Глава 3. Metal Lika.

Сейчас никто вообще не понимает, может, не помнит, почему Дима взял себе псевдоним «Зверь», так как мы сильно обновили фанатскую базу за минимальное время. Старые фаны уже не помнят, новые не знают… До этого мы пели весьма эксцентричные песни, отнюдь, не о любви. И под сегодняшней белой шевелюрой у Димы сейчас находится шрам от бутылки, удар от которой прилетел на одном из фестивалей в ходе драки.

(Лев Pianny для журнала «Катящиеся камни»)

Метал Лика. Тупой каламбур. На эту группу, когда-то равнялись Зверь, Ай, Басс и Пьяный, а теперь этот порядок букв – это событие изменило жизни. Девушку с именем Лика припечатало металлом, и ушлые газетчики со своими жёлтыми заголовками не придумали ничего лучше чем «Metal lika» или «Смерть Металлики от русской группы». Журналистика сильно деградирует, когда попадает в объятия цензуры и может лишь говорить про глупости, про жизни людей среднего заработка, не обращая внимания на богачей, которые и создали цензуру, которые и держат газету, которая обращает внимание на людей среднего заработка, игнорируя богачей держащих газету. Замкнутый круг журналистики, обречённый на провал.

Памятники, новые чёрные калитки и заброшенные места с дешёвыми деревянными крестами. Тишина, прерываемая тихим плачем и весёлым щебетанием птиц, не понимающих ужаса места, где им так уютно из-за кучи печенья и другой еды, что разбросаны по плитам могил.

Лев и Аля стояли поодаль от остальных членов похоронной процессии, наблюдая за плачущей матерью и отцом девушки. Возможно, им не стоило приходить, ведь люди, что стоят так близко к гробу – враги. Именно эти люди с грустными лицами хотят испортить жизнь Диме – лучшему другу Льва и мужу Али. Хотелось бы, чтобы эти люди были отвратительными и убогими, хотелось, чтобы они не страдали из-за своей потери, хотелось бы, чтобы они назвали большую цифру, за которую бы смирились с потерей дочери, что ж – хотелось бы, но всё не так. Люди, что сейчас страдают, потеряли ребёнка и хотят справедливости по закону. Хотят, чтобы человека, нанёсшего им травму, покарали по всей строгости, которую он и заслуживает. И это враги? Враги с нормальными желаниями и принципами? Человеческий мозг просто не может себе представить, что его враг – хороший человек. Ведь, если твой враг хороший, то ты какой? Плохой? Так же не может быть. Так ведь?

– Холодно сегодня, – сказала Аля для начала диалога. Ей требовалась эмоциональная поддержка, а парень, стоящий рядом молчал и также смотрел на чужое горе.

Они как будто повторяли сцену из голливудского фильма с похоронами. Все близкие стоят рядом, а враги или люди вне закона где-то около большого дуба, который почему-то стоит на кладбище. У каждого кладбища стоит огромный красивый дуб? Ладно. Это может быть другое дерево, не важно. Наши кладбища по сравнению с той картинкой очень сильно проигрывают по зрелищности.

– Да. Как ты?

Она взглянула ему в глаза, насмехаясь то ли над самим вопросом, то ли над Львёнком. Злость, в которой не был виноват глупый вопрос, распирала её. Захотелось наорать на всех, крикнуть о своём несчастии, заявить о боли, которую испытывает, но… Её любимый жив и здоров. Он сам виноват в несчастии. Правда ли её боль сильнее их? Нет. Нужно держать себя в руках, не демонстрировать свою грусть, ей нельзя. Она не смеет, ведь любые эмоции – насмешка над чужим горем. Не нашлось решения лучше, чем заплакать. Львёнок спустя секунду был схвачен в объятия, прикрывающие своё лицо от слёз.

Они смотрели на уродливые железные заборы, на бугор с кучей мусора и на свежую могилу девушки, у которой столпились родственники, а также родители парня из машины.

– Тихо, тихо, – он гладил её волосы, но почему-то не получал удовольствия.

Почему? Ведь всё это. Вся произошедшая ситуация произошла лишь чтобы гладить эти волосы. Как можно не получать удовольствия от действий, ради которых столько работал? Хотя… работал? Один вечер?

Глава 4. Вечер измен.

Конечно много. С момента смены жанра за Димой начала бегать куча девиц. До этого было несколько, но это так, искательницы приключений. И знаете, я никогда не оценивала себя на 9 или 10, и грудь маловата и губы не накачаны, да и не была я настолько отчаянна и развратна, как они. Не уверена, что подобрала то слово. Я имею в виду, что я бы никогда не согласилась, скажем, разделить своего партнёра с ещё кем-то. А они… Они были бы не против и втроём и вчетвером. И спасибо Диме, что он никогда не давал повода для моих переживаний.

( Аля Зверь (Мышина) для журнала «Дом и очаг»)

Тот вечер я проводил в своей уютной холостяцкой квартире, смотря сериал и подкрепляясь шоколадным мороженым. Чем больше времени прошло от периода суперславы, тем больше времени у тебя есть на себя. Кажется, что жизнь потихоньку заканчивается, когда становиться меньше работы, чем было раньше.

Внезапно, в дверь позвонили несколько раз очень импульсивно. Так звонят, когда произошло что-то невероятно плохое. Я сразу подумал, что забыл закрыть кран в ванной и на секунду был готов снимать в банке пятизначную сумму за чужой ремонт, но всё же решил не торопиться на улицу, и подойти к двери. За ней стоял Дима и продолжал звонить. Такому внезапному визиту ты обычно не рад, хотя чувство облегчения из-за отмены посещения банка прошло.

– Привет, – Дима быстро разулся и прошёл внутрь, даже не пожав руку.

– Привет. Ты чего-то хотел? – спросил я, проходя на кухню вслед за незваным гостем.

– Да, – начал он, открывая маленький ящик с алкогольными напитками, – нужно поговорить.

– Окей, – видимо, этот диалог ему сейчас очень нужен, или нужна поддержка – рассказывай.

– А можешь не осуждать? – спросил он, откупоривая бутылку виски для «Важных гостей».

– Сильнее чем сейчас? Дима, блин. Там открытая есть!

– Похер, новую тебе куплю. Короче слушай. Не знаю, что делать с Алей. Она опять меня подозревает, понимаешь? Каждый день, когда я задерживаюсь – она ревнует. Каждое моё интервью с девушкой (сделал жест рукой означающий 50 на 50 – оценка красоты интервьюерши) – она ревнует. И я устал говорить, что ничего нет, мне они не интересны – ей вообще плевать! Каждый раз этот конченый скандал. Каждый раз слёзы и крики, хотя ничего не было. Сука.

– А что ты хотел? – я тоже решил не отставать от друга, но всё же взял кружку, куда и налил открытое виски, после чего влил туда холодной газировки из холодильника известного мирового бренда, – ты думаешь, она не боится?

– Чего? Ничего не будет! – он явно понял мой намёк.

– Дим.

– Не будет!

– Дима! – повторил я второй раз, уже добавляя в слова немного грубый тон.

– Сук. Это была случайность, я очень много выпил. И при том, при том, я сразу пришёл и извинился. Хотя даже не помню, как провёл ночь.

– Ты провёл ночь, занимаясь сексом с фанаткой, – оторвавшись от кружки, скупо заметил я.

– Может быть. Может быть. Но… но этого больше не будет! Просто перепил. С кем не бывает?

– А ну да, извини. Сейчас же ты трезвенник и не пьёшь мой лучший виски из горла. Да?

– Сук. Думаешь, если перестану пить, ей будет легче?

– Не знаю. Честно. Не знаю. Мне точно будет легче, когда есть закрытая бутылка про запас.

– Да куплю, задрал. Надо будет попросить Лазаря записать к психологу и попытаться выкинуть нахер из жизни алкоголь.

– Для этого бутылку поставь на место.

– Да всё, уже открыл же. Прекрати.

– Я уже не про это. Раньше начнёшь – раньше получишь эффект.

– Не сейчас. Сегодня я хочу забыться, – Дима договорил фразу и сделал пару солидных глотков, после скорёжил лицо, побежал к холодильнику и сунул в рот первый попавшийся съедобный продукт. Им оказался сыр в нарезке. После прожевал и спросил – Чем занимался?

– Смотрел сериал, ел мороженое.

– Можно присоединюсь?

– Пожалуйста. В морозилке только ванильный пломбир.

– Отлично. Добавлю в список покупок к виски. Неплохой, кстати.

– Я знаю, спасибо, – с сарказмом добавил я, как будто, не догадывающийся о наполнении своего дома.

Мы сидели на диване в гостиной, смотря телевизор. Это место никогда не было особо уютным. В уголке стоял компьютер с тремя мониторами, чуть левее, ближе к телевизору, находился синтезатор. Слева дивана, напротив компьютера стояли другие инструменты, которые часто были необходимы для понимания звучания. Я, честно признаюсь, плохо играю на гитарах, но имею пару штук и могу иногда поэкспериментировать и услышать новую для себя музыку. Помню, как в центре комнаты ещё стояла барабанная установка. Она… Что с ней стало? Ах, да. Её забрали ребята из местной школы, освободив место.

Сериал быстро наскучил нам обоим. Возможно, сыграл алкоголь, постепенно увеличивающий своё содержание в крови, а может история действительно оказалась до жути скучной. Мы перешли к ностальгии по старому времени. Деды. Время когда «I» был ещё жив, время, когда мы колесим по стране и не всегда получаем гонорар за целое выступление. Потом перешли к воспоминаниям об интервью у камней. Да. Туда когда-то хотели попасть все уважающие себя музыканты.

– А помнишь, ты сам хотел исполнить песню? Которую тогда написал? – спросил Дима, а после добавил – Ну когда группа распалась…

– Да. А ты сказал, что она не подойдёт. Стагнация, прокрастинация, – с обидой пропел я, – Не соответствует жанру группы. Слишком сложные слова, – улыбнулся я.

– Только потом эту песню исполнил я. И никогда за это не извинялся, за то что украл наработку без спроса.

– Да. Хотел бы я когда-нибудь её исполнить.

– Не надо.

– Почему?

– Я же её исправил – значит это моя песня, – повторил он слова моего первого учителя, как будто насмехаясь надо мной (или алкоголь говорил так). Я рассказывал ему о нём, говорил, что не помню лицо преподавателя и испытываю из-за этого дискомфорт.

– Не исправил, а подмял под себя. Сделал удобнее для своего вокала. И заменил соло пианиста – на гитару, хотя, хотя, очевидно там нужен синтезатор. Плюс ещё и изменил мораль. Она стала про любовь, а была про…

– Бубубу. Гитара лучше звучит, да и любовь легче продать, чем твою депрессию.

В тот момент меня распирала злость от этой рожи. В тот момент казалось, что Зверь украл всё. Украл и девушку мечты, и карьеру (хотя это совсем притянуто за уши), и даже песню (хотя и тут он прав). Продать любовь тогда – легко. Продать грустные чувства, да кому они нужны? Сейчас, когда можно уединённо сидеть одному в своей квартире, намного легче с такими темами. Плюс грустный кальянный реп популярен как никогда.

Только Зверь сидит здесь и предъявляет право на интеллектуальную собственность, хотя мы оба, как члены группы – её владельцы. Наверное, именно последнее событие, а также какое-то количество алкоголя и подсказали идею, разрушившие жизнь «друга».

– А знаешь… Я тут подумал. А что если Аля устраивает конфликты, чтобы ты её бросил. Доказательств измены нет. Брачного контракта тоже. Но если ты её бросишь, то будешь платить не только алименты, – что же ещё? Компенсацию за отсутствие перспектив? Пьяный гон какой-то, не иначе.

– Не, она меня любит!

– Думаешь? И когда вы в последний раз того? – логично, если конфликты из-за измены, то нет никакой близости. Десять очков пьяному факультету сознания.

– Не помню.

– Может, у неё появился кто-то круче тебя? Симпатичнее и талантливее. Моложе, например.

– Ты просто говоришь мне гадости из-за песни?

– Нет, просто подумал, – видимо, плану не суждено осуществится…

– Ну ладно.

– Нет, наверное, ты прав. Я перебрал просто, тут нет никакого смысла.

Тишина. Предпоследний пункт наколенного плана. Оставить заинтригованного пьяного дурня одного для обдумывания ситуации, в которой оппонент оказался неправ. Реверсивная психология или игра на маскулинности, ревности и нарциссичности? Можно уйти в туалет. Прийти. И, возможно, услышать: « Я засиделся. Хозяин, подайте чай перед выходом или давайте выпьем на дорогу?»

– А знаешь, пойду всё-таки поговорю с Алей.

– А доедешь? Ты много выпил? Может, сегодня тут останешься? – хороший друг должен заботиться, даже если не хочет составлять компанию.

– Нет, поеду. Спасибо за гостеприимство, – говорит Зверь и толкает входную дверь, практически выбегая в подъезд. В руке блик от света, отражённый от бутылки.

– Пожалуйста.

А теперь – финал!

– Ало, полиция. Я видел чёрный мерседес за рулём пьяный водитель, направляется к Воробушкам…

Возможно, последняя фраза была другой, не знаю, не помню. Думаю, после этого я сказал: «Месть подают холодной» или «получи», – хотя, надеюсь, был оригинальнее. В тот момент я не думал об Але, даже не вспомнил о любви, не знаю почему. В план входила лишь месть, но не до такой степени, чтобы забирать славу, деньги и любовь – нет. Только проучить и заставить себя страдать из-за ошибок, вылечится и понизить свою самооценку, из-за которой можешь свободно заходить в чужую квартиру и брать чужое бухло.

Да, наверное, я слишком злюсь из-за одной бутылки. Она даже не особо дорогая была, только продавалась в одном месте – аэропорту. Не знаю почему так раздражает.