Кристиан Крахт — провокатор, эстет, enfant terrible немецкоязычной литературы. Его новый роман «Евротрэш» — это взрывоопасная смесь, где нацистское прошлое, семейные скелеты, декаданс и черный юмор сталкиваются в яростном танце. Это книга, которая вызывает зависимость, заставляет спорить, цитировать и ненавидеть. Крахт не оставляет равнодушным никого.
Европа без глянца
Европа в книге Кристиана Крахта — это не привычный нам континент благополучия, музеев и респектабельных кафе. Это лабиринт, полный крыс, теней и тревоги, в котором герои романа бесконечно скитаются в поисках смысла, но находят лишь подтверждение собственному разложению. «Евротрэш» — это хроника разрушения иллюзий, сатирическая автодеструкция Европы как идеи. Крахт, известный своей склонностью к провокациям, бьет по устоям: его рассказчик, одержимый духом нигилизма, двигается сквозь пространство, где Запад и Восток меняются ролями, а границы теряют смысл.
Что делает «Евротрэш» таким завораживающим? Прежде всего, это манера письма: краткие, рубленые фразы сменяются затяжными, витиеватыми описаниями, а за поверхностной иронией скрывается подлинная тоска.
В общем, пришлось мне в очередной раз ехать в Цюрих. Матери требовалось срочно со мной поговорить. Приезжай скорее, сказала она по телефону. Мне стало не по себе от этого звонка. Все продленные выходные мне нездоровилось на нервной почве, меня мучил сильнейший запор. Тут нужно добавить, что четверть века назад я написал историю, которую по какой-то причине — к сожалению, не помню уже, по какой, — назвал «Faserland». Там все заканчивается в Цюрихе, так сказать, посреди Цюрихского озера, довольно травматично.
Эта цитата открывает роман, возвращая нас к истокам творчества Крахта, к его знаменитому Faserland, но с новой, ироничной перспективой. Путешествуя по Европе, герой видит в ней не культурное наследие, а цепь предательств и разрушений. Швейцария оказывается мертвой, Германия — покрытой незаживающими ранами, а Восточная Европа — пространством без времени. Крахт не просто проводит героя через эти земли, он заставляет читателя почувствовать, насколько зыбка сама идея Европы как чего-то цельного. В книге нет четких ориентиров — есть лишь ощущение, что все рассыпается.
Крахт разрушает привычные стереотипы о Западе и Востоке, показывая, что благополучие европейских стран держится на хрупкой основе. Он путешествует не по туристическим маршрутам, а по темным закоулкам, через которые просачивается история, скрытая от глаз обывателя. В Германии, например, он видит не фасады соборов, а бетонные коробки восточных районов, не прогрессивную современность, а следы былых катастроф. Европа здесь — это пространство, пронизанное призраками, место, где прошлое никогда не отпускает, а будущее выглядит пугающе пустым.
Восточная Европа, которую он описывает, — это еще большая трещина в европейской мечте. Здесь цивилизация кажется ненадежной, будто случайно оказавшейся на этом месте, у нее нет твердых оснований. Но при этом Крахт не романтизирует ни Запад, ни Восток. Его взгляд предельно трезв: Европа — это не музей, а механизм, давно утративший свою цель. В этой безнадежности есть странное очарование, но оно скорее напоминает меланхолию, чем ностальгию.
Генеалогия порока
Центральный персонаж «Евротрэша» — странник без четкой идентичности, человек, который не вписывается ни в одну из культур. Он движется по Европе, будто привидение, отмечая ее распад, но оставаясь в стороне. Крахт создает эффект отчужденности, заставляя читателя смотреть на происходящее его глазами. Это не просто путешествие, а демонстрация того, как Европа размывает индивидуальность, превращая человека в тень среди руин. Но герой не только наблюдатель — он часть этого распада. Его взгляды, манеры, даже мысли кажутся застывшими в прошлом, словно он застрял между эпохами. Крахт играет с образом декадентского путника, создавая эффект времени, потерянного в бесконечном круговороте.
«Евротрэш» — это беспощадный взгляд на историю семьи, полную мрачных тайн и отвратительных компромиссов. Главный герой — альтер эго Крахта — отправляется в Цюрих по настоянию матери — алкоголички, чья жизнь превратилась в хаотичное употребление психотропных препаратов. Это путешествие становится поводом для раскопок собственного прошлого, где переплетаются судьбы деда, работавшего на СС, и отца, сделавшего карьеру в издательстве Акселя Шпрингера. Два полюса, две Германии, две пропасти.
Картина, сотканная из воспоминаний, одновременно трагична и абсурдна. С одной стороны — нацистское прошлое, с картинами «Всадник Смерть» художника Вильгельма Петерсена, висящими в доме деда. С другой — показное потребление и одержимость успехом отца, который пытался купить уважение мира дорогими костюмами и произведениями искусства. Крахт обнажает атмосферу лицемерия и молчания, царившую в семье, где за блеском фасада скрывались глубокие раны. Слишком много молчания.
Когда маленький Кристиан гостил с отцом на Зильте, они останавливались не в доме родственников матери, а на вилле Акселя Шпрингера, ведь отец Крахта ненавидел своих нацистских родственников со стороны жены. Шпрингер купил дом у издателя Петера Зуркампа (практически все факты в этом романе можно легко загуглить, что дает соблазнительный эффект подлинности). Рассказчик вспоминает, как он, будучи ребенком, ночью мочился в раковину в гостевой комнате под крышей, потому что боялся идти в туалет по коридору. Так он и рос:
С одной стороны — немецкие экспрессионисты моего отца, то бишь дегенеративное искусство, а с другой, с материнской, стороны — эсэсовцы, писавшие картины под названием «Всадник Смерть».
Швейцарский трип
Кульминацией романа становится безумное путешествие матери и сына по Швейцарии. Они снимают в банке 600 тыс. франков и начинают раздавать деньги случайным людям, словно пытаясь искупить грехи прошлого. Это путешествие — гротескный фарс, в котором трагедия переплетается с комедией. Мать, несмотря на алкогольную зависимость, проявляет остроумие и проницательность, высмеивая претенциозность сына и его попытки выставить себя жертвой семейной истории. Она словно прокалывает его раздутое эго иголкой правды.
Почитай хоть Флобера, чтоб понять, как это делается. Нужно учиться у мастеров. Но месье и думать об этом не желает. Месье слишком самонадеян и в то же время слишком ленив, поэтому он отправляется с матерью на ближайший глетчер в надежде, что все как-нибудь само устроится.
Этот диалог — яркая иллюстрация сложных отношений между матерью и сыном, где за внешней неприязнью скрывается глубокая связь. Мать становится своеобразным критиком, разоблачающим самолюбование героя и его стремление к самооправданию. Она — его зеркало, искажающее, но отражающее правду. Мать предстает в романе фигурой, которая постоянно ставит под сомнение повествовательные стратегии рассказчика от первого лица.
Крахт не просто рассказывает историю своей семьи, он подвергает сомнению саму концепцию «преодоления прошлого». Он отказывается от однозначных оценок и морализаторства, показывая, что попытки разобраться в сложных исторических и личных травмах могут привести к еще большему хаосу и абсурду. Это как попытка развязать гордиев узел — чем больше дергаешь, тем сильнее он затягивается.
«Евротрэш» — это роман-маскарад, в котором автор играет с читателем, заставляя его сомневаться в правдивости рассказа. Крахт смешивает реальность и вымысел, автобиографические мотивы и литературные аллюзии. «Евротрэш» — многослойное произведение, которое можно интерпретировать по-разному. Крахт жонглирует смыслами, оставляя читателя в замешательстве и восторге. Автор сознательно использует провокационные приемы, чтобы заставить читателя задуматься о природе вины и ответственности. Он не предлагает простых ответов, а ставит сложные вопросы. Можем ли мы судить прошлое с позиции настоящего? Не становимся ли мы сами заложниками истории, когда пытаемся ее переписать?
Крахт бросает вызов традиционной немецкоязычной литературе, которая стремится к «преодолению прошлого» и моральной чистоте. Он показывает, что эта тема может быть исследована с помощью иронии, гротеска и черного юмора. «Евротрэш» — это не роман о нацистском прошлом, это роман о современности, о мире, где деньги, власть и тщеславие правят бал. Это сатира на европейское общество, погрязшее в потреблении и лицемерии. Крахт высмеивает стремление к политкорректности и морализаторству, показывая, что за красивыми словами часто скрываются корыстные мотивы. Он обличает фальшь и лицемерие современного общества, где все продается и покупается, включая и мораль. Никаких святынь.
«Евротрэш» — это книга-предупреждение, в которой Крахт показывает Европу как пространство разложения и иллюзий. Это текст, который одновременно гипнотизирует и пугает, вызывая у читателя ощущение, будто он сам движется по лабиринту без выхода. Крахт не дает надежды, но именно в этом и заключается его сила: он позволяет увидеть мир таким, какой он есть, без прикрас и ложных надежд.