рассмотреть незнакомку. Ее волосы были полностью белые, разве что за исключением нескольких каштановых прядей, которые не тронула седина, а зеленые, словно у кошки, глаза по-доброму смотрели на Агидель. На лице у старушки было несколько старческих пигментных пятен, которые обсыпали щеки и нос подобно веснушкам.

– Агидель, – тихо ответила девушка, сделав из чашки глоток. Агидель не любила ромашковый чай, но стеснялась признаться в этом старушке.

– А меня Тайна зовут, – произнесла бабушка Златы. Она потерла глаза и зевнула.

Монотонный шум дождя, мерцание одинокой свечи, духота, исходившая от печки, – все это навевало сон.

– Мне рассказала подруга… – осторожно начала Агидель, наконец решившись на откровенный разговор, – в ночь, когда вы переехали, в деревне видели существ с серой кожей… в общем, одна девушка предположила, что вы ведьма…

Тайна вскинула брови и ухмыльнулась.

– Правда, что ль? – громко вскрикнула старушка, стуча по столешнице пальцами. Она надела очки с большой круглой оправой и взяла с соседнего стула деревянные пяльцы с незаконченной вышивкой. – Я не ведьма, а обычная старушка. Однако я верю в нечистую силу… – пробормотала Тайна, не отрываясь от вышивки.

В окно ворвался ветер. Заколыхалась занавеска, а свеча заискрилась и зашипела, подобно обозленной змее.

– Вот как, – успокоилась Агидель. Чай начал остывать, и девушка поспешила его допить.

Нечисть была для Агидель чем-то нереально сказочным. Она не верила, что, к примеру, домовой или банник могут как ни в чем не бывало жить рядом с людьми. Однако выслушав Тайну и вспомнив рассказы Дины, Агидель призадумалась: «Вдруг нечисть и вправду существует?»

Прервав ее мысли, за печкой раздался какой-то звук. Агидель обернулась, увидев кота, усы и морда которого были вымазаны в сметане. Рыжий кот с необычными для животного глазами ловко запрыгнул на печку и принялся вальяжно умываться, задирая голову.

Агидель любила животных. Вот и сейчас девушка с улыбкой на лице позвала кота, но тот никак не отреагировал.

– Не зови его, это не кот, он не подойдет, – вдруг выдала старушка. Отложив вышивку, она спустила на нос очки и пристально посмотрела на «кота».

– Что вы имеете в виду? – спросила Агидель, подумав, что ослышалась. Нет, конечно, девушка могла не узнать какое-нибудь дикое животное, но точно не домашнего кота.

Кот мяукнул и подтянулся, выгнув спину, словно всем своим видом показывал, что он действительно кот и никто иной.

– Это домовой, – сказала старушка, пожав плечами.

Агидель резко поднялась из-за стола, отчего стул, на котором она сидела, упал под ноги. В этот момент на улице сверкнула молния, а затем через несколько секунд, надрываясь, загрохотало небо. Казалось, что вместе с раскатами грома дрожит и избушка, которая и без того кренилась вбок. Агидель не поняла, чего напугалась больше: кота, который, по словам старушки, был ни кем иным, как домовым, или же того, что избушка вот-вот упадет.

Девушка отбежала к стене. Агидель изредка посматривала на кота, а кот на нее. Они словно играли в гляделки, и у девушки мелькнула невероятная мысль, что, возможно, старушка права. Агидель представила, как рассерженный кот набрасывается на нее, подобно свирепой рыси, вонзаясь острыми когтями в кожу.

– Тебе нечего бояться, – пожала плечами Тайна. – Посмотри, сейчас он находится в образе моего кота Рыжика. Ну прям один в один!

– Домовой… – еле слышно промолвила девушка, неотрывно смотря на кота. Ее мысли путались, не желая принимать всерьез полученную за вечер информацию. – Не может быть…

– Еще как может. Домовой селится не во всех домах, наверное, в твоем доме нет домового или же он хорошо прячется…

– Прячется… – взволнованно произнесла Агидель и, заметив, что кот скрылся за печкой, немного успокоилась.

Шум дождя затих, капли больше не барабанили по крыше, а вспышки молнии и раскаты грома раздавались где-то вдалеке, указывая на то, что грозовая туча наконец ушла. В доме стало непривычно тихо. Раскаленные алые угли изредка потрескивали, медленно превращаясь в золу.

На душе было тревожно и промозгло, словно в холодный осенний день, да и мокрое платье, прилипшее к коже, неприятно морозило. Агидель чувствовала себя неуютно в гостях у старушки. Девушке хотелось добраться до дома, переодеться и лечь спать, искренне надеясь на то, что последние события были не чем иным, как сном.

– Ну, я, наверное, пойду, – нерешительно произнесла девушка, с опаской косясь на печку.

– Хорошо, уже поздно. Наверное, тебя заждались, – согласилась старушка, вставая из-за стола.

– Бабушка с дедушкой в отъезде на месяц, а я присматриваю за домом, – торопливо проговорила Агидель.

Тайна, взяв в руки подсвечник, проводила девушку до двери. В тишине казалось, что дом живет своей жизнью: крыша будто ходила ходуном, половицы протяжно скрипели, открытое окно при порывах ветра стучало о стену, а под полом копошилось семейство мышей.

Зайдя на веранду, Агидель, смущаясь своего поведения, молчаливо подняла обувницу и аккуратно расставила обувь. На веранде было холодно. Вечерний тяжелый воздух своевольно гулял по помещению, залетая в окно и в огромную щель под дверью.

Когда Агидель надевала кроссовки, Тайна слегка пошатнулась, схватилась за голову и плавно, словно листок, маневрирующий по ветру, осела на пол.

– Что с вами? – со всех ног подбежав к старушке, обеспокоенно спросила Агидель.

– Не волнуйся, это не впервой…

Агидель дотронулась до ее лба. Морщинистая кожа старушки была холодной и влажной. Тайну трясло, ее губы посинели, а дыхание было глубоким и частым. Агидель помогла старушке подняться и, усадив ее на табурет, принесла стакан воды.

– Спасибо, дочка, – произнесла старушка и жадно выпила жидкость. – У меня было видение. Парень лет двадцати пяти, одетый в черную одежду и обладающий мощной магической силой, пришел в нашу деревню в сопровождении ведьм, – запинаясь на каждом слове, рассказала Тайна, – но, к сожалению, я не знаю его намерений.

Агидель замерла. Девушка скептически отнеслась к словам Тайны. Однако, как это бывает, ей почему-то стало неосознанно страшно. Теперь девушка сильно сомневалась, стоит ли выходить на улицу.

– Иди домой быстро, не останавливаясь, и не смотри по сторонам! – пригрозив указательным пальцем, предостерегла ее Тайна.

Агидель понимала, что не может попросить ни старушку, ни уж тем более Злату проводить ее до дома, а оставаться на ночь и стеснять своих новых знакомых ей совсем не хотелось.

– Вы ясновидящая? – спросила Агидель, надевая обувь.

– Да, порой я вижу кое-какие вещи. Однако я не знаю заклинаний, не умею делать талисманов и ничего прочего, что умеют ведьмы, – неторопливо объясняла Тайна, подперев подбородок рукой. Ее взгляд потух, а некогда блестящие глаза казались матовыми.

Злата, по всей видимости, услышала, что бабушка и Агидель столпились в дверях, и вышла из комнаты. В руках у девочки было красное спелое яблоко.

– Агидель, ты уходишь? – спросила она с досадой, опустив уголки губ.

– Да, уже поздно, мне пора идти домой, – объяснила девушка, потоптавшись на месте.

– Обещай, что придешь к нам в гости! – попросила девочка, с хрустом откусив яблоко.

– Конечно, приду, – заверила Агидель и широко улыбнулась.

– Подожди, – раздался вдруг голос старушки.

Она осторожно встала с табурета и, шаркая тапками, подошла к ведру, доверху наполненному яблоками. На дворе стоял конец августа. Год выдался урожайным. Ветви деревьев в буквальном смысле ломались под тяжестью плодов. И даже лес преподнес свои дары, наградив местных жителей множеством грибов и ягод.

– Я тебе яблок дам, такого сорта ни у кого нет, угостишь бабушку и дедушку, как вернутся, скажи, что от меня, – попросила Тайна и принялась аккуратно перекладывать фрукты в плетеную корзину.

Агидель увидев, что корзина стремительно заполняется, поспешила сказать:

– Хватит! Пожалуйста, больше не надо.

Рука Тайны остановилась.

– Прости, увлеклась. Не нужно носить тяжести, – ответила старушка, – держи.

Тайна стала веселой и бодрой, как и прежде, а ее глаза вновь засияли.

– Спасибо вам, вы были очень добры ко мне, – Агидель вежливо поблагодарила Злату и Тайну за гостеприимство и открыла входную дверь.

С улицы дунуло прохладой. В свежем воздухе витали ароматы влажной древесной коры и земли. Агидель закрыла глаза и глубоко вдохнула. С крыши капала вода, со звоном ударяясь о металлическое ведро, а во дворе одного из домов зловеще выла собака. Обернувшись, гостья помахала хозяевам дома рукой и заметила рыжего кота, сидящего у двери. Поежившись то ли от холода, то ли от страха, Агидель осторожно спустилась по мокрым ступенькам.