– Успокойся, Крепыш, – вмешался Макс, потом посмотрел на толстого опоссума и добавил: – Хэнк, это длинная история, но мы действительно умеем читать. Поэтому мы и оказались здесь. Мы ищем пожилую женщину в большой шляпе, которая, вероятно, тоже проходила этим путём. Она причастна к тому, что все люди уехали, а некоторые звери поумнели.

– Ну что ж, – небрежно махнул лапой Хэнк, – продолжайте притворяться, будто понимаете, что означают эти закорючки. Но знайте, барбосы, что мы не преследуем вас – просто идём в ту же сторону.

– С нами? – спросила Гизмо. – Вы направляетесь в Батон-Руж?

– Нет, – выпалил Хэнк. – Кому нужно тащиться в Батон-Руж? Нет, эта старушка в шляпе устраивает вечеринку у дороги. Я веду туда своих детишек. Пригласил бы и вас, но…

– Леди в шляпе? – навострил уши Макс. – Она здесь?

– И устраивает вечеринку? – переспросил Крепыш, от восторга крутанувшись на месте. – С угощением?

– Почему ты нам сразу ничего не сказал? – задала вопрос Гизмо.

Зашуршали листья над знаком, из листвы выглянули три головки малышей-опоссумов.

– Да, Папа, – пропищал один, – мы ничего не знаем ни о какой вечеринке! – Предполагалось, что это будет сюрприз, – покачал головой Хэнк. – Но теперь всё пропало.

Гизмо понюхала покрытый трещинами асфальт.

– Я не чувствую запаха старушки, – сообщила она.

Хэнк сердито глянул вниз, на собак:

– Ну и что с того? Такой дождь прошёл! Ты сама говорила.

– Верно. – Гизмо вздохнула.

– Думаю, – Хэнк поскрёб лапой подбородок, – ничего плохого не случится, если собаки тоже придут на вечеринку. Да и пёс, о котором вы спрашивали, наверняка там будет.

– А где эта вечеринка? – осведомился Макс.

Опоссум просунул толстый лысый хвост сквозь отверстие в планке и повис вниз головой, оказавшейся ниже знака.

– Вон там. – Он указал передней лапой вдоль дороги. – Вы увидите ещё один знак и грязную дорогу справа от него. Идите прямо по ней, и очень быстро окажетесь на месте.

– А как же мы, Папа? – подал голос один из детёнышей.

– Тихо! – прикрикнул на него Хэнк. – Вы слишком грязные, вам не место на вечеринке. Лучше быстро приведите себя в порядок, а то эти собаки съедят всю опоссумскую еду.

Самые младшие опоссумы издали разочарованное «а-у-у!», но их быстро увели прочь старшие братья и сёстры, чтобы подготовить к торжеству. Хэнк провожал их строгим взглядом.

– Спасибо, что рассказал нам, – поблагодарил опоссума Макс, – мы очень это ценим.

– Да не за что, – небрежно бросил толстяк, – веселитесь.

Макс, Крепыш и Гизмо быстро затопали по дороге мимо знака и Хэнка. Проходя мимо, Макс бросил быстрый взгляд наверх и заметил в глазах опоссума какое-то странное выражение. В голове у пса снова раздался тихий голосок и посоветовал быть настороже, но Макс не умел читать, что написано на мордах опоссумов. Кроме того, ему очень хотелось увидеться с хозяйкой Мадам. Если она и правда где-то у этой дороги, значит одна часть их полного опасностей путешествия подходит к концу.

Когда дорожный указатель остался далеко позади, а опоссум – вне пределов слышимости, Гизмо остановилась, чтобы отряхнуть шкуру, намокшую под дождём и капелью с мокрых деревьев. Макс последовал примеру терьерши, хотя и знал, что особого толка от этого не будет.

– Ты знаешь, обычно мне все нравятся, – заговорила Гизмо, – но я не уверена насчёт Хэнка. Вы не думаете, ребята, что он мог всё это выдумать?

Макс кивнул:

– Не могу отделаться от ощущения, что в его поведении было что-то странное.

– Надеюсь, он не врёт, – простонал Крепыш. – Мне надоела эта сырость. Оказаться в каком-нибудь месте, где все веселятся и полно еды, – это звучит так заманчиво.

– Звучит, – согласился Макс. – Думаю, мы скоро всё узнаем.

Трое приятелей молча продолжили путь. Макс почувствовал, что насыпь под дорогой пошла под уклон. Сквозь барьеры ограждения он стал замечать среди зелёной болотной воды островки сухой земли.

Небо оставалось серым, но воздух был тёплым, даже слишком. Макс чувствовал, будто кто-то накинул на него горячее, влажное покрывало. Идея, что хозяйка Мадам устроила вечеринку для животных посреди болота, казалась нелепой, но пёс никогда не подумал бы и о том, что учёный, исследователь станет помогать колонии животных, которые обосновались на покинутом людьми пляже.

Так, может быть, в странной истории Хэнка есть доля правды.

– Эй! – тявкнула Гизмо.

Проследив за взглядом терьерши, Макс увидел справа от дороги небольшую группу деревьев. Там, наполовину скрытый разросшимися кронами, стоял ещё один зелёный указатель. Этот был меньше предыдущего, но Макс прочёл на нём те же слова: «Национальный болотный заказник». Там же имелась стрелка, указывающая направо.

Как и на более крупном знаке, кто-то нарисовал на этом краской из баллончика символ из трёх колец в качестве предупреждения: рядом животные, заражённые вирусом «Праксис».

Макс лизнул Гизмо в лоб:

– Острый глаз! Пойдём проверим.

Три собаки перебежали дорогу. Теперь она находилась на одном уровне с землёй, защитное ограждение исчезло, вместо него появилась узкая канава между дорожным полотном и заболоченным лесом.

Макс понюхал землю, когда они проходили мимо указателя. Звуков вечеринки не было слышно, ни людьми, ни собаками не пахло, но, возможно, это ничего не значило. Гроза очистила воздух от многих запахов, а вечеринка, вполне вероятно, была не особенно шумная.

Недалеко от указателя собаки увидели грунтовую дорогу, которая уходила в лес и скрывалась среди деревьев. Асфальтовое покрытие не мешало здесь растениям – это скорее был луг с цветами и травами, чем дорога, хотя на ней виднелись две идущие на ровном расстоянии одна от другой колеи, по которым когда-то, видимо, ездили машины и грузовики.

Были ли эти продавленные шинами следы свежими? Макс понюхал землю и даже поскрёб лапой грязь, но так и не смог ничего понять.

– Там темно – это точно, – прошептал Крепыш.

– Да, – согласился Макс, – может, это не та дорога?

– Я так не думаю, – сказала Гизмо. – Судя по словам Хэнка, это она. Но по-моему, он мог и соврать нам, а вы так не считаете? Не вижу тут никаких признаков вечеринки.

– Что на тебя нашло сегодня? Ты что-то чересчур осмотрительна, – сказал маленькой терьерше Крепыш. – Раньше ты первая бросилась бы в тёмный лес. – Такс вильнул хвостом. – Это мне в тебе нравилось.

– Спасибо, Крепыш. – Гизмо опустила голову. – Просто иногда, если побежишь вперёд, не думая о последствиях, можно создать проблемы для всех, и я решила постараться быть больше похожей на тебя.

Крепыш энергичнее завилял остроконечным хвостом:

– Ты хочешь быть как я? Более приятной вещи мне ещё никто никогда не говорил!

Пока друзья беседовали, Макс осторожно сделал шаг, затем другой по травянистой грунтовой дороге. Вокруг качались деревья, мшистые космы колыхались под ветром, как призраки. В лесу стояла непривычная тишина. Не было слышно ни жужжания насекомых, ни лягушачьего кваканья, ни других обычных для болота звуков.

День стоял жаркий, но Макс вдруг задрожал.

Потом он уловил что-то взглядом и весь напрягся. Это было не движение, а вспышка неестественного для болотного мира цвета. Впереди, отчасти скрытые за высокой травой, стояло полдюжины барьеров в оранжевую и белую полоску. Выстроенные в ряд, они перегораживали дорогу.

Часто-часто завиляв хвостом, Макс повернулся к друзьям:

– Эй, ребята! Я вижу старушкины маячки! Хэнк не врал. Она здесь!

– Забудьте всё плохое, что я говорил об опоссуме, – пролаял Крепыш, подбегая к Максу. – Давайте веселиться!

– Погоди, Макс, ты уверен, что это… – начала было Гизмо, но лабрадор и такс уже вскачь неслись по высокой траве, и йоркширке пришлось последовать их примеру, чтобы не отстать.

Приятные картины, как его гладит и кормит человек – хороший человек! – заполонили голову Макса. Пса больше не тревожили ни болотные запахи, ни влажность, ни угроза встречи с монстрами. Надоедливый внутренний голосок, как и прежде, пытался испортить ему день, но Макс проигнорировал его: ведь свинья Гертруда сказала, что они должны следовать за маячками. Так вот же они – маячки, а значит и старушка здесь! Он это точно знает!

– Макс! – задыхаясь, пролаяла Гизмо. – Макс, остановись и посмотри!

Они уже почти добежали до барьеров. Зеленоватая мглистая тьма поглотила их, а ни звуков веселья, ни запаха человека так и не появилось. Ну и пусть – Макс всё равно не собирался останавливаться, пока не найдёт место, где старушка устроила вечеринку.

– Макс, стой! – надрывалась Гизмо. – Посмотри на барьеры. Там нет никаких маячков!

Лабрадор резко затормозил на скользкой траве. Тяжело дыша, Крепыш замер рядом с ним, и Гизмо наконец догнала своих друзей. Три собаки уставились на барьеры.

И Макс понял, что Гизмо права: на барьерах не было маячков, мигающих янтарными огоньками. Оранжевых кругов, нарисованных краской из баллончика на стволах соседних деревьев, тоже не было.

Сами барьеры выглядели старыми, как будто находились на этой дороге уже очень-очень долго. Они были оранжево-белые, это верно, но, простояв среди леса месяцы или годы, покрылись толстым слоем грязи. Вьюнок обвивал металлические опоры и прочно связывал их вместе витками стеблей, так что стойки терялись за узором из листьев и усиков.

Макс видел только то, что хотел увидеть. Опустив хвост, пёс сел и тихо проговорил:

– Это не те барьеры.

– Ты уверен? – спросил Крепыш. – Может, маячки упали.

Гизмо потёрлась носом о бок такса:

– Посмотри, какие они старые по сравнению с теми барьерами, что мы уже видели. К тому же на этих есть слова. А на старушкиных не было.

Терьерша вновь оказалась права. Макс заметил следы полустёршихся надписей, но буквы настолько выцвели, что он не мог их прочесть.

Вглядевшись в заросли деревьев, пёс увидел ещё один указатель – коричневый вместо зелёного, с мультяшной лодкой под словами: «ДВЕ МИЛИ ДО НИЗИНЫ БОЛОТ/СПУСК ЛОДОК».

– Там ещё один указатель, – сказал Макс.

– Низина болот?! – заскулил Крепыш. – Вряд ли там сухо. Ещё и лодки! Мне они уже надоели.

– Не думаю, что там кто-то устроил вечеринку, – сказала Гизмо. – Мне очень жаль, ребята.

– Ты тут ни при чём, – покачал головой Макс. – С моей стороны глупо было так радоваться. Просто… Я хотел наконец встретиться с хозяйкой Мадам.

– Я тоже, – поддержала его Гизмо.

Крепыш, чтобы подбодрить подругу, ткнул её носом:

– Надо было слушать тебя. Ты становишься специалистом по осторожности.

– У меня был самый лучший учитель! – хихикнула йоркширка.

Слегка приуныв, трое приятелей повернулись и побрели по грунтовке обратно к главной дороге. Им показалось, что возвращение заняло у них гораздо больше времени.

– Как ты думаешь, зачем Хэнк обманул нас? – спросила Гизмо. – Мы ему ничего плохого не сделали.

– Я не знаю, – ответил Макс, – может быть, он…

Не успел пёс завершить фразу, как слева от них раздался громкий треск.

Трое приятелей замерли на месте. Снова послышался треск, на этот раз с правой стороны, а за ним – какой-то хлюпающий звук.

– Милые собачки, – прошептал чей-то голос, низкий, похожий на шипение, однако он отдался эхом вокруг. – Давайте поиграем, собачки. – Снова тот же голос. Или это был другой? Макс не мог понять.

– Эт-то Хэнк? – спросил Крепыш.

– Не думаю, – отозвалась Гизмо.

Воздух наполнился звуками тяжёлых шагов, и трава на краю дороги зашелестела. Макс, вытаращив глаза, смотрел, как из зарослей появляется чья-то голова – такая же большая, как у него самого.

Она была узкая, шишковатая, тёмно-зелёная, почти чёрная. Из пасти торчали острые зубы, по бокам головы медленно моргали чернильно-чёрные глаза.

Зверюга была огромная и с виду очень древняя. Кто это, сомнений не вызывало.

– Чудовище! – выдохнул Макс.