Цитаты из книг автора «Кристофер Ишервуд»

То есть одеться перед выходом наружу, к другим людям; и одеться соответственно, чтобы его внешность и поведение должным образом были ими опознаны.

Джордж проглатывает добрую четверть своего виски, ударной дозой надеясь облегчить спазм в горле от воспоминаний о Джиме и его зверинце. Но он многовато пьет и все быстрее пьянеет.

– Люди привыкли к притворной фамильярности. Будто нет никакой разницы между людьми – ну, примерно как вы объясняли это сегодня, о меньшинствах. Если мы с вами одинаковы – что мы можем дать друг другу? Зачем такая дружба?

– А, да. Да, возможно, в этом что-то есть. – Кенни ухмыляется. – Только знаете что? Может, и правда прошлые поколения думали об этом гораздо больше. То есть в те времена парни боялись, что молодежь пошлют на очередную бойню, где их перебьют, а весь остальной люд целеньким останется дома – изображать патриотизм. Только больше этот фокус не пройдет. Теперь все будем жариться

С насмешливым отвращением глядя в зеркало, Джордж говорит своему отражению: старая ты задница, кого пытаешься соблазнить? И натягивает футболку.

Я жив, повторяет он про себя, я жив! Жизненная энергия бурлит в его теле, разжигая восторг и аппетит. Великое благо иметь тело – даже такой поношенный каркас, – все еще хранящее теплую кровь, семя, костный мозг и здоровую

Конечно, на прикроватном столике лежит маленькая аляповатая книжица: «Остановки на Крестном пути»… Но если весь твой путь сузился до ширины кровати, если впереди пугающая безвестность, посмеешь ли ты пренебречь таким путеводителем? Возможно, Дорис уже кое-что знает о своем путешествии. Но если и знает, даже если Джордж отважится спросить ее, она ничего не расскажет. Для этого надо владеть языком той местности, куда отправляешься. А те речи, которыми многие из нас так невнятно и многословно тешатся, не имеют реального значения на этом свете. Здесь это лишь набор слов.

Несносный усатый старикан Рёскин, неизменно самоуверенный, раздражительный, ворчливый, ругающий англичан, – сегодня это отличный спутник для пятиминутных посиделок в туалете

уже тогда, в том теле, которое ты жадно ласкал и целовал, там, куда проникала твоя возбужденная плоть, уже были семена ужасного разложения? Без отвращения ты бережно отмывал и лечил больных кошек, терпел вонь мертвых старых псов, но при этом испытывал невольный ужас перед больными и искалеченными людьми.

убрался прочь, признал поражение и смирился с прерогативой женщины, покрыв от стыда свою порочную голову. Я Дорис. Я Женщина. Самка-Мать-Природа. Государство, Закон и Церковь на моей стороне. Я требую признания моих биологических прав. Я требую Джима.