Цитаты из книги «Дорога»

Десять тысяч надежд, навечно погребенных в глубине испепеленных сердец.

— Хочешь, расскажу тебе какую-нибудь историю?— Не надо.— Почему?Мальчик глянул на него и отвернулся.— Почему?— Потому что в них одна выдумка.— На то они и истории. — Ну да. Только в твоих историях мы всегда помогаем людям, а на самом деле — никогда.

— Ему надо помочь, папа. Просто помочь. Отец посмотрел назад.— Он ведь голодал, папа. Он умрет.— Он в любом случае умрет.— Ему очень страшно, пап.Отец присел и посмотрел на ребенка.— Мне тоже страшно. Ты это понимаешь? Страшно.Мальчик ничего не сказал. Так и сидел, опустив голову, плакал.— С чего ты взял, что должен обо всех заботиться?Мальчик промямлил что-то нечленораздельное.— Что ты сказал?Мальчик поднял голову. Мокрое испачканное лицо. — Я тот, кто обо всех заботится. Именно я.

— Ты очумел? — Ботинки снимай!Вор посмотрел на мальчика. Тот отвернулся и закрыл уши руками.— Хорошо-хорошо. Ботинки так ботинки…Сел в чем мать родила на дорогу и начал развязывать гнилые лохмотья, которые когда-то были обувью. Встал, держа их одной рукой.— Бросай в тележку.Шаг вперед — поставил ботинки поверх одеял в тележке, шаг назад — вернулся на прежнее место. Так и стоял — голый, грязный, изможденный, прикрывая срам рукой, сотрясаясь от холода.— Одежду — туда же.Незнакомец наклонился, подобрал свою ветошь и навалил ее сверху. Стоял, обхватив себя руками.— Брат, пожалей. — Ты же нас не пожалел.

— Ее с большого расстояния не разглядеть? Правда, пап? — Кому не разглядеть?— Никому.— Нет, только вблизи.— Ну, если бы хотел сообщить, где ты находишься.— Ты про хороших говоришь?— Да. Любому, кому, по-твоему, необходимо знать, где мы находимся.— Кому, например?— Я не знаю. — Может, Богу?

Мальчик покачал головой. Сказал: — Не знаю, для чего мы все это делаем.

«Каждый день — это ложь. Но ты умираешь. А вот это правда». По

«Пахаро де Эсперанса». Птица надежды.

Когда-то давно он вырезал для мальчика дудочку из сухого тростника, теперь про нее вспомнил, достал из кармана и отдал. Мальчик молча ее взял. Сбавил шаг, немного погодя отстал, заиграл на дудочке. Что-то расплывчатое, совсем не похожее на мелодию. Или отныне это и будет считаться музыкой?! А может, он слышит последние на земле звуки музыки, вырвавшиеся из-под обломков уничтоженного мира?

— Раньше мы говорили о смерти. Теперь перестали. Не знаешь почему? — Пожалуйста, не делай этого.