Отзывы на книгу «Четыре ветра»

На часах было где-то около двух... Августовский зной заставлял держать окна открытыми, чтобы нарушать торжество спёртого воздуха, что накопился за день в пространстве их крохотной спальни. В этой комнате было всего два человека. Они мирно спали на огромной кровати, которая занимала практически всё помещение, оставив место лишь для туалетного столика и комода, где они прятали свои скромные вещи для выхода в люди. Вместе им удалось пережить великую депрессию и сложные этапы в их непростых отношениях, но теперь что-то казалось не так. Скорее всего, это больше напоминало лишь крепкую дружбу и двух совместных детей. Он много писал, редко уделял ей внимание и был одержим чем-то великим. "О мышах и людях", "Квартал Тортилья-Флэт" и недавно оконченные "Гроздья гнева", которые так трепетно приняла публика, по причине того, что данная тема казалась им близкой, а талант автора и вовсе изобразил всё с точностью жизни, не упуская разнообразных мелких деталей. В этой крохотной комнате, лёжа на просторной кровати мирно спали Кэрол Хеннинг и Джон Стейнбек.
- Ааааааааааааааааааааа! - громкий вопль извергнулся из его горла, словно излишки возбуждённой слюны на засохшую землю.
- Что случилось, милый? - спросила она, мгновенно проснувшись, даже не вытирая глаза. - Снова приснился кошмар?
- Не то слово! Господи! Мне кажется, что даже Кафка или Лавкрафт не лицезрели среди тусклой ночи подобных вещей. Как же так можно? Они, что? Сумасшедшие?
- Ты о ком, милый? Объясни мне о чём ты таком говоришь? - спросила она, протирая лицо, полное беспокойства. - Что тебе снилось, любимый? Расскажи мне, что тебя так потревожило?
- Сущий кошмар. Я запомнил практически всё до мелких деталей.
- Оооооо! Серьезно? Ты же знаешь, как я люблю мелкие детали. Особенно твои! - ответила она и потянулась к нему нежной рукой.
- Пошлость?  Хотя в сравнении с тем, что я увидел во сне... Это сложно назвать чем-то пошлым. - сказал он и поднялся с постели.
- Не томи... Расскажи, что ты видел! - сказала она, вопросительно посмотрев на мужа, что начал метаться по комнате.
- В будущем одна писательница напишет какую-то нелепую пародию на мои "Гроздья гнева", изобразив в своём романе безысходность нашего времени, а публика примет всё это с восторгом, будто меня никогда не существовало в природе. Она напишет о тяжёлой судьбе одной женщины, которая несмотря на свой внушительный рост не испытывала высоких познаний о человеческих взаимоотношениях и физиологии, забеременев в своём внушительном возрасте от первого попавшегося ей навстречу, молодого итальянца, который был способен только мечтать и прятаться за плечами родителей. Но это не самое страшное... Меня вгоняет в ступор реакция публики. Они назовут это всё эпическим романом о любви, героизме и надежде, действие которого разворачивается на фоне одной из самых определяющих эпох в истории нашей страны — Великой депрессии. Представь, что они забудут о том, что культовые «Гроздья гнева» были десятой по счету работой Стейнбека, и их выход готовился издательством по всем правилам – только на предварительную рекламу было потрачено десять тысяч долларов. Десять тысяч! Представь! Это же сумасшедшие деньги! И им будет плевать, что мой роман о приключениях многочисленной семьи Джоудов оправдал все ожидания: поклонники разобрали его на цитаты, а популярность распространилась далеко за пределы Калифорнии. Им наплевать, что он станет классикой, ведь у них будет современный аналог и им будто бы не нужно читать первоисточник. Она поменяет множество фактов, опираясь на историчность, будет писать ради коротких цитат, манипулировать сознанием и выдавливать нужные эмоции оперившись на бедный язык и блеклость внутри. Сейчас критический тон «Гроздьев гнева» оказался близок рядовым читателям, страдавшим от экономического кризиса. Я же всё написал на основе живого материала, который тщательно собирал в поездке по родному штату. А им наплевать...Скоро мы снимем экранизацию по книге, которая возьмет две престижных награды, причём снимать будем тайно, чтобы не получать разрешений на показ территорий в кино, а правительству не было стыдно. Нас запретят в советском союзе, потому что американские фермеры, даже разоренные, выглядели чересчур зажиточными по сравнению с тем, что у них происходит в стране.
- Что не так с её языком?
- Зачастую люди не говорят так, как это показано автором. Она вбрасывает описания безысходности в голос детей, чтобы это смотрелось ещё более раздирающе для души, того, кто это прочтёт. Дешёвые манипуляции и жалкий обман. Она писала до этого сплошь любовные книги... Наверное поэтому все любовные сцены у неё удавались. Вот ты только сравни и скажи мне, что принадлежит ей, а где пишет действительно стоящий автор:

Джек протянул ей стакан воды и сел.

– Где мои дети?

– Наталья отвезла их к вам домой. На вашем грузовике.

– Откуда вы знаете?

– Я ее попросил. Наталья не подведет. Она будет сидеть у вас, заперев дверь. И пристрелит любого, кто попытается их обидеть.

– А они знают, что я в безопасности?

– Наталья знает, что вы со мной, так что да. Она доверяет мне так же, как я доверяю ей.

– Интересные у вас отношения.

– Мы многое вместе пережили.

Или великолепие образов и описаний, что сказано здесь с силой слов, что впитывал камень...

Грузовик выехал на шоссе и пошел между громоздившимися с обеих сторон камнями. Вода в радиаторе вскоре закипела, и Тому пришлось сбавить скорость. Выше и выше по отлогой дороге, которая извивалась и петляла по мертвой стране, спаленной, обесцвеченной солнцем, уничтожившим здесь все живое. Том сделал короткую остановку, чтобы охладить мотор, и снова двинулся дальше. Они подъехали к перевалу до заката и заглянули вниз на пустыню — черные горы вдали, желтые блики солнца на серой земле. Трава и жалкие, чахлые кустики бросали резкие тени на песок и на обломки скал. Палящее солнце светило прямо в лоб. Том заслонил глаза рукой, глядя на дорогу. Они перевалили через гребень и, чтобы охладить мотор, пошли под уклон, пользуясь только тормозами. Они спускались вниз к пустыне; вентилятор крутился, охлаждая воду в радиаторе. Том, Эл, отец и Уинфилд, сидевший на коленях у отца, смотрели на яркое заходящее солнце, и глаза у них были как стеклянные, загорелые лица блестели от пота. Плеши спаленной земли и черные горы нарушали ровный разбег пустыни и делали ее еще более страшной в красных закатных лучах.

Эл сказал:

— Ну и места! А что, если бы пришлось идти пешком?

— Ходили и пешком. Много народу ходило; а если другие могли, значит, и мы сможем, — ответил Том.

— А сколько перемерло, должно быть, — сказал Эл.

— У нас тоже не без потерь.

Эл замолчал. Залитая красным светом пустыня пролетала мимо.

— Как думаешь, увидимся мы с этими Уилсонами? — спросил Эл.

Том покосился на указатель уровня масла.

— Чудится мне, что миссис Уилсон ни мы, ни кто другой больше не увидит. Чудится, и все тут.

- Милый! Да это же проще простого! Стейнбек рождает образы и взгляд через автора, гнетущую атмосферу, а не пытается вызвать жалость разговором детей о собаке с которой бы они могли поселиться в доме куда их не пускают ибо они похожи на "Оки..." Бедность, безысходность, но данные образы... Это просто возмутительные манипуляции, а не богатство языка и красивое создание образов. Да, они создаются, но слишком примитивные, если иметь способность хоть немного критически думать в моменты прочтения. У тебя великолепные описания и в этих коротких обрывках диалогов ты думаешь над судьбой людей, представляешь их лица, настроение и состояние. А у неё...
- Именно! До чего мне с тобой повезло! - сказал Стейнбек и продолжил. - Её книга создана не как единое произведение, а как сборник цитат для карточки книги. Эта история кажется интересной, если не читать Стейнбека... А так читателю просто интересно, что там будет дальше, умрёт ли главная героиня вместе с детьми. Ты только вдумайся... Миллионы людей остались без работы, вынуждены работать за копейки или умирать, мужья уходят из семей, люди переселяются потому что Великие равнины поражены многолетней засухой. Фермеры борются за сохранение остатков урожая, вода почти иссякла, пыль угрожает поглотить их всех. Регулярные пыльные бури превратили еще совсем недавно плодородный край в пустыню. В это страшное время семья Мартинелли, как и их соседи-фермеры, должна сделать мучительный выбор: остаться на земле, которую они любят, или отправиться на Запад, в Калифорнию, в поисках лучшей доли. Элса, мужественная женщина, к которой жизнь с юных лет не проявляла особой благосклонности, переживает, в первую очередь, за двух своих детей, которые уже забыли, что такое дождь, каково это — поесть досыта и как выглядит приличная одежда. Они уже давно не живут, а выживают, и настал момент, когда выбора у Элсы не остается: если она хочет спасти детей, то должна решиться и покинуть родной дом, отправиться в неведомое, надеясь, что там они обретут благополучие. «Четыре ветра» — это неизгладимый портрет Америки и американской мечты, увиденный глазами неукротимой женщины, чья храбрость и жертвенность станут определяющими для целого поколения.
- Подожди, милый! Ну а разве нельзя писать об одном и том же, если раньше по этой теме высказывался кто-то великий?
- Можно! Пожалуйста! Только не стоит это делать посредственно! Многие скажут потом: "История о сильной женщине..." Сможет ли она быть сильной без мужского плеча? До какой поры она сможет быть именно такой? Язык автора... Как его оправдать? Не скажешь? Книга учит хорошему? Мотивирует? Чему? Мы видим слепой американский патриотизм, доброту, нелюдимость людей и безысходность от времени. Развал экономики и смехотворную помощь от государства. Сюда в сюжет вписать бы ещё бунтующих революционеров-социалистов. Или они там были? Чёрт! Этого я не запомнил. Сущий кошмар! Там можно верить героям, они по-разному говорят, у них подробная биография, привычки и сложности... Мать, что срывается на детей, безысходность, отношения людей, вера в лучшее и слепая борьба. Непохожесть и схожесть с другими, плюс наивная вера в мечту... Только в целом это практически копия того, что было написано мной. Блеклым языком, простыми образами, манипуляциями и публика это всё примет. И дело не в переводе. Адекватные люди будут обходить её стороной, указывая на очевидные недостатки. Господи, публика! Она будет думать, что если ты не плачешь над этим... то ты бездушная сволочь! Ты бы видела оценки и отзывы! Несметный тираж! Пять, пять, пять! Это её оценки... Они что никогда не читали меня? Чёрт! Ладно... У неё будут свои плюсы, но это только повторы моих... Не считая описания сексуальных сцен и количества коротких цитат. Не знаю... Может я к ней несправедлив?
- Оставь это публике. А теперь ложись спать дорогой, может это просто кошмар, который никто никогда не увидит. Жаль, что ты не пишешь фантастику. Это могло бы стать неплохим сюжетом для книги.
- Как минимум для рецензии! Добрых, снов, моя милая! - сказал Стейнбек и снова улёгся в постель.
- Добрых снов, дорогой... А вы... Решайте сами, что лучше прочесть! В любом случае... "Читайте хорошие книги!" (с)