Глава первая

«Я должна была насторожиться, но похоже интуиция решила покинуть меня…»

Из размышлений Эммы Овервуд

С самого начала всё выглядело подозрительно.

Приглашение на императорский бал, которое нельзя проигнорировать, приглашённые на него незамужние девушки и среди них давно вышедшие из брачного возраста, и я – овдовевшая графиня с разоренным имением. Нас будто специально собрали в огромном сверкающем зале, с каменными витыми колоннами, которые, как бы удерживали расписной потолок. Собрали, словно стадо на убой и заперли за нами высокие полукруглые двери. А чтобы не пытались сбежать, отвлекли внимание романтической мелодией, которую играли искусные музыканты. Наверное, лучшие в Империоне. Раздали фужеры, в которых искрилось золотистое шампанское из императорских погребов, угостили закусками и даже пригласили кавалеров.

Я должна была насторожиться, но словно специально игнорировала все тревожные звоночки, хотя они больше напоминали удары колокола.

… со дня смерти мужа я никуда не выходила.

Отвыкла от торжественных приёмов, от интеллектуальных светский игр, в которые так любят играть аристократы. Разучилась понимать многозначительные паузы и скрытый подтекст. Атмосфера душила…

Но больше царящего в воздухе пафоса, угнетало пристальное внимание императора.

Сайрон де Га Седьмой отказался от торжественной части, где каждая девушка имела бы честь лично склонить перед ним голову и представиться. Он наблюдал за нами с высоты своего трона, изредка обмениваясь короткими фразам с худощавым, чернобровым советником, и меня бросало в дрожь от этого цепкого, испытывающего взгляда чёрных, непроницаемых глаз.

Казалось, император делает в своей голове пометки, анализируя наше поведение. Присматривается. Чего-то ждёт.

Если раскрою веер и обмахнусь, выдам своё волнение. Танцы, как и спиртное мне не интересны, и всё, что могу в этой ситуации – просто наблюдать за окружающими.

Я бы почитала, но такое поведение может оскорбить императора. Если он почувствует моё пренебрежение, попаду в неловкое положение. А я не могу. Графиня Овервуд ведёт себя достойно в любой ситуации. Но это меня не уберегло…

Император возник за спиной, словно призрак, но ещё до того, как он вежливо кашлянул в кулак, я кожей ощутила его присутствие. По спине пополз липкий противный холодок дурного предчувствия, а место между лопатками, куда падал пристальный взгляд, жгло.

Мне не стоило усилий натянуть на лицо вежливую маску, повернуться и учтиво склонить голову в поклоне, исполняя реверанс.

– Ваше Величество.

– Леди Овервуд, – протянул император, безэмоционально улыбаясь, но глаза смотрели насмешливо. В глубине «чёрной заводи» тлели искорки веселья. Взгляд притягивал и отпугивал, хотелось придвинуться ближе и отпрянуть… – У вас очень скучающий вид. Я начинаю думать, что сильно ошибся с выбором музыкального сопровождения.

Подавила малодушное желание передёрнуться и непринуждённо улыбнулась, скрывая беспокойство.

– Что вы, Ваше Величество, просто я давно не посещала балы. И признаться… мне немного не понятно, зачем меня пригласили? – подняла взгляд, затаив дыхание, и усилием воли не отвела его. Тёмные глаза смотрели внимательно и видели насквозь.

Если бы не длинные чёрные перчатки, все бы увидели, как моя тонкая кожа покрывается мурашками.

– Хороший вопрос, леди Овервуд, – деланно задумчиво протянул император, будто играя со мной, как хищник с неразумной жертвой. Мне не нравятся такие игры…

Опустила взгляд, предпочитая разглядывать золотую вышивку на груди его мундира.

– А сами как думаете? – он слегка склонил голову, отчего тёмные пряди, выбившиеся из тугого хвоста, упали на лицо.

«Думаю, мне всё же пора выпить» – ухватила бокал с подноса проходящего слуги и пригубила. Надеюсь император простит мне такую вольность. Его губы изогнулись в ироничной лёгкой улыбке.

– Полагаю, судя по статусу приглашённых дам, вы ищите себе невесту, – произнесла, не дрогнув, и сделала ещё глоток. Шампанское покалывало пузырьками на корне языка, а во рту растекался медово-ягодный с кислинкой вкус… – Только почему-то таким странным образом.

«Из таких странных претенденток…» – закончила мысленно.

– Вы столь же проницательны, как и красивы, – скупо усмехнулся император, отвешивая пустой комплимент.

За его словами крылась некая задумчивость, которая теперь не будет давать мне покоя.

Музыканты заиграли вальс.

– Окажите мне честь? – император протянул ладонь, обтянутую белой тканью перчаток, склонив при этом голову в учтивом поклоне.

– С превеликим удовольствием, Ваше Величество, – отозвалась, исполняя книксен и вложила свою ладонь в его. Жёсткую. Казалось, она может смять мои пальцы, как бумагу, одним нажатием…

Разве могла я отказаться?.. в этом вся суть придворного этикета. Кругом условности, которые по сути ничего не значат, ты просто должен подчиняться тому, кто по статусу выше. Ненавижу балы…

Смуглая кожа императора сверкала в свете ламп, его бездонные глаза, казались ещё темнее и затягивали подобно ненасытной тьме.

… о нём ходит множество слухов.

Но факт остаётся фактом. Сайрон де Га – влиятельный, опасный, справедливый и самый завидный жених не только нашей империи. Любая бы дама отдала ему своё сердце, не задумываясь. Слишком красив. Слишком умён и обаятелен. Чудовищно обаятелен. Мурашки по коже от его энергетики…

Перед нами расступались. Первый танец император танцует с вдовой… давно я не получала столько внимания и завистливых взглядов.

Геральд редко выводил меня в свет. Но мне и не нужно было. Любящий заботливый муж и тихое семейное счастье вполне устраивало…

Император сделал первый шаг, а я вынужденно подчинилась, подстраиваясь под его темп.

– Сколько вы уже вдовствуете, леди Овервуд? – любой женщине вопрос показался бы бестактным, не задай его император.

– Три года, Ваше Величество, – ответила, продолжая фиксировать взгляд на мелькающих гостях. Говорят, такой наклон головы во время танца самый правильный и эффектный. Чушь. Жутко неудобно и шея быстро затекает…

– За три года вы не разучились танцевать.

– Вы пытаетесь меня оскорбить или всё же сделать комплимент?

– А что вы предпочитаете? – от скользившей в голосе опасности стало неуютно.

– Предпочитаю перевести взгляд. Устала, – посмотрела императору в глаза без тени страха и вежливо улыбнулась. В народе принято считать, что хорошие манеры аристократкам вливают с молоком матери, меня видимо не кормили вовсе. Иногда я забываю с кем говорю. – Прошу прощения, – потупила взор, но голову не вернула в исходное положение. Моя репутация и так пострадала. Один танец не усугубит ситуацию.

– Ваша честность граничит с безумием, – а вот это больше похоже на настоящую похвалу. Показалось, император восхищён. Это плохо. Очень плохо…

Никогда ещё у меня не было столько проблем, как от восхищения в глазах мужчин.

– Слышал, ваш муж был азартным человеком, – и вот опять, разговор издалека, а я гадай, к чему величество клонит. Почему ходит кругами, и что пытается выведать? Чувствую, от моих ответов многое зависит, но что могу изменить?

– Весьма, – отозвалась уклончиво. – Но недолго. До первой дуэли.

– Вы умудряетесь иронизировать в такой ситуации… – смешок сорвался с губ императора и потонул в нежных звуках вальса. – Совсем не любили его?

Посмотрела в чёрные пугающие глаза и ответила честно. Настолько честно, что сама поразилась.

– Души не чаяла в этом человеке, и только поэтому до самой его смерти закрывала глаза на азартное увлечение. Что может быть сильнее любви, которая делает нас глупее, верно?

– Верно… – задумчиво отозвался император и, как только музыка стихла, проводил меня к столу и вежливо откланялся, больше не задав не единого вопроса.

Облегчённо вздохнула, но как выяснилось уже на следующий день, рано…

Глава вторая

«Если день не задался, расслабитесь и получайте неприятности с улыбкой на лице. Что-то изменить вы уже не в силах…»

Как там в народе говорят? День не предвещал беды? Так вот, мой предвещал.

С самого утра меня посетил пристав.

Мужчина вытирал со лба пот чёрным носовым платком и пыхтел, топчась на пороге, держа подмышкой папку с документами.

– Проходите, – произнесла, впуская совсем нежеланного гостя. Но лицо сохранила. Как и манеры. Леди Овервуд всегда почтенно принимает гостей. Даже таких, как господин Дунк.

Дунк был кругл, красен и совсем не обаятелен.

– Чаю? Может быть… хотя нет, кофе не предложу. Его нет, – улыбнулась и жестом пригласила за стол.

– Леди Овервуд, – вздохнул пристав, проходя. – Не понимаю вашего энтузиазма. Ричард Бейли требует свои деньги, как вы не понимаете!

«Ричард Бейли много чего требует…»

– Прекрасно понимаю, – отозвалась, ставя чашки на стол. – Мне нужно три дня, чтобы собрать сумму полностью.

Пристав вздохнул, снова промокнул лоб и грузно опустился на стул. жара совсем доконала бедолагу.

– Я не знаю, что с вами делать…

– Я занималась с вашей дочерью, помните? – не испытывая неловкости, напомнила и разлила по чашкам слабо заваренный чай. Каждый листочек на вес золота.

– Т-с… – зашипел Дунк, прикладывая жирный палец к губам и заозирался. – Никто не должен знать об этом.

– Никто и не узнает, – улыбнулась бесстрастно. – Я держу своё слово. Но почему вы не держите своё? Мне нужно… три дня.

– Два, – отрезал Дунк, залпом осушил чашку и поморщился. Согласна. Не чай, а помои редкостные. Другого нет. – Два дня, Эмма, или я забираю дом. Больше не смогу тянуть. Прости…

– Спасибо, – облегчённо выдохнула и проводила дорогого гостя.

Прислонилась спиной к двери и сморгнула жгучие слёзы стыда и обиды. Хотелось ли мне кого-нибудь шантажировать больным ребёнком? Не хотелось…

Но Дунк так боялся, что Высший Свет узнает о болезни его дочери, что буквально вынудил меня воспользоваться этим. Я загнанная в угол мышь, и я кусаюсь…

У меня есть два дня. Чтож, уже неплохо. Если сильно постараюсь смогу организовать закрытый аукцион и сбыть за ночь то, что успеха спрятать. И от мужа, и от приставов.

Пять картин большой редкости и высокой цены, ценителям искусства понравятся. Жемчужное ожерелье, серьги с топазами, несколько хрустальный ваз…

… под рёбрами кольнуло.