Теперь я убила и свою мать. Алекс Грей сказал мне, что ближе к утру она сама отключила себя от аппарата искусственного жизнеобеспечения. Он сказал, что она умерла быстро и почти ничего не чувствовала. Конечно же, это была ложь.

Она чувствовала, чувствовала то же самое, что и я сейчас – ужасную боль. Она умирала одна, отвергнутая мной, прекрасно осознавая, что стала обузой для собственной дочери…

* * *

Я попросила Алекса никому не говорить о том, что случилось. Я знаю, он хороший парень и на него можно положиться… Вот почему наверху никто так и не узнал о том, что мне пришлось пережить вчера.

Я не хотела ничьей жалости, никакого сочувствия и слов утешения. Я их не заслужила. Моя больная, молниеносная любовь затмила мой разум, превратив в чудовище.

Мне все еще казалось, что я нахожусь в каком-то кошмарном сне. Что все вокруг ненастоящее…

Когда я увидела его в холле, то не смогла сдержать эмоций. Я изо всех сил сжала ладони в кулаки и опустила голову в стол, чтобы не отвечать на его короткое приветствие, но молчание давалось мне с огромным трудом.

Когда мистер Косгроу вышел из-за своего стола и отправился к Алексу, я все же не сдержалась и произнесла:

– Хорошо провели ночь, мистер Миллер?

Он удивленно посмотрел на меня, оторвавшись от своих мыслей, как будто не замечал того, что я нахожусь в комнате.

– Что-то произошло, Кетти? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет, с чего вы взяли? – соврала я.

Он окатил меня пристальным взглядом, словно пытался оценить, лгу я ему или нет. А потом проговорил:

– Тебе лучше пойти домой и отдохнуть. Я думаю, Нейтон не станет возражать, если ты пару дней…

– У меня все в порядке, мистер Миллер, – грубо оборвала я его.

Он замешкался, как если бы мучительно раздумывал над тем, стоит ли ему говорить мне что-то или нет. Затем он громко выдохнул, поднял голову к потолку и произнес, не глядя на меня:

– Тебе не стоит себя винить, Кетти. Она любила тебя, несмотря ни на что.

Я вскочила из-за стола, чувствуя, как меня вновь душат слезы. Я больше не могла оставаться в участке…

Следующие несколько минут я провела в каком-то вязком тумане, плохо понимая, что вообще происходит вокруг и почти ничего не слыша. Покидая холл, я едва не столкнулась с мистером Косгроу, который с удивлением посмотрел мне вслед.

* * *

Весь следующий день я провела в баре у Хейли Тейлор.

Через несколько часов я была настолько пьяна, что едва стояла на ногах. Но ехать домой я не хотела, просто не могла… Поэтому я продолжила сидеть за барной стойкой, слушая одни и те же песни, бесконечно крутящиеся на старой пластинке.

– Выглядишь ужасно, – раздался голос за моей спиной.

Я обернулась и увидела Колина Фостера, примостившегося на соседнем табурете.

– Можешь пересесть, – равнодушно ответила я.

– Боже, ну и разит от тебя! Ты что, половину бара опустошила?

Колин всегда выглядел немного моложе своего возраста. Сейчас ему шел двадцать восьмой год, но со стороны он казался моим ровесником.

Хотя он на первый взгляд и производил впечатление завидной партии для такого места как Норт Ривер, его жуткий характер и пристрастие к алкоголю заставляли многих девушек проходить мимо него.

Сейчас я с удивлением отметила, что вблизи он оказался вполне привлекательным… Не знаю, может, это во мне говорили несколько стаканов рома, виски и текилы, но я в самом деле была поражена этим неожиданным открытием.

– Отвали, Фостер. Найди другую жертву для своих идиотских шуток, – сказала я, потянувшись за очередным бокалом.

– Постой-ка. Если ты решила упиться до полусмерти, то тебе следует поучиться этому искусству у короля, – он шутливо выпятил грудь и ударил себя в нее кулаком. – Ты же знаешь, что лучше меня никто в Норт Ривер этого не делает.

– Я не хочу упиваться, Фостер, я хочу… Не знаю. Забыться…

– Понимаю, – протянул он вдруг гораздо тише. – Знаешь, когда мой старик умер, я не находил себе места. Начал много пить, чтобы не чувствовать свою вину.

– Вину за что?

– Ну, знаешь… – его лицо внезапно стало серьезным. – Я всегда мечтал свинтить отсюда как можно скорее. Бросить все, начать новую жизнь где-то далеко отсюда… Отец же всегда злился на меня за это. Его расстраивало то, что я не ценил дело всей его жизни. Он так мечтал, что я стану таким же, как и он сам. Так что… когда он умер, я просто не знал, что мне теперь делать…

– И что было потом?

Я с интересом смотрела на Колина. В эти мгновения в его лице сквозило что-то такое… Знакомое. На какие-то доли мгновения я увидела в нем отражение самой себя.

– Я все же решился и бросил все. Уехал отсюда…

– Но зачем же ты вернулся?

Он хмыкнул и опустошил свой бокал одним глотком, тут же щелчком пальцев попросив Хейли долить выпивки.

– Я вернулся, потому что везде одно и то же дерьмо. И еще потому, что от себя убежать невозможно. Когда я очутился далеко от Норт Ривер, я впервые осознал, что я кровный ребенок этих чертовых земель. Понимаешь? Я просто не прижился нигде больше.

– И ты вернулся обратно, чтобы продолжить дело отца?

– Нет. Я вернулся, чтобы пропить все, что он заработал за свою жизнь, и пустить по ветру его добро.

– Но почему? – меня до глубины души поразили откровенные слова Колина, и я даже почти забыла о собственном горе.

– Да потому, что я до одури ненавижу это место. Я терпеть не могу и этот чертов ледяной город, и этих тупоголовых людей. Но это мой дом, и у меня просто нет выбора, – произнес он, а затем повернул ко мне голову и подмигнул. – Вот так все сложно.

– Ты мне совсем не помог, – разочарованно протянула я.

– Я и не собирался.

Я решила, что мне пора возвращаться домой. Но едва поднявшись на ноги, я тут же начала заваливаться на одну сторону, и, если бы Фостер вовремя не подхватил меня, я бы с размаху ударилась лицом о деревянные перила.

– Давай-ка я отвезу тебя домой.

– Ты же сам пьян в стельку!

– Да, но для меня это – нормальное состояние.

Он схватил меня под руку и стал тащить к выходу.

Перед моими глазами все закружилось в каком-то диком танце, и я почувствовала, как меня начинает тошнить. Словно предугадав мои мысли, Колин внезапно серьезно проговорил:

– Не вздумай блевать в моей машине, поняла, Робертсон? Не то высажу тебя посреди шоссе.

– Как ты добр, Фостер, – с трудом проговорила я.

Я уснула почти сразу, едва села к нему в машину. Колину пришлось постараться, чтобы растолкать меня, когда он подъехал к моему дому. Я открыла глаза и с ноющим сердцем увидела знакомую крышу. Теперь в доме нет даже Флоббера…

– Может, останешься на ночь?

Я сама не верила в то, что сейчас сказала, но я до ужаса не хотела сегодня оставаться в доме одна. Мне казалось, что я умру от горя и чувства вины еще до рассвета, а потом попаду на холодный металлический стол к Алексу Грею…

Колин выглядел опешившим. Наверное, в его глазах я до сих пор оставалась куклой-недотрогой, которую больше всего на свете заботило только то, как сделать свои кудри более пышными и блестящими. Обычно такие, как я держатся на расстоянии от таких, как он, и их пути никогда не пересекаются.

– Останусь, если ты не решишь на утро нажаловаться Косгроу. Черт знает, что у тебя там в голове…

Он вдруг с опаской покосился в мою сторону, и это меня не на шутку развеселило. Это так забавно, когда главный хулиган города побаивается хорошей маленькой девочки.

– Брось, Фостер, – поморщилась я. – Ты так говоришь, будто мы не знакомы сто лет.

– Мы живем сто лет в одном городе. Но это не означает, что мы хорошо знаем друг друга.

– Так ты идешь или нет?

Мне надоело стоять у крыльца.

От алкоголя, холода и всего пережитого меня мелко подергивало, и больше всего мне хотелось оказаться внутри теплого помещения, где не завывает ледяной ветер.

Я молча пошла вперед к двери, стараясь сохранять равновесие, и краем глаза с досадой заметила, что Колин развернулся и пошел к своей машине.

Я открыла дверь и вошла внутрь. В доме было так тихо, что эта тишина моментально зазвенела в моих ушах. Я уже собиралась закрыть за собой дверь, как вдруг она уперлась в невидимое препятствие.

– Ты вроде звала меня к себе, – глухо произнес Колин, убирая носок ботинка из дверной щели.

Не став раздеваться, я рухнула на диван. Фостер пропал из виду, после чего вновь появился в гостиной, на этот раз уже с бутылкой вина в руках.

– Не слишком ли много алкоголя для нас за сегодня?

– Это не для тебя, – он отпил прямо из горлышка. – Я до ужаса тебя боюсь, Робертсон. Ты всегда была немного чудаковатой, но теперь от тебя у меня просто волосы встают дыбом.

– Просто у тебя еще никогда не было такой красивой девушки.

Алкоголь творил со мной странные вещи. Я никогда не вела себя так развязно, как сейчас.

Вся моя застенчивость и страх куда-то испарились. Воспользовавшись этой минутой храбрости, я навалилась на сидящего рядом Фостера всем телом, после чего положила ему одну руку на колено.

Сперва он замер, а затем повернул ко мне лицо и тихо произнес:

– Какая же ты задница, Робертсон. Я с девятнадцати лет мечтал о тебе, но ты даже не смотрела в мою сторону. А теперь…

Он не успел договорить. Я схватила его за ворот флисовой рубашки и притянула к себе.

Он тут же вытянул руки и рывком пересадил меня к себе на колени. На его языке все еще оставался терпковатый вкус вина.

* * *

Впервые за долгое время у меня выдалось чудесное утро. Не смогла испортить его даже раздраженная ругань Колина, доносящаяся из гостиной.

– Если вы не можете выяснить, кто убил мою проклятую корову, то какого черта вы вообще делаете в полицейском участке? – кричал он кому-то.

Я оделась и спустилась вниз. Колин стоял возле кофейного столика, зажав телефонную трубку между плечом и ухом. Обе руки у него были заняты сегодняшней газетой, которую он раздраженно пролистывал.

– Возьми, это тебя, – внезапно произнес он, резко вытянув руку в мою сторону.

– Да?..

– Кетти! Кетти, ты в порядке? – на том конце провода я услышала взволнованный голос мистера Косгроу.

– Я… да, все хорошо…

– Какого черта этот олух делает у тебя дома? Кетти, если что-то не так, просто дай мне понять, и я тут же примчусь…

– Нет-нет, мистер Косгроу, я в порядке. Просто Колин… Он заглянул, чтобы… чтобы узнать, не выяснили ли мы ничего о его дохлой корове.

– Я так и понял, – протянул офицер. – Ты пропадаешь уже несколько дней кряду, и я начал волноваться. Позвонил тебе, а трубку снял Фостер… Черт, я уж было решил, что он совсем слетел с катушек и взял тебя в заложники из-за той коровы. Будь она неладна!

В голосе мистера Косгроу прозвучали нотки облегчения.

Должно быть, он правда решил, что Колин пробрался ко мне в дом, и я нахожусь в опасности. Я попрощалась с офицером, положила трубку и повернулась к Фостеру:

– Когда ты уже сможешь забыть об этой туше?

– Забыть? – он выглядел раздосадованным. – Робертсон, неужели меня одного в этом городе волнует то, что произошло? Я вырос с отцом на ферме и прекрасно знаю, что поблизости нет хищников, которые способны сотворить такое с чертовым животным! Я просто хочу знать, какого дьявола происходит на моей земле.

– А как же волки? Разве они не могли напасть на твою корову?

– Волки не оставляют после себя туши, вывернутые наизнанку. Ты когда-нибудь видела волка, который сжирает внутренности, оставляя все мясо нетронутым?.. Ты вообще видела волка хотя бы раз?

– Нет, – спокойно ответила я. – Но я не могу понять, к чему ты клонишь и почему ты так встревожен.

– Я встревожен потому, что никогда прежде не видел того, что было в моем сарае. Никто не знает дикие места за рекой лучше меня, а я точно знаю, что ничто оттуда не способно растерзать тушу таким образом. Проклятье, Робертсон! Что-то происходит в Норт Ривер, но никто этого не замечает!

– Брось, Колин. Я уверена, что офицер Косгроу…

– Забудь об этих полицейских крысах, Робертсон, – перебил меня Колин. – Если я что и смог перенять от своего покойного отца, то это его охотничье чутье. Я чую опасность своей задницей. И сейчас моей заднице совсем неспокойно.

* * *

На следующий день я решила снова не ехать на работу.

Может, чертов детектив Миллер был прав, и мне действительно нужна была небольшая передышка. К тому же, уезжая, Колин позвал меня с собой на ферму, и я не нашла причин для того, чтобы отказаться. В Норт Ривер не так уж много развлечений, так что визит на земли Фостеров мог считаться настоящим приключением.

– Сперва я осмотрю сараи с молодыми коровами. Я много думал об этом, – произнес он, когда мы неспешно выехали из Норт Ривер на заснеженную дорогу.

– Много думал о молодых коровах?

– Хватит паясничать, Робертсон, – хмуро процедил он сквозь зубы. – Я понял, что этой твари, кем бы она ни была, интересны только молодые животные. Те, которые еще ни разу не рожали. Не зря ведь она пробралась именно к молодняку, хотя по пути со всех сторон предостаточно животных побольше и помясистее.

– Ох, Колин, да забудь ты уже об этом!

Он окатил меня укоризненным взглядом, как будто говорил с неразумным маленьким ребенком. Меня начинала раздражать его зацикленность на этом происшествии, так что я всерьез задумалась о том, стоило ли мне вообще ехать с ним на ферму.

– В этом все вы, – коротко бросил он.

– Мы?

– Да. Люди. Вы ни черта не умеете замечать очевидные вещи до тех пор, пока не станет слишком поздно.

– Хватит сгущать краски, Фостер. Это была одна-единственная корова, понимаешь? Иногда такое случается, мы здесь живем в милях от цивилизации. В Норт Ривер и не такое можно увидеть.

– Я не успокоюсь, пока не выясню, кто распотрошил мою корову, – упрямо ответил он.

Колин остановил машину, вышел из нее, не закрывая двери, после чего распахнул деревянные ставни ограды, отсекающей его владения от окрестностей Норт Ривер. После этого он вернулся за руль и заехал внутрь.

Мы остановились у череды темнеющих посреди белоснежного поля сараев. Я осталась в машине, с тоской щелкая кнопки радио, по которому передавали местные новости.

Кто бы мог подумать, что первый парень в моей жизни окажется настоящим психом. Теперь он будет каждый день торчать в этих сараях, следя за своими коровами, пока окончательно не сойдет с ума.

Спустя несколько минут Фостер возник посреди дороги и ринулся к машине, на ходу распахнув багажник и вытащив из него обрез.

– Что ты делаешь? – воскликнула я.

– Выходи. Иди сюда, – прорычал он, резко открывая мою дверцу.

Я с опаской вышла из авто и посмотрела на него. Лицо Фостера искажал гнев, смешанный со страхом. Он явно был вне себя, и я не понимала, чего мне стоило от него ждать в этот момент.

– Всего лишь мои домыслы, – прокричал он так громко, что спугнул нескольких ворон, сидевших на голых ветках неподалеку.

Он тащил меня за руку куда-то вглубь своих земель, и я с трудом передвигалась по рыхлой заснеженной почве. Сейчас мне больше всего хотелось вырваться из его жилистых, крепких ладоней, развернуться и убежать прочь.

– Какой глупый Колин. Какой идиот, – продолжал выкрикивать он, подражая моему голосу, после чего рывком затащил меня в один из сараев, отпустил мою ноющую от боли ладонь и дернул за свисающий с потолка шнур. – Смотри!

Я невольно вскрикнула.

Скрипучий дощатый пол под моими ногами оказался залит кровью. Коровьи туши были изуродованы до неузнаваемости, и все они были мертвы. Я в ужасе отступила к двери, прикрыв рот руками.

– Весь мой молодой скот перебит! В сарае остались только растерзанные туши. Скажи мне, Робертсон, теперь я могу начинать переживать и нервничать? А то я не слишком-то уверен! Может, мне стоит подождать, когда и меня самого выпотрошат как рождественскую утку?

Он не стал дожидаться ответа, зачем-то сунул мне в руки заряженный обрез и велел оставаться на месте, после чего ринулся к дому, чтобы вызвать полицейских.

Я осталась у входа в сарай, с внутренним содроганием рассматривая трупы животных… Даже подумать было страшно, что здесь происходило. Еще никогда прежде я не видела такой жестокости.