Мои губы приобрели букву «О» после сказанного Амандой. Потом я поджала их и молча отрицательно помотала головой. Аманда шире улыбнулась и погладила меня по плечу, хотя эта очаровательная улыбка так и не стерла печаль с ее лица.

– Я верю тебе. Знаю, что ты не такая. Наблюдала за тобой весь год и чувствовала светлую энергетику.

На мое удивление, Аманда еще и обняла меня. Мои руки остались висеть по бокам, не принимая ответных действий. Аманда, видимо, привыкла к моей холодной отстраненности. Я такая не только по отношению к ней, но и ко всем малознакомым людям. Мне почему-то показалось, что ей сейчас необходимы утешительные объятия, поэтому медленно подняла руки и погладила девушку по лопаткам. Через несколько секунд Аманда отстранилась и смахнула волосы. Она выглядела так, будто вот-вот заплачет.

– Увидимся после лекций в зале, – быстро бросила она напоследок перед тем, как уйти и снова оставить меня в одиночестве.

Я еще несколько минут смотрела, как Аманда отдаляется от меня, и думала о том, насколько эта девушка сильная и не стремится к демонстрации своих чувств, чтобы вызвать жалость и искать утешения. Я стала исключительным случаем, потому что она доверилась мне. Ей изменил парень с ее лучшей подругой, а Аманда продолжает улыбаться и заниматься своими делами, будто ничего не произошло. Я видела ее вместе с парнем пару раз, и Аманда выглядела с ним очень счастливой. Было видно невооруженным глазом, что он дорог Аманде и что у нее сильные и глубокие чувства к нему.

Как жаль, что судьба распорядилась иначе.

Буквально несколько минут, а я почувствовала, что изменила свое мнение по поводу Аманды и ее внутреннего мира. Она из ряда тех, кто говорит о болезненном, но улыбается, не показывая, что поднятая тема причиняет ей страдания. Оказывается, иногда нужно всего три минуты, чтобы посмотреть на человека иными глазами.

После лекций мы, как и договорились с Амандой, встретились в зале и принялись за работу. Приготовлений не так много, чтобы приглашать больше помощников, поэтому мы решили со всем справиться вдвоем.

Мы достали плакат, который вытаскивают всякий раз, когда наша команда побеждает в соревнованиях, и повесили его над сценой. Перетащили стол из кабинета в зал. Чтобы он не выглядел скучным, Аманда решила застелить его зеленой скатертью, как олицетворение футбольного поля, и раскидать на его поверхности открытки в виде футбольного мяча с поздравлениями на имя каждого спортсмена. Ими Аманда решила заняться дома сама и принести завтра, поскольку она лучше знает команду. Я же для равновесия дел взяла на себя угощения и пунш. Фонарики мы вырезали в зале, скрепляя их с гирляндами, в которых несколько раз запутались, сидя на полу с приглушенным светом, когда за тремя огромными окнами актового зала день сменил вечер. Конфетти Аманда обещалась прикупить завтра, и мы перед праздником раскидаем их по полу.

Мы много говорили о самых незначительных вещах и смеялись, пока пытались повесить гирлянды. Я лезла на стремянку, пока Аманда пыталась разобраться с кучей и найти начало, как ее ноги запутались в проводах, и она упала на пол. Мы были уставшими, потными и немного пыльными, но счастливыми и отвлеченными от реального мира.

Я не думала о своей боли и об Эдварде Дэвисе десять часов. Моя голова освободилась от многочисленных мыслей, которые из раза в раз будто закапывали меня под землю и мешали жить спокойно.

Вспомнила я о своем прошлом, мучающий меня и в настоящем, только после вопроса Аманды:

– Почему ты носишь эти тканевые браслеты? Они же уже не в моде.

Я посмотрела на свои запястья и, вспомнив, что находится под тканью, усиленно сглотнула, выдавливая из себя улыбку.

– Я не слежу за модой. Мне они нравятся.

Они как линзы Аманды – почти каждый день другой нейтральный цвет постельного оттенка.

К моему счастью, она не стала смеяться и переубеждать меня кинуть их в мусорный бак, как ярая смотрительница за модой. Аманда лишь пожала плечами, с понимаем относясь к моему выбору.

Когда Аманда закрывала дверь зала, мои наручные часы уже показывали десять вечера. Я достала мобильник и набрала Деймона.

– Я уж подумал, что ты не наберешь меня и не скажешь, во сколько заканчиваешь, поэтому уже еду и буду у ворот через десять минут.

Я улыбнулась.

– Спасибо.

– Тебя подвезти? – поинтересовалась Аманда, когда мы выходили из университета и шагали к воротам под светом фонарей, расположенные вдоль дорожки.

– Нет. За мной брат едет. – Я увидела свет фар у ворот и улыбнулась. – Уже приехал.

Мы с Амандой попрощались перед воротами и разошлись по своим машинам. Как только я села в салон и пристегнулась, Деймон заговорил:

– Что это?

Я подняла на него недоуменный взгляд, когда ремень щелкнул в гнезде.

– Что?

– Твои посиделки в университете допоздна с… – он повернул голову и несколько секунд наблюдал за тем, как уезжает Аманда с парковки на своей машине, а затем снова посмотрел на меня. – Даже не знаю. С подружкой?

Деймон прежде не видел Аманду, и я никогда ни о ком не рассказывала, поэтому он не имеет понятия, как назвать девушку, с которой мы тепло попрощались на его глазах.

– Я помогла ей подготовиться к завтрашнему празднику в честь спортсменов.

Лицо Деймона накрыло удивление, затем одобрение и даже облегчение. Несколько эмоций сразу друг за другом, что я даже не поняла, какие чувства переполняют моего брата после моих слов о том, что я кому-то помогаю, а не сижу в одиночестве в квартире.

– Я рад слышать об этом, – с легкой улыбкой проговорил Деймон и погладил меня по голове.

В его глазах столько счастья, что я непроизвольно улыбаюсь в ответ, когда поняла, что мой брат хотя бы раз за несколько лет способен обрадоваться за мои успехи, поскольку до сегодняшнего дня таковых ситуаций не возникало, кроме как моей отличной успеваемости в университете.

Но мы оба понимаем, что этого недостаточно. Я избегала любых взаимодействий с людьми, боясь, что они начнут меня раздражать. Думала, что своей помощью, даже в незначительных делах, точно буду все портить, невольно погрузившись в свои мысли. Сегодня я поняла, что ошибалась, и любое дело только освободит меня от кандалов душевных терзаний, ровно так же, как и от навязчивых хаотичных мыслей о прошлом и как бы все сложилось при ином исходе. Я сама ставила себе барьеры и не могла полностью выполнять советы моего психолога о том, что мне необходимо отвлекаться буквально на все. Я должна быть как Аманда, которая крутится везде, пробует себя в любых сферах и не боится осуждения, чтобы спрятаться от боли и не позволить ей распространится в душе.

Но мне не изменил парень с моей лучшей подругой. Мои проблемы серьезнее.

Я снова ищу своему поведению оправдание.

Я еще долго думала об этом перед сном, ворочаясь в постели. Но когда поняла, что снова уничтожаю себя своими собственными мыслями, переместилась в завтрашней день и думала о том, какие угощения мне приготовить, поскольку мы с Амандой этого не обговаривали. Она полностью положилась на меня в этом плане.

Обыкновенные размышления о еде позволили мне заснуть без снотворных.

На следующий день я попросила Марту помочь мне с угощениями, после того, как утром посетила супермаркет. Сама же занялась пуншем, открыв перед собой его рецепт на планшете.

– Ты углубилась в мероприятия своего университета, дорогая? – с улыбкой уточнила Марта, накладывая начинку на тарталетки.

– Да, вроде того. Аманда, староста нашей группы, сделала меня своим заместителем, а я почти не умею отказывать. Но сейчас не жалею, что могу нести ответственность за что-то или кого-то. Это помогает мне отвлечься от себя и своих проблем. Я и забыла, как это не думать о себе, – задумчиво добавила я, вспоминая, как тряслась над каждым секретом семьи и рвалась все разузнать. Сейчас я совершенно равнодушна ко всему.

– Ты осуждаешь себя за то, что много времени посвящаешь себе и своему состоянию? – с волнением спросила Марта.

– Нет. Я помогла себе и позволила помочь себе. Просто не заметила, как погрузилась в свою собственную боль и позволила ей манипулировать моим состоянием. Я думала, что больше ни на что не способна.

– О, милая.

Марта приблизилась ко мне и обняла. Поглаживая меня по голове, она заговорила вновь:

– Жить – это не всегда значит быть живой. В нашей жизни лишь один человек помогает нам чувствовать себя живой, показывая все краски мира. Единственный любимый человек.

Я сжала плечи Марты, смотря задумчивым взглядом в сторону. Я помню, какой счастливой меня делал Эдвард. Я дышала и жила с ним, в отличие от меня сегодняшней. Именно на него Марта и направляла свои слова.

Я отстранилась от нее и принялась мешать почти готовый пунш на плите, пряча грустные глаза от Марты.

– Да, Вы правы. Но чаще всего необходимо полагаться на себя саму, иначе в один ужасный момент, когда этот человек уйдет, в душе останется дыра, сердце будет разорвано на куски, и только ты у себя останешься, чтобы починить поломку. Эти необходимые сердцу люди всегда уходят.

В этом меня уверял и сам Эдвард, но только он имел в виду опасность физическую, грозящая моей жизни. Я даже подумать не могла, что это касается и моральной, душевной, сердечной боли. Кажется, он и сам об этом не думал. Хотя он оставил меня одну с этой болью. Возможно, и думал.

Марта ничего не ответила, и тихо вздохнув, вернулась к кухонному островку, чтобы наложить приготовления в контейнеры. Я помню ее рассказ про возлюбленного и их несчастную любовь. Она поняла, что я тоже права, потому что Марта чинила себя сама, и никакой другой человек ей не помогал. Если любовь в сердце настоящая и она неожиданно причинила боль, другой человек все равно не будет нужен, чтобы исцелиться и жить дальше.

Мы с Амандой зря переживали, что праздник пройдет с косяками. Стол с угощениями и пуншем, который я разливала по одноразовым разноцветным стаканам и передавала спортсменам, выглядел чудесно и до конца праздника опустел. Мы с Амандой еще и сделали арку из белых шариков у входа, чтобы, когда фотограф запечатлел входящих, задний фон выглядел празднично. Каждый спортсмен мог привести с собой еще двух гостей, и это в основном были девушки. Именно они занимали фотозону у плаката с огромным золотым кубком и делали десятки фотографий. Теперь в инстаграме у каждой будут однотипные истории. Ди-джей развлекал толпу современной музыкой, и все выглядело великолепно. Даже милые жест с открытками понравился команде футболистов, и они, как дети, искали свою.

– Мы хорошо потрудились! – громко сказала Аманда, чтобы я услышала ее сквозь басы.

– Это точно! – согласилась я, разливая пунш.

Когда я подняла голову, увидела, как в зал входят Брук с Джоном, осматривая помещение и всех, кто празднует спортивное достижение университета. Они приблизились ко мне с широкими улыбками.

– Вы тоже спортсмены? – отшутилась я.

– Не паясничай. Мы просто зашли посмотреть на ваш с Амандой труд.

Я посмотрела на Джона, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Пунша? – предложила я и Джон посмотрел на меня с весельем.

– А коньяк есть?

Аманда посмеялась, а я покачала головой, широко улыбаясь.

– Спешу тебя огорчить, но нет. – Я протянула ему стакан, и он с тяжелым вздохом принял его.

Музыка стихла, а это означало, что Аманде нужно встретить ректора и привести его сюда, чтобы тот поздравил своих студентов. Именно в это время зазвонил мобильник Джона в кармане. Прочитав имя звонившего на экране, он хмыкнул.

– Сейчас начнет свирепствовать. – Он приложил мобильник к уху. – Слушаю, босс.

Я на секунду подняла глаза и заметила, с каким сожалением на меня посмотрела Брук. Тогда я их опустила и принялась снова разливать пунш по стаканам, хотя стол уже почти был забит.

– Где я? В университете.

Джон чуть подальше убрал мобильник от своего уха и зажмурился. Из трубки донеслось злостное: «Какого черта ты там делаешь?» Мое дыхание перехватило, когда я поняла, что давно не слышала такого агрессивного голоса Эдварда. Последний раз это было, когда он сильно разозлился и выставил меня из кабинета.

– Пью пунш, – спокойно ответил Джон, снова прижимая телефон к уху. – Понял. Живо так живо.

Джон убрал мобильник в карман и опустошил стакан, выбрасывая его в мусорную корзину.

– Клянусь, иногда я его начинаю бояться. – Он поцеловал Брук в щеку. – А тебе удачи с будущей уборкой.

Я скорчила лицо в страдальческом выражении, осматривая зал. Действительно, предстоит много уборки. Но Джон сказал это не чтобы меня расстроить или задеть, а чтобы разозлить и сменить чувства. Невозможно не заметить то, как я поникла, когда снова вспомнила об Эдварде и оценила его состояние лишь благодаря одной свирепой фразе из его уст. Его агрессия снова неконтролируема.

Брук предложила нам свою помощь, и Аманда не отказалась. Благодаря ей мы справились с уборкой быстрее, а после мы вместе с Брук уже к одиннадцати вечера могли занять сидения в ее машине, расслабившись на них.

– Я, наверно, просплю завтра до обеда, – простонала я, массируя бедра.

– Пропустишь лекции? – В отличие от меня, Брук не готовила этот праздник и не стояла целый день за огромным тазом с пуншем, поэтому уборка не так сильно ее вымотала.

– Ректор позволил нам с Амандой передохнуть один день, ведь мы, цитирую: «Выполнили невозможное вдвоем». К тому же в пятницу я не многое теряю. Потом начнутся выходные.

Мой мобильник зазвонил в кармане, и я ответила на звонок без промедлений.

– Слушаю, Деймон.

– Как праздник?

– Кому-то праздник, а кому-то работа. Разваливаюсь, – уставшим голосом пояснила я.

– Это хорошо. Быстрее уснешь.

Я фыркнула.

– Точно. Спасибо, что нашел такой огромный плюс.

– Не ворчи. Слушай, мы с Эльвирой хотим на выходные снять загородный дом и…

– Не говори больше ничего, – перебила я его, сжимая переносицу пальцами. – Я посижу с Джейн.

– Ты чудо! Мне подвернулись единственные выходные за месяц. Грех не воспользоваться. Тогда приезжай завтра к нам к вечеру.

Деймон отключился, и я устало откинула руку с телефоном на бедра.

– Я не буду рожать детей. Они же отнимают все время, – пробубнила Брук, заставляя меня посмотреть на нее.

– Джон так же думает?

Брук сжала руль и напряглась.

– Не знаю, – хрипло, на грани шепота ответила она.

Я снова повернула голову и стала смотреть за сменяющимся пейзажем за своим окном. Я не стану совать свои советы в отношения Брук, ведь не каждая девушка хочет завести свою семью и родить ребенка. А эта тема самая тяжелая, когда состоишь в отношениях долгие годы и дело близится к браку. Неудивительно, что моя подруга так и не обсудила это с Джоном. Они только доходят до этого этапа, и им одним решать, как жить дальше.

Я сама так и не успела дойти до этого этапа отношений с нужным человеком.

Брук довезла меня до дома, где я приняла душ и завалилась на постель. Мышцы ныли, и это приятнее, чем лежать с ноющей душой и зацикливаться только на ней. Я быстро смогла заснуть.

Проспала я не до обеда, а до трех. Мои глаза округлились, когда я посмотрела на часы и с шоком уставилась на них. Впервые за много лет я так много проспала, будто компенсировала все те ночи, которые прошли ужасно без сна. Потом до моей головы дошло осознание, что мне уже через два часа нужно быть у Деймона с Эльвирой. Я вскочила с кровати и начала приводить себя в порядок.

Все же я приехала не ко времени, даже если добиралась на метро, избегая пробок. Я ворвалась в их дом без стука и захлопнула за собой дверь, избавляясь от обуви и кидая сумку на пол. Шума от меня было больше, чем от маленькой Джейн.

– Простите, что опоздала! Думаю, потраченные сорок минут не испортят ваш отдых, – говорила я, пока быстром шагом направлялась в гостиную, где они обычно проводят время всей семьей. – Я так вымоталась, что проспала до трех, представляете!?

Я достигла гостиной и оцепенела у дверей, когда увидела знакомый мужской силуэт, держащий Джейн в своих руках. Он повернулся ко мне лицом и застыл так же, как и я, явно не ожидающий увидеть меня здесь.