Пролог

Василиса с трудом волочила свой чемодан прочь из квартиры, одновременно стараясь сохранить тишину. То есть колесами не громыхать и ручкой не звякать. Каждый раз, когда при движении всё-таки раздавался хоть какой-то, даже еле слышный звук, на лице её одноклассницы Катерины, которая бдительно контролировала весь этот процесс, появлялась такая зверская гримаса, будто ещё немного – и Катерина не выдержит и бросится душить подругу самым жестоким образом. Она даже пару раз руки вскинула в том самом трясущемся жесте, которым маньяки в фильмах ужасов тянутся к тощим шеям своих обречённых жертв.

Василиса косилась на подругу и двигалась ещё более осторожно.

Наконец, алый чемодан стоял за порогом Катерининой квартиры. Он выглядел очень печально и сиротливо, будто породистый пёс, которого внезапно выбросили из дому в грязный подъезд.

Катерина выскочила на лестничную площадку вслед за Василисой и осторожно прикрыла за собой дверь. Потом с облегчением выдохнула. Тут же спохватилась.

– Ты точно сможешь где-нибудь переночевать?

– Да точно, точно!

– Прости… Я не знала, что отец смены поменял. А он сейчас злой… спину сорвал на прошлой неделе и прям на людей бросается, если что не так. Если попросить, чтобы ты у меня осталась до завтра, может взбеситься! Ладно тебя выгонит… он может вообще запретить мне завтра куда-нибудь ехать! Я уже его достала, пока мы собирались – то едем, потому что можно, то не едем, потому что взрослых нет, без них нельзя, то опять едем, кто-то согласился, то опять не едем, передумал… Ну, вся эта возня.

– Не парься, я всё понимаю.

– Прости.

Катерина сморщила лицо, будто собиралась заплакать. Это было лишнее, так что Василиса схватила свой бедный чемодан за ручку, быстро развернулась к подруге спиной и нажала на кнопку вызова лифта.

– Пока.

– Пока.

Катерина шмыгнула носом. Когда Василиса вошла в лифт, вдруг вспомнила:

– Так а сейчас ты куда? А? Васька!

Глаза у Василисы забегали, но, к счастью, двери лифта съехались, запирая её внутри и уже не нужно было ничего отвечать.

Василиса с облегчением облокотилась на стенку лифта. Взглянула на своё отражение в зеркале. Зеркало было небольшим, так что отражало её только до груди. Да ещё и поверхность зеркала была сплошь и поперёк исцарапанной. И всё же в нём довольно чётко отражалось бледное лицо с яркими розовыми губами и черные прямые волосы ниже чуть плеч. Чёрная толстовка с белым черепом какого-то неведомого зверя, на левой брови небольшой шрам, который у Василисы ещё с детства – она упала с качелей. В общем, шрам ей даже нравился, сразу становилось понятно, что эта девушка жила не в розовом мире, а сталкивалась с суровой реальностью. Жаль, что глаза у неё обычные, серо-зеленые, а не чёрные или, на худой конец, карие. Зато нос тонкий и уши не торчат, как у Екатерины. В общем, желаемому образу её внешность вполне соответствует, жаловаться не на что.

Лифт остановился и с грохотом распахнул свои двери.

Василиса вздохнула. Домой возвращаться не вариант. Во-первых, далеко, придется платить за такси, а мама деньги точно не компенсирует! Она и без того в последнее время частенько намекала, что папа даёт Василисе слишком много. Хотя где там много? Она полгода на смартфон копила! Даже у растущей луны просила посодействовать. Та, кстати, так и не почесалась помочь, хотя Василиса и денежные купюры по углам комнаты раскладывала, и свою банковскую карту на подоконник под лунный свет совала, и заговоры читала. В общем, сделала всё как надо! И что? И ничего!

К тому же родители не знают, что Василиса отправилась вовсе не на экскурсию на Урал, куда только пилить три дня в одну сторону на поезде в сопровождении группы взрослых путешественников, а на турбазу, где она будет предоставлена сама себе больше недели. Вдруг утром её соберутся проводить к автобусу и всё вскроется? Василиса, хоть убей, не понимала, почему её отпускали на Урал, но не отпускали на турбазу, но что есть, то есть.

Нет, спалиться нельзя.

В общем, домой Василиса решила не ехать. И денег жалко, и риск большой. Мама будет долго суетиться, ходить вокруг да около, да расспрашивать, что же у Катерины такого неожиданного случилось, что пришлось отменить ночёвку. Как так? Всё ли там в порядке? А не обижает ли Катерину отец, раз вначале он разрешил Василисе переночевать, а потом вдруг передумал. Может, он самодур? Тиран и деспот? Мама же не знает, что отца подруги никто и не спрашивал, они просто рассчитывали на его отсутствие. Потом мама осторожно будет прощупывать, а не бьёт ли Катерину отец, не лишает ли карманных денег? В общем, сама себе что-нибудь жутко проблемное придумает и будет приставать с расспросами. Или, что ещё хуже, будет без конца восклицать: “А я говорила! Говорила тебе! Чужой дом – чужие правила! Только в родном доме и стены греют! Вот будешь слушать меня в следующий раз!” Б-р-р…

Стоило представить всё это, как Василису охватило раздражение. Она сжала ручку чемодана и решительно вышла на улицу. Так как тишину хранить уже было не обязательно, она обходилась со своим чемоданом довольно небрежно: стучала им по ступенькам и совсем не заботилась о том, не обдерутся ли покрытые пластиком углы и не разболтаются ли колесики.

На улице уже стемнело. Время перевалило за полночь, но так как было лето, то и народу вокруг гуляло ещё полно. Конечно, не все из них казались безопасными, поэтому Василиса вместе с чемоданом быстро покатила прочь от освещённого подъезда в сторону угла, где не было фонарей и лавочек. Где-то там лаяла собака, но лай вроде бы удалялся.

Оказавшись в темноте, Василиса остановилась и задумалась. И чего дальше? До автобуса сколько там? Чуть больше шести часов. А до остановки, куда он подойдёт, всего пара километров. Она даже по приложению проверила. Да, всего двадцать шесть минут идти. Правда, это без чемодана, а вот с чемоданом…

Ну и ладно! Василиса выпрямилась и откинула волосы за спину. Она же не смирная домашняя кошечка, чтобы бежать в свой безопасный домик по поводу и без. Она знает об этом мире больше, чем многие другие! Видит мир со всех сторон, даже с “изнанки”! Ей не стоит бояться ночи и темноты! Сведующая она или так, мимо проходила?

Василиса крепко схватила ручку своего алого чемодана и бодрым шагом направилась к дороге.