Глава 2

Десяти минут команде «Альфа» было более чем достаточно для подготовки к контртеррористической операции. Они делали это много раз, и каждое движение было отточено до автоматизма, выверено до сотой доли секунды. Но если на сборы им понадобилось несколько минут, то на обсуждение Зорского не хватило бы и целого дня.

– Не нравится мне этот тип, – Шрам хмурился, поправляя снаряжение. – Больно мутный.

– Да-да-да! – подхватил Дэн. – Мразь ещё та. А как он на Волка пялился, видели?

– Угу, – Чиж ухмыльнулся, засовывая пистолет в кобуру. – Как кот на сало.

– Может, пристрелим его во время операции? – не унимался Дэн. – А что? Типа случайно. Как говорится, сопутствующий ущерб.

Мужчины рассмеялись. Даже всегда серьёзный Пиночет улыбнулся, глядя на дурачество товарищей. Смех – лучшая разрядка перед операцией. Бойцы задорно хохотали, тем самым, не понятным для обычного человека ритуалом, настраиваясь на выполнение сложного задания. Только Саша был задумчив. Знакомство с начальством в лице Зорского не давало ему покоя. Полковник СВР вызывал у него неоднозначные чувства: с одной стороны раздражение, с другой – страх. Что-то странное было в этом человеке. Необъяснимое. Неподвластное взору. Каким-то образом Саша ощущал это каждой клеткой своего тела, что трепетали при встрече с кем-то или чем-то неизведанным, проявившим к нему неподдельный и пугающий интерес. Возможно, это связано с предстоящим повышением по службе. Полковник Герасимов неоднократно намекал ему об этом. Саша, с его опытом и послужным списком, стал лакомым кусочком для многих организаций, как частных, так и государственных. Значит это проверка? Сейчас? Где же эта бюрократия, когда она так нужна? И почему нельзя оценить заслуги перед Отечеством иным способом? Например, заглянуть в личное дело. Но из глубин Сашиного сознания эхом доносился внутренний голос, что нашёптывал одну и ту же фразу. «Что-то грядёт. Что-то ужасное». Он был таким чётким и настойчивым, что Саша вздрогнул от собственных мыслей. Интуиция редко его подводила. Точнее – никогда. Шестое чувство не раз спасало ему жизнь, но сегодня оно было чересчур фантастично, и он решил не полагаться на него. Ну не может один человек разрушить его жизнь. Даже такой высокопоставленный, как Зорский. В успехе операции Саша не сомневался. Его отряд лучший. Так было и будет. Всегда. Саша постарался откинуть странные образы, поселившиеся в голове и целиком сосредоточиться на задании. Работа прежде всего, а чтобы она прошла гладко, нужно иметь чистую голову и ясные мысли. Он пробежал глазами по бойцам. Они готовы. Дав знак рукой, командир повёл их к штабу. У палатки уже ждали генерал и Зорский. Полковник СВР более не проявлял ярко выраженного интереса к Сашиной персоне. Он был сосредоточен, устремив взгляд на главный вход в аэропорт.

– Я иду первым, – Зорский снял пальто, аккуратно свернул и передал генералу, словно тот был его личным слугой. – Майор Волков, вы и ваша команда – следом. Заходите через служебный вход, разделяетесь и берёте зал в кольцо. Как только я скажу «кобра», начинаете операцию. Всем всё ясно?

– Да.

– Тогда приступаем.

Полковник Зорский держался уверено. Абсолютно спокойный и неподвластный эмоциям, он направился к центральному входу. В нём не было волнения или страха, словно предстоящая встреча была для него обычной и ничем не примечательной формальностью, выполняемой на автопилоте. Такому самообладанию мог позавидовать даже бывалый боец спецназа, не говоря о высоких чинах, привыкших просиживать зад в тёплых и уютных кабинетах. Нет, Зорский определённо не был похож на них. Ему бы больше подошла должность генерала во времена Отечественной войны 1812 года, такого как Раевский ^[1], что первым бесстрашно шёл в бой, не прячась за спинами солдат. Бойцы «Альфа» поймали себя на мысли, что Зорский не такой уж странный засранец, как они думали прежде, а вполне себе смельчак. Безумный, наглый и хамоватый, но смельчак. По ту сторону прозрачных дверей Зорского ждали люди в масках с У́зи в руках. Они впустили его внутрь, стараясь не попасть в поле зрения снайперов, внимательно следивших за каждым шагом полковника через прицелы винтовок. Террористы хорошо знали, что делают. Невооружённым взглядом видна отличная военная подготовка. Профессионалы. Заблокировав вход, они пропали из виду вместе с Зорским. Первый этап операции успешно завершён. Пришло время выйти на арену и команде «Альфа». Волк и стая приступили к реализации плана. Разделившись на две команды, они проникли в аэропорт через служебный вход. Саша, Ли и Чиж прошли через стойку таможенного контроля и прокрались к главному входу в Вип-зал; Шрам, Дэн и Пиночет, миновав кассы авиакомпаний, подошли к входу в ресторан. Пустовавший аэропорт нагонял тоску. Наспех эвакуированные люди побросали все вещи, покидая здание. На полу валялся мусор, сумки и чемоданы, фирменные пакеты из местных магазинчиков, даже верхняя одежда. Аэропорт выглядел не лучше, чем постапокалиптические картинки уличного художника на Арбате, чьи работы одновременно пугали и восхищали прохожих. Мир без людей, дикая природа, вытесняющая остатки былой цивилизации – во всём этом был глубокий смысл. Послание, что художник пытался донести до слепоглухих и равнодушных людей, бродивших, как зомби по Арбату. «Без нас Земле будет лучше, – говорил он, – а мы без неё лишь осколки времени. Не начнём уважать её сегодня – завтра умрём». Саша никогда не был защитником природы, но слова бедного художника навсегда врезались в его память и вспоминались именно в такие моменты, как сейчас. Заняв заданные позиции, обе команды ожидали сигнала. Сашина часть группы затаилась в коридоре и из укрытия могла наблюдать за происходящим в зале. Между рядами плетёных кресел сидели заложники. Как и говорил Зорский, их было не меньше пятидесяти. Много женщин и детей. В страхе они прижимались друг к другу по пять-семь человек, с трудом сдерживая слёзы. На лицах застыла маска ужаса. Они не ожидали, что вернувшись из отпуска, станут разменной монетой в безжалостной террористической игре. Саша пробежал глазами по залу и насчитал одиннадцать боевиков. Четверо охраняли заложников. По два человека у каждого выхода, кроме входа в ванную комнату. Все были в масках. Кроме последнего, что стоял в стороне ото всех и на повышенных тонах вёл переговоры с Зорским. Наверное, это и есть Вахид. С виду он больше напоминал среднестатистического туриста: белый измятый костюм, взъерошенные тёмные волосы, трёхдневная щетина и чёрный чемодан с кодовым замком в руках. Даже восточная внешность не выдавала его истинных мотивов. Вахид был не доволен результатами переговоров: лицо искривилось в презрительной гримасе, а глаза светились злобой и раздражением. М-да. Видимо, при первой встрече, Зорский у всех вызывал одинаковые чувства. Нервно жестикулируя, Вахид поставил чемодан на пол, пытаясь в чём-то убедить непокладистого собеседника.

– Да как ты смеешь!!! – с едва заметным восточным акцентом прокричал он во весь голос и толкнул чемодан ногой в сторону Зорского. – Забыл, с кем разговариваешь?!

Полковник попятился назад. Со всех сторон он был окружён вооружёнными боевиками, ожидающими приказа своего командира, чтобы изрешетить гостя. Ситуация накалялась. Лучшего времени начать операцию могло и не подвернуться. Всё внимание террористов нацелено на Зорского. Они потеряли бдительность и стали уязвимы. Но полковник молчал. Глава бандформирования всё ещё кипел от гнева. По его раскрасневшемуся лицу было видно, как сильно он хочет уничтожить Зорского, разорвать его на части, как гонца, принёсшего плохую весть. Но Вахид, по непонятным причинам, сдерживался. Для такого темпераментного человека это должно было быть пыткой. Хотеть чего-то, но не иметь возможности реализовать. Успокоившись, он вновь подошёл к полковнику. Очень близко. Схватив Зорского за пиджак, Вахид тряс его за плечо. Этот жест больше походил на отчаяние, чем на устрашение.

– Выполни, что должен, – в голосе мужчины проскальзывала безнадёга. – Выполни! Иначе они умрут, – Вахид ткнул пальцем в заложников. – Я их всех убью! Даже детей!

Зорский стоял спокойно, не обращая внимания на нарастающий ужас людей и панику главаря. Угрозы террориста пролетали мимо его ушей. На лице не дрогнул ни один мускул. Держался уверено, по-хозяйски. Он победоносно смотрел вперёд, устремив прожигающий, сквозь очки, взгляд на Вахида. На такую реакцию главарь не рассчитывал. Обычно, при одном его виде, враги падали ниц, он сеял страх и смерть, ужас и страдания, но безразличие – никогда. Поведение Зорского не просто задевало его самолюбие – оно унижало! Эта ситуация была оскорбительна и подрывала авторитет главаря в глазах его верноподданных братьев.

– Мы тут не в игрушки играем, – продолжил Вахид. – Выполни, что обещал, иначе я взорву здесь всё! – для пущей убедительности он со всей силы толкнул Зорского.

От неожиданного удара полковник едва устоял на ногах. Вахид же получил истинное наслаждение, выпустив пар. Прилив сил и безграничная власть над офицером стёрли остатки хрупкого самоконтроля. Вахид ударил полковника кулаком в живот. Но на этот раз Зорский даже не содрогнулся. Он стоял, как скала, которую невозможно потревожить лёгким ветерком. Последовал удар. Затем ещё один. Хладнокровность полковника взбесила Вахида. Он перестал получать удовольствие. Почувствовал себя ущербным и слабым, не способным навредить жалкому человечишке. Переполненный яростью и злобой, он заехал Зорскому по лицу, вложив в удар всю свою силу. Очки полковника треснули, а одна линза и вовсе отвалилась. Вахид обомлел. Таких глаз он не видел раньше. Красные, как пламя Джаха́ннама ^[2]. Они смотрели на него с презрением, как на самого гнусного грешника в истории.

– Ибли́с ^[3], – прошептал Вахид и потянулся к пистолету, торчащему из-за пояса, – аш-Шайтан! – пятясь назад, прокричал он. Руки его тряслись так сильно, что не сумели удержать оружие в руках. Оно рухнуло на пол и закатилось под один из столиков.