Вообще они были приписаны к этой крепости, носившей название Криста, но их маршруты неизменно пересекались с маршрутами патрулей из соседних крепостей, в патрулировании они проводили две трети своего времени, оно могло продолжаться и день и неделю – все зависело от того, насколько тихо вели себя орки. После каждого столкновения отряд спешил к крепости, чтобы сообщить о происшествии, – дальнейшее решение было за комендантом. Исключением могли послужить вот так удачно заканчивающиеся рейды, как у Андрея, так как обычно, убедившись в том, что степняки в набег не пойдут, они продолжали патрулирование. Но тут был случай все же особый. Большая добыча и наличие серьезно раненных лишали всадников какой-либо маневренности.

Приблизившись к южным воротам и подождав, пока опустится подъемный мост, выполнявший заодно и роль ворот, они въехали во внутренний двор. У ворот их встретил командир гарнизона – по местным меркам, вполне приличная кольчуга облегала крепкие плечи высокого мужчины с русыми волосами, спадающими на плечи, – что и говорить, грива была роскошной, если только отмыть ее, а так вид получался несколько отталкивающим, хотя они и были аккуратно причесаны. Погладив свою бороду, которая аккуратным клинышком уютно устроилась у него на подбородке, он улыбнулся, слегка прищурившись, из-за чего практически невозможно было рассмотреть его голубых глаз.

Андрей спешился: как-то неприлично разговаривать со своим начальником, сидя в седле, если тот в данный момент попирает ногами землю. Комендант без затей пожал руку подчиненного.

– Я вижу, вы не изменяете своим традициям, сэр Андрэ. Опять с добычей. Правда, в этот раз улов больно большой. – Затем, посмотрев ему за спину, уже более серьезно поинтересовался: – Потери?

– Трое раненых, сэр Бард, – вздохнув, доложил Андрей.

Как уже говорилось, стоящих кавалеристов в пограничных крепостях было не так много, и они постоянно несли потери, а потому коменданты буквально тряслись над своими всадниками, тем более если те были не просто мясом, а стоящими бойцами. Отряд же Андрея даже за такое короткое время успел приобрести весьма высокую оценку.

– Эрик! Срочно найди лекаря – и пусть он тащит свою задницу в лазарет, – озабоченно бросил он через плечо своему оруженосцу.

– Благодарю, сэр Бард.

– Вот еще. Мне без конных разведчиков тут быстро конец придет, а ты, сэр Андрэ, своих парней хорошо готовишь, так что мне от вас прямая польза, – поспешил тот выставиться этаким расчетливым хозяином. Но Андрей знал, что хотя комендант и сам, по убеждению, надел плащ с красным крестом, к воинам относился строго, но любил их как свою семью, да и не было у него другой, только гарнизон крепости. Вот и относился он к своим воинам как любящий и строгий отец.

Когда с приветствиями и размещением раненых было покончено, комендант пригласил Андрея в свой домик, который по совместительству выполнял роль штаба. Под это дело использовалась самая большая комната – всего их в домике коменданта было две. Одна спальня и вторая, побольше, на все случаи жизни: и гостиная, и столовая, и штаб. Убранство было простым до убожества – или спартанским, это уж как кому. Посреди грязного помещения стоял стол, – вот уж с чем приходилось мириться, так как грязь и в замках богатых баронов и графов была нормой, – а уж в этих забытых Богом местах, где песок проникал всюду, и подавно. Андрею только оставалось поражаться, как в таких условиях не проявляются эпидемии, но вот не было их здесь – и все тут. Дизентерия с кровавым поносом и воспаления ран даже от банальных порезов из-за грязи – это сколько угодно, но вот эпидемий не было.

Вдоль стола стояли две лавки, слева от входа у стены – камин, скорее, даже очаг, у небольшого оконца вдоль стены – еще одна лавка. Как заметил Андрей, стульями здесь практически не пользовались, вернее, их и не было – были массивные кресла, которые позволяли себе только состоятельные люди, да и то больше для того, чтобы подчеркнуть свой статус, так как они все же были весьма неудобными. Вообще мебель здесь была какой-то топорной, массивной и неудобной. Средневековье.

Кроме них в импровизированный штаб прошли еще два рыцаря, которые являлись офицерами. Ну и падре Томас – куда ж без замполита. Еще две недели назад был еще один священник-инквизитор, который состоял при гарнизоне крепости, но тот заболел какой-то болезнью и скоропостижно помер. Хорошо еще, падре Томас в этот момент был не в патруле, а в крепости, иначе здесь уже были бы дознаватели святой инквизиции – уж больно они не любили терять своих людей, – это их правило Андрей про себя одобрял. О своих нужно заботиться и не давать ни малейшего повода кому бы то ни было даже помыслить поднять на них руку.

После того как Андрей закончил доклад, он уловил завистливый взгляд рыцарей. Те, в отличие от коменданта, хотя и были добровольцами, но служили здесь в надежде на получение земельного надела, которые за службу выдавались на пограничных землях.

Оно, конечно, рискованно, но с другой-то стороны, уж лучше хоть какая земля, но своя. Тем более что участков для возделывания хватало и земля родила хорошо, – вот только опасно. Что им, младшим сыновьям, могло достаться от отца – доспехи, оружие, конь да благословение! Поэтому в накоплении материальных благ они были заинтересованы, и наблюдать за тем, как подфартило кому-то другому, им было не совсем приятно. С другой стороны, из-за этого нажить врагов было маловероятным – им-то никто не запрещает уйти в дальние патрули, вот только сложить голову там можно было гораздо быстрее, чем обрасти добром.

Ярким примером тому был один из рыцарей, который, неосторожно двинув правой рукой, болезненно сморщился и начал массировать плечо. Увидев это, Андрей потупил взор. А что тут поделаешь – эту рану сэр Мартин Мэллоу получил вместо Андрея.

Произошло это в первый выход, когда рыцарь вышел в степь с патрулем, чтобы ознакомить их с патрулируемым участком. По идее это должен был сделать командир прежнего патруля, но с этим вышла незадача. Патруль в полном составе как сквозь землю провалился, что в этих краях могло означать только одно: на этом свете их больше не было. Конечно, сэр Мартин был знаком только с близлежащим участком, но кого это интересует – положено ввести в курс дела, вот комендант, старый служака, и расстарался, хотя нужды в том и не было: падре сам в прошлом служака, эти места знал как облупленные.

Так вот. На привале Андрей, все еще пребывая в некоторых вопросах в плену предрассудков двадцать первого века, решил удалиться с глаз долой, чтобы подумать о добром и вечном, а заодно и оправиться.

Как он проглядел этого орка, он и сам не понял. Вроде пологий склон холма с редкой травкой – и спрятаться-то негде, – но орк сподобился.

Сэр Мартин тогда подошел к Андрею и попенял ему на его легкомысленное поведение, ничуть не стесняясь его недвусмысленной позы и не реагируя на то, что как раз его-то собеседника это несколько напрягает. Сердито пыхтя, Андрей натянул штаны и в этот момент был сбит с ног рыцарем, одновременно выкрикивающим предупреждение. Стрела, предназначавшаяся Андрею, прошила насквозь плечо сэра Мартина. Рана оказалась нехорошей, так что и по сей день беспокоила его.

– Значит, набег отменяется, – подвел итог докладу сэр Бард.

– Во всяком случае, эти два отряда пока угрозы не представляют. А если они из слабых родов, то вскорости один из них закончит свое существование.

– Ничего хорошего в этом не вижу, – остудил Андрея комендант. – Просто оставшиеся вольются в другой род, и мы получим еще одно сильное стойбище. Освободившиеся земли займет другой, может, такой же сильный, как вновь образованный, и это, скорее всего, будет именно так, либо равный по силе прежнему, но это менее вероятно.

– Почему вы так в этом уверены? – удивился Андрей.

– Степь только кажется бескрайней. На самом деле не так много мест, где можно кочевать, и зависит это в первую очередь от источников воды, а соответственно и пастбищ. Так что для нас практически ничто не изменится. Но временная передышка, во всяком случае, от этих двух родов у нас есть, тут ты, сэр Андрэ, прав. Когда думаешь выступать снова?

– Я думаю, что неделя у меня есть.

– Ха! Господа, как вам это нравится! Вы думаете, врезали оркам – и те теперь утрутся? Как бы не так. Эти орки вообще могли пойти в набег за пару сотен миль. – На лицах рыцарей отчетливо читалось чувство превосходства перед этим, хотя и, несомненно, удачливым, но, по сути дела, пока еще малоопытным рыцарем. – Я надеялся услышать другой ответ.

– К чему тогда эти разговоры, – обиделся Андрей. – Значит, три дня привести себя в порядок – и в поход.

– А вот это мне нравится больше, – добродушно улыбнувшись, проговорил комендант. – Не обижайтесь, сэр Андрэ, со временем вы все это будете знать как «Отче наш». – Сэр Бард редко переходил со своими рыцарями на «вы», и когда он это делал, то таким образом хотел показать, что он уважает рыцаря, но вот только кто-то должен учить его уму-разуму. Ну и пусть его, по большому счету Андрей и не обиделся, но считал, что его как человека, недавно появившегося в этих краях, можно вводить в курс как-то более упорядоченно, а не от случая к случаю.

Выйдя от коменданта под палящие солнечные лучи, Андрей словно попал в духовку, вдыхая горячий воздух. Все же в саманном домике коменданта было куда прохладнее, чем на улице. Под одеждой вновь зашевелились насекомые, вызвав обреченный вздох Новака. Это была просто пытка. Он до зубного зуда хотел оказаться в бане и наконец смыть с себя эту проклятую грязь. Нельзя. Грех. Мать их.

Началось же все с того, что, не видя выхода из ситуации с погибшим отрядом инквизиторов, Андрей и падре Патрик решили, что Андрею вместе с отрядом нужно поступить на службу инквизиции. Время для этого имелось, так как святоши были сейчас по уши заняты расследованием гибели своих товарищей.

То, что Андрей посчитал ошибкой старшины охотников, на деле дало ему фору сроком почти в месяц, а за это время он успел получить от сэра Свенсона рыцарскую цепь. Маркграф было обрадовался этому, но тут же был разочарован, так как новоиспеченный рыцарь пожелал нести службу под сенью креста – уж во всяком случае отдать долг перед матерью-Церковью службой минимум в год на южных рубежах, – и воспротивиться такому желанию своего вассала не мог ни один сюзерен. Ссориться с Церковью – себе дороже.

– Я рассчитывал использовать вас по-иному, – не скрывая разочарования на озвученное намерение Андрея, заявил он.

– Ваша светлость, дела складываются таким образом, что я должен поступить именно так – и никак иначе. Но как только я отдам этот долг, я поступлю в ваше распоряжение. Даю вам слово, я не собираюсь превращаться в ханжу-святошу и буду верен клятве вассала, пока вы останетесь верны своей.

– Никто еще не мог сказать, что я нарушил свое слово, – хмуро взглянув на новоиспеченного вассала, проговорил маркграф.

– Значит, я ваш до конца дней своих. Но только через год. Кроме вашего доверия мне нужно еще заручиться и доверием Церкви, а для этого я должен исправить свои же ошибки, которые невольно совершил.

А что тут скажешь, все верно. Так что сэру Свенсону ничего не оставалось, как согласиться с доводами Андрея. Разумеется, его беспокоило, что он мог вот так, за здорово живешь, потерять рыцаря – в том, что место службы для него подберут веселое во всех отношениях, он не сомневался, – но он был бессилен.

К разочарованию Эндрю, Андрей был вынужден свернуть производство проволоки, а на ее-то производство в основном и рассчитывал купец – он никогда не слышал об экономической теории, но прекрасно понимал на практике, что значит монополия. Инквизиторы, наложив епитимью на Андрея и его людей, потребовали уничтожить волочильный стан. К удивлению Андрея, попы не имели ничего против производства посуды из дерева, лесопилки, изготовления наконечников для стрел и арбалетов. Однако о развитии чего бы то ни было нового не могло быть и речи. Это ввергло Грэга в отчаяние: его душа требовала продолжения познаний неведомого. Андрею с большим трудом удалось убедить гиганта в том, что и на их улице еще будет праздник, но нужно потерпеть и не раздражать инквизицию.

Варить сталь теперь было также невозможно. Если станки удалось просто разобрать и припрятать, то печь пришлось разрушить. Ибо кроме как происками сатаны церковники никак не могли объяснить получение из довольно посредственной железной руды высококачественной стали, превосходящей по качеству даже симерсонскую. Старика Тони и вовсе пришлось «предать смерти», а потом, на радость инквизиторам, еще и сжечь его труп.

В качестве трупа старика послужил труп одного бродяжки, который они нашли во рву Йорка, куда сбрасывали всех неопознанных, в основном бродяг, а так как зимы здесь были весьма холодными, то тело хорошо сохранилось. Самого Тони спрятали в лесу, в небольшом охотничьем домике, устроенном охотниками Жана, – они же присматривали за стариком, обеспечивая его едой, ну и работу подкинули ему, чтобы тот не загнулся со скуки, так что теперь он полностью отвечал за снаряжение охотников, ну и заодно те учили его обращаться с самострелом.

Все бани в селе были разобраны, и бедные жители, успев отвыкнуть от вшей, вдруг поняли, что соседство с «Божьими жемчужинами», как именовали этих паразитов служители Господа, им вовсе не приятно. Но все привычно смирились с этим. Более того, в селе у падре Патрика появился помощник – представитель инквизиции, который должен был присматривать за селом, которого коснулась скверна. Хотя люди весьма скоро «одумались», они все еще оставались под подозрением.

Но человек устроен так, что не может не найти хоть чего-то положительного в самой плохой ситуации. Едва узнав о том, что их неформальный лидер вдруг стал рыцарем, они воспылали желанием стать его вассалами. Тот факт, что он не владеет землей, а просто является арендатором, их ничуть не смутил – они были готовы подождать, пока у сэра Андрэ не появится своя земля, а пока готовы платить ему весьма высокие подати, чтобы он мог и выплачивать аренду, и содержать свою дружину. У Андрея попросту не хватило духа отказать им, с другой стороны, он был польщен таким отношением к нему людей, которым он, по сути, мало что сделал, – во всяком случае, он думал именно так.

Что касается дружины, так тут был разговор отдельный. Степь подразумевает под собой кавалерию, так как пеший не в состоянии противостоять конному, во всяком случае, степнякам, которые с неохотой сходились с людьми грудь в грудь, предпочитая истреблять противника стрелами.

Люди Андрея вполне прилично держались в седле, но уметь держаться в седле и сражаться верхом – это две большие разницы. Поэтому Андрей выпросил у маркграфа инструктора, чтобы тот поднатаскал его людей в кавалерийском деле. Сюзерен не подкачал и прислал лучшего своего десятника, который согнал с людей Андрея семь потов. За оставшиеся пару месяцев до того, как земля просохнет и отряду предстоит отправиться на границу, этот ветеран вволю покуражился над ними. Хотя времени было не так много, инструктор успел добиться весьма многого, занимаясь буквально валившимися с ног воинами и Андреем, который также встал в строй как рядовой.

Правда, если бы старый десятник услышал все те эпитеты, которыми наградил впоследствии учителя падре Томас, то либо потерял бы дар речи, либо, что более вероятно, схватился бы за оружие, что, впрочем, вряд ли: не стал бы он связываться с инквизицией. Но, во всяком случае, базовые знания он в них вколотил, а уже падре довел огранку – конечно, не до совершенства, но до вполне приемлемого уровня – и продолжал поднимать неустанно.

Наконец раскисшая земля достаточно просохла, и отряду предстоял долгий путь на южные рубежи. Местом их назначения была крепость Криста. Громкое название, ничего не скажешь. По первости она произвела подавляющее впечатление. Андрей почему-то вспомнил фильм «Легионер» с Жан-Клодом Ван Даммом в главной роли. Такая же убогая обстановка, ничего романтического. Но это был его дом, во всяком случае в течение года, а может, и последнее его пристанище, если не повезет настолько, что он сложит здесь свою голову.