Баник и Луцик даже родителей иногда не слушались!
Они не делали уроки сами, а списывали их друг у друга. А Луцик, хоть и был магом, совсем мало учился колдовать. Поэтому их ожидало много-много бед, когда они попали в темную лощину, где стоял Таинственный Замок…
(«Приключения Баника и Луцика в Таинственном Замке»)
После обеда ко мне, не убоявшись гнева папы, пришел Луцик. Я обрадовался ему по многим причинам: во-первых, задачка по математике так и не получилась, и я надеялся ее у него списать, во-вторых, мне просто уже стало скучно, а в-третьих – хотелось рассказать ему о странной штуковине в городе Дребезге.
– Здрасьте! – сказал Луцик моему папе.
– Здравствуй, хулиган, – проворчал он. – Заколдовать бы тебя, да некогда…
– Заходи в комнату, – махнул другу я и шуганул с постели Мосика, чтобы дать ему место. Оказалось, что Луцик пришел тоже по многим причинам, но в первую очередь из-за завтрашней проверочной работы по химии, в которой он был не в зуб ногой.
Но я, конечно, не удержался и вначале рассказал ему про Дребезг. После этого ни о каких уроках уже и речи не могло идти: Луцик растопырил свои голубые глаза и подскочил на кровати:
– Ну ты даешь! Чего же ты раньше молчал, я же тебя спрашивал?!
– Я сказал: потом расскажу, вот потом и рассказываю…
– Ну ладно… Так говори скорей, что это была за штуковина?
– Откуда я знаю, я не разглядел.
– На что похожа была?
– На скалу, – ответил я неуверенно. – Только ровная какая-то. Вроде дома или замка. Но ведь нет у нас таких домов… Ван сказал, что это может быть исторический музей, но он туда не ходил.
– Еще один… Так почему нет таких домов, если есть?
– Высоченный он. Чуть ли не в улет высотой, – объяснил я. – Там этажей тридцать получилось бы.
– Да может тебе показалось.
– Нет, не показалось. Я высоту никогда не путаю, ее же видно, из-за ниточек…
– Ну ладно, тридцать. И что? Еще интереснее! Погоди-ка…
Луцик вскочил, порылся почему-то в моей сумке и вытряхнул из нее свернутую трубочкой карту Лины.
– Ты чего?
– Сейчас посмотрим, где этот Дребезг… Так, один малый чпок карты соответствует одному ускачу… Не так и далеко: мы в горах, а он, получается, в предгорьях, ускачей за пятьдесят отсюда. Слушай, давай туда наведаемся?
– И говорить не о чем, – мотнул головой я. – Ни за что не пустят.
– Фу ты… И кто из нас черный маг?! Ты по своим ниточкам перенесись, а я за тобой, ага?
– Не ага. Я не умею переноситься по ниточкам туда, где не был. И ни один маг не умеет.
Луцик задумался, но ненадолго: через миг его осенило:
– Ну тогда давай туда вначале так просто съездим! Подлижемся к Вану-болвану, скажем, что очень интересуемся старинными городами и хотим в Дребезг на экскурсию. Ага?
– Не буду я к нему подлизываться.
– Ладно, я сам с ним поговорю, ты только не возражай, идет? На экскурсии будем вести себя хорошо, никуда не убежим. А потом из дома уже перенесемся туда по ниточкам. Ну, идет?
– Неа. Как перенесемся? Я-то перенесусь, а ты?
– Ты меня можешь с собой взять!
– Не знаю, я еще не пробовал… Там рассчитывать надо.
– Значит, рассчитаешь! Ладно, в общем, договорились. Давай мне химию списать, а ты нá математику.
Я молча отдал Луцику свою тетрадку, а сам принялся списывать с его тетради задачу и одновременно думать, не значит ли это все, как говорил папа, что я опять иду у Луцика на поводу и ввязываюсь в ненужные приключения? Да нет, вроде мне и самому интересно, что там за странная штука в Дребезге… Или это потому, что Луцик сказал? По привычке я прикрыл глаза, искоса взглянул ими на друга и пошевелил пальцами, будто хотел пощупать какие-то ниточки. В ушах раздался шорох, и вдруг перед моими глазами встала странная картинка, которой я раньше никогда не видел при колдовстве: никаких ниточек, вроде бы, не было, но вместо этого каждый предмет вдруг будто расплылся и размножился на много-много своих же изображений. Изображения эти, чуть меняясь по ходу, уходили от предметов в бесконечную даль. За Луциком тоже сидел ряд прозрачноватых Луциков в разных позах. Я немного растерялся, но попытался проследить этот ряд, как ниточку. Не тут-то было: изображения тут же запутались, я выпустил их и быстро открыл глаза, вздрогнув от чувства жуткого падения. Я ничего не понял, но, что самое интересное, у меня появилась уверенность, что мы все равно отправимся в Дребезг, чего бы я себе сейчас не говорил.
Луцик недовольно уставился на меня.
– Опять щупаешь? Ты лучше запиши заранее для своих расчетов, сколько я вешу: пятьдесят тяжей.
– Да это ж еще не скоро понадобится, – возразил я.
– Ага, нескоро. Сразу после экскурсии, не больше, чем через семидневку. А ты столько обычно и считаешь, я тебя знаю…
– Может, ты мне поможешь?
– Если получится. По крайней мере, проверю, а то с тебя станется, с твоим знанием математики, перенести в Дребезг одну мою ногу.
– А ты до сих пор формулу воды не выучил по химии!
Тут мы бы, наверное, подрались, но сквозь дверь комнаты до меня дошел грозный инфразвук от папы – он попросил нас не шуметь. Я передал его просьбу Луцику, который не слышал таких низких частот, и мы снова вернулись к списыванию.
На следующий день история как раз была первым уроком. Но вся школа как-то тревожно гудела. Когда мы с Луциком поинтересовались, в чем дело, нам сунули в руки газету, где мы прочли, что вчера вечером группа белых магов напала на черного и почти вытянула из него все клеточки, но подоспели еще трое черных и разобрались с ними. Как именно разобрались, я не понял, и вообще статья была написана, как всегда в газетах, одними намеками, но мне все равно стало противно. Да еще эта Элька со своей белой физиономией сзади вечно сидит, и не отвяжешься от нее!
– Да, – сказал Луцик, тоже прочитав статью. – Надо теперь быстрее на экскурсию проситься, пока родители не спохватились и нас дома не заперли. А то вечно, как белые маги на кого нападут, мне мама сразу «не ходи, не ходи»…
Я кивнул и уставился за окно. Наш город стоял на вершине горы, точнее, на горном плато, и из окон школы можно было увидеть маленькие дома, залитые салатовым светом восходящего солнца, на секунду пробившегося через плотные сизые тучи, и коричневые деревья между ними, и нагромождения скал, где были пещеры, в которых мы с Луциком ловили рыб. А где-то внизу был таинственный город Дребезг со странным музеем…
В класс вошел Ван и начал поспешно шуршать бумажками. Луцик, пользуясь этим, вскочил с места, подошел к нему и громогласно заявил:
– Знаете что, учитель, а нам так нравится, как вы рассказываете! А мне Баник еще вчера рассказал, что вы из Дребезга. А мы давно уже читали в книжке, что это старинный город, и там куча всего интересного. И мы с Баником хотели попросить: может, съездим туда на экскурсию вместе с вами?
Ван посмотрел на меня. Я утвердительно кивнул и завершил речь Луцика:
– Угу.
Учитель запоглаживал лысину.
– Ну, значит, дети, спасибо вам… Я не против, в общем-то, съездить, показать вам кое-что. Можно будет взять мою паровую тележку, но тогда много народу не сможет поехать.
– Да кроме них это никому и в голову не взбредет, – заявил Орис, показывая на нас. В классе засмеялись.
– А вот и нет: я тоже хочу, – вдруг вскочила с места Элька. – Можно?
– Конечно, можно, значит, – согласился Ван. – Давайте, ребята, значит, назначим поездку на этот выходной, хорошо? Подойдете утром, тысяч в двадцать мигов, к школе, я вас там встречу.
– Хорошо! – сказала Элька, хотя ее никто не спрашивал. Я недовольно переглянулся с Луциком, но протестовать против Эльки было опасно: вдруг бы экскурсия не состоялась? На том и порешили. Луцик уселся на место, а Ван разложил свои бумажки и принялся бормотать новую тему…
Таинственная лощина была загадочной, неизведанной, непонятной и непознанной.
«Как здесь загадочно, Баник!» – сказал Луцик.
«Да, таинственно», – согласился Баник.
(«Приключения Баника и Луцика в Таинственном Замке»)
В выходной, когда была назначена экскурсия, с самого утра лил ледяной дождь с градом – в общем, обычная погода для переходного сезона перед похолоданием, но папа заставил меня надеть вощеный плащ. Нужен он мне был только чтобы не намочить одежду – я же не мог простудиться в принципе, но спорить с папой было уже некогда. Я накинул плащ на плечи, взглянул на водяные часы и вымелся из дома. Капюшон я, конечно, пробежав несколько улетов, откинул: по нашим, маговским, волосам вода все равно скатывалась, почти не замачивая их, а вот смотреть вперед он мне жутко мешал.
Школа тонула в белесом тумане. Сквозь него кое-как виднелись топчущиеся возле входа фигуры, тоже все в вощеных плащах. Фигур было как-то многовато. Первым делом я наткнулся на Эльку, которая, конечно же, приперлась, и на нашу отличницу, низенькую и толстую черную магиню Нелию. Подобно мне, они стояли под дождем, откинув капюшоны, и зевали по сторонам, друг с другом не разговаривая.
– Привет, Баник! – расслышал я писклявые голоса и с ужасом понял, что на экскурсию собралось еще и трое человеческих девчонок.
– Привет, – отозвался я, прикидывая, стоит ли терпеть целый день такой кошмар, чтобы потом наведаться в какой-то там сомнительный заброшенный исторический музей.
Луцик, которого я еле отыскал в девчоночьей толпе, тоже был хмур, но решимости не потерял.
– Шут с ними, – прошептал он, взяв меня за локоть негнущегося рукава и отведя в сторону, – девчонки любят на экскурсии ходить. А может, восьмерки по истории хотят. Ничего, зато они Вана отвлекать будут…
– А как мы все в одну паровую тележку поместимся? – поинтересовался я. – Штабелем, что ли?
– Я им тоже это сказал, а они говорят, что Вана уже предупредили, и он обещал взять напрокат парочку конькозлов…
В это время из тумана послышалось пыхтение, и перед нами остановилась видавшая виды паровая телега – старая, ржавая, облупленная и давным-давно не мытая. Двери ее были мятыми, а некоторых спиц на больших колесах не хватало. Довершали картину три понурых мокрых конькозла, привязанные друг за другом к крючку сзади тележки.
– Ну, Ван точно историк! – захихикал Луцик. – Эту колымагу, небось, на раскопках нашел!..
Дверца телеги скрипуче открылась, и из нее с трудом вылез Ван, ясное дело, в вощеном плаще. Он несколько растерянно оглядел нас из-под капюшона и промямлил:
– А, вот, значит, дети, вас сколько… Ну ничего. Я как раз взял троих конькозлов, как видите, значит…
– А почему как раз? – проскрипела Элька.
– Так потому что у нас тут получается, значит, трое?.. Да, точно, трое магов. Вас мы, значит, посадим на конькозлов, вам же дождь не мешает? А девочки-люди и Луцик поедут со мной в телеге.
– Не хочу я в телегу! – возмутился Луцик. – Мы всегда с Баником!
– Ну, Баник же не простудится, в отличие от тебя, значит… И потом, эти конькозлы двоих вряд ли выдержат.
Ван был, похоже, прав: судя по виду этих прокатных конькозлов, неизвестно было, смогут ли они выдержать и одного. Делать нечего: Луцик, бормоча с ненавистью «уж лучше простудиться», полез в телегу вслед за девчонками. Я вдохнул и позвал конькозлов манком. Те встрепенулись и стали рваться ко мне с привязи.
– Отвязать надо было, – снисходительно заметила Нелия.
– Тебя не спросили, – огрызнулся я и пошел вместе с ней к конькозлам. Веревка, как оказалось, намокла и нормально не развязывалась, так что в конце концов мы с Нелией ее натянули, а Элька перепилила ногтем и перекусила то, что не хотело перепиливаться. У Эльки даже среди магов были самые острющие ногти и зубы, и человеческие девчонки зачастую этим пользовались, прося ее заточить им карандаши. Наконец конькозлы освободились, и мы их разобрали, причем я успел выманить из-под носа Нелии самого бодрого из них. Нелия разозлилась и молча взгромоздилась на другого, ленивого и пухлого, под стать себе. Эльке же достался конькозел тощий и нервный. Манок она издавать умела плохо, как все белые маги, и когда попыталась сесть на конькозла, тот чуть ее не лягнул.
– Ну что, дети, вы, значит, сели? – спросил от тележки Ван, – езжайте за мной…
– Сейчас! – пронзительно завопила Элька, безуспешно стремясь нагнать убегающего от нее конькозла. – Погодите пару мигов, ладно?! Он чего-то бегает!
Нелия рассмеялась довольно злорадно. Мне тоже было весело смотреть на Эльку, которая, размахивая длинными руками и разинув широкий рот, как большая квакря, прыгала по мокрой коричневой траве вслед за конькозлом. Но все-таки нам надо было попасть в Дребезг, а, зная Эльку, такие номера она может откалывать бесконечно. Я соскочил со своего конькозла и сказал:
– Не прыгай ты. Пугаешь же. Щас я его позову…
На мой манок тощий конькозел пришел охотно. Я погладил его по мокрой спине, потрепал по ушам, хлопнул по носу и, обхватив за мокрую шею, велел Эльке:
– Забирайся, пока держу.
– Ура, спасибо, Баник! – обрадовалась она и поспешно взгромоздилась, сияя улыбкой от уха до уха. Да, вот уж радость! Теперь, небось, еще сильнее к нам вязаться будет… Я скривился и, молча отойдя, залез на своего конькозла. Телега запыхтела впереди, посылая пар нам в лица. Наконец-то мы двинулись в путь.
Дорога была неторопливой и однообразной. Шли мы на спуск, с горы, под колесами и копытами хлюпала вода, по бокам дороги стоял туман, дождь стекал по нашим волосам и серой курчавой шерсти конькозлов. С Нелией и, тем более, с Элькой, я, конечно, разговаривать не собирался, а смотреть особо было не на что. Скукотища!
Правда, через пять тысяч мигов мы выехали на недавно вымощенную дорогу, и тележка, наконец, ускорилась. Конькозлы, кажется, даже обрадовались и перешли на рысь, а потом на галоп. Я быстро пощупал нити расстояния и понял, что проехали мы уже больше половины пути, и это меня здорово обрадовало. Дорога пошла еще круче вниз и повела нас вокруг горы. Я осторожно отвел конькозла от левой обочины – несмотря на туман, мне так и чудилась там жуткая пропасть. Из-за этого я даже снизил скорость и выпустил вперед Нелию. Та презрительно хмыкнула и поехала быстрее. Я как раз раздумывал, не послать ли ей в спину кусок плотного воздуха, чтобы сдуть спесь, но тут позади раздался шумный вдох и жалобный скрипучий голос Эльки:
– Баа-а-ник! Погоди!
– Чего там тебе еще? – вздохнул я, не оборачиваясь.
– Погоди-и! – повторила Элька – голос ее затихал. – Он пасется!
Начиная не любить белых магов еще больше, чем до этого, я развернулся и поехал к ней. Элькин конькозел, как оказалось, меланхолично жрал траву чуть не на краю пропасти, не реагируя на ее вялые подергивания за уздечку.
– Ну ты вообще, – сказал я. – Поехали быстрее.
– А как?
О проекте
О подписке