Цитаты из книги «Красные цепи»

Но и без богословских и научных интеллектуальных изысков очевидно, что даже в этом зримом, плоском мире за окном каждый человек существует в отдельной микроскопической вселенной, думая, двигаясь и действуя в соответствии с ее законами, которые он принимает, не осмысливая и не пытаясь с ними спорить.

Дверь балкона распахнулась, и Маклаю показалось, что он увидел перед собой ангела смерти: бледное узкое лицо, черные торчащие волосы и горящие ледяным пламенем серые холодные глаза.

Он видел, как двигается этот похоронный агент, за две секунды убивший Репу и ранивший его самого. Это такой же похоронный агент, как Маклай – фигурист, а если и так, то, видимо, клиентуру он организовывает себе сам.

– Следственный комитет. Мы в шестьдесят первую. Спецоперация. Красная обложка, мелькающая фотография и печать всегда производят достаточно сильный магический эффект для того, чтобы никто не задавал вопросов и не вчитывался в текст удостоверения, в которое можно с одинаковым успехом вклеить фотографию козла вместо изображения человеческого лица.

Внутри у меня свой собственный ад: тягучая, выматывающая душу тоска, которая отступает со змеиным шипением под очередной порцией алкоголя, но не уходит, а продолжает сдавливать сердце черными холодными кольцами.

Потому что вообще чудо – это свидетельство о том, что есть нечто большее, чем наша обычная жизнь. О том, что вечно. И нет ни одного столь яркого напоминания об этом, как смерть. А еще это то, что нельзя проигнорировать

семейные могилы могут скрывать не только останки давно ушедших из этого мира родных. Иногда из подземного мрака под потревоженной надгробной плитой вместе с тяжелым духом тления и сырой земли могут вырваться наружу печальные призраки старых фамильных секретов. Они, как неупокоенные привидения, годами бродят в наглухо заколоченных уголках души, бередя сердце и напоминая о себе щемящей тоской и страхом, и для того, чтобы избавиться от них, нужно открыть могилу, войти в душный сумрак закрытых комнат и встретиться с ними лицом к лицу, имея мужество не дрогнуть перед этими скорбными тенями прошлого.

Испуг пройдет рано или поздно, одежда отстирается, и она будет жить дальше. Втиснется в толпу, заполняющую «Винчестер» или другой бар. Будет скакать на танцполе, вскидывать руки и добавлять свой голос к общему реву. Знакомиться – вот, например, с этим потным типом в полосатой рубашке, который старается смыть алкоголем размышления о квартальных бонусах и взносах за кредитную «Camry», оставив на их месте клубящуюся пустоту, потому что других размышлений у него никогда не бывало. Потом она уедет с ним из бара, а позже будет обсуждать это приключение с подружками. Может быть, она станет с ним встречаться и называть его «мой МЧ». Будет ездить с ним на отдых, выкладывать фотографии в социальную сеть, а через некоторое время, преодолев неубедительное сопротивление, женит его на себе, и они начнут размножаться в ипотечной квартире. Да, парень, похоже мир много потерял от того, что ты не успел ее спасти. Чертовски много.

Внутри у меня свой собственный ад: тягучая, выматывающая душу тоска, которая отступает со змеиным шипением под очередной порцией алкоголя, но не уходит, а продолжает сдавливать сердце черными холодными кольцами. И сколько бы я ни пил, кто-то недобрый и мстительный внутри меня с издевательской настойчивостью показывает одни и те же картинки

Я думаю о том, что в этом городе ничего не меняется. Его центр остается таким же, каким был сто, сто пятьдесят, двести лет назад: серые сырые стены, лабиринты дворов, несвежее влажное дыхание каналов, дома, сбившиеся в тесные группы кварталов. Сиюминутная мишура в виде вывесок и огней иллюминации, машин и экипажей, товаров на витринах лавок или магазинов, меняется, облетая под порывами ветра времен, но унылый и чопорный дух старого города остается прежним