Глава 3
Двенадцать

– Ложкин, – окликнул я артиллерийского кондуктора из моего плутонга.

– Я, ваш бродь, – откликнулся тот.

– Вот что, братец, я собираюсь добраться на катере в Порт-Артур, чтобы драться с японцами. Брось клич, если кто пожелает присоединиться, то через четверть часа жду на корме.

– Слушаюсь, ваш бродь.

– Ваня, это не приказ, мне нужны только те, кто сам захочет, и никак иначе, – похлопав его по плечу, доверительно произнёс я.

– Олег Николаевич, по-честному-то сомнительно, чтобы кто захотел после такого, – отвёл он взгляд.

– Ну, на нет и суда нет, братец. Тогда сам пойду.

– Как это сами? Никак не можно самому, ваш бродь.

– И один в поле воин, Ваня. Факт. Ну и такое дело, что каждый должен сам для себя решить – тварь он дрожащая или право имеет, – подмигнул я и добавил: – Через четверть часа…

Паровые катера «Варяга» меня удивили. Насколько мне известно из изученных материалов, крейсер нёс два сорокадвухфутовых. Здесь же в наличии пятидесятишестифутовые. Их установка предусматривалась на броненосцы и крейсера первого ранга, но они оказались слишком громоздкими, поэтому было принято решение о более скромных образцах. Но янки сумели гармонично разместить их, что мне только на руку.

В настоящее время катер задействован на перевозке личного состава на корабли нейтралов. Пока перевозят раненых, а там дойдёт и до остальных. В моём распоряжении как минимум полтора часа, пока не завершится переброска людей. Более чем достаточно, чтобы завершить подготовку к походу.

Остаётся только понять, согласится ли кто-нибудь отправиться со мной. От этого будет зависеть и дальнейший ход моих действий. В приоритете прибыть со своими людьми в качестве слаженной боевой единицы. В этом случае я появлюсь в Порт-Артуре не с пустыми руками, что несколько облегчит мне жизнь.

С другой стороны, даже если дойду на катере в одиночку, всё равно получу под свою руку команду из флотского экипажа. В этом случае мне будет немного сложнее, но в общем и целом ничего не поменяется. Буду драться, как и где захочу. Главное – найти нужный подход к командованию, а уж я-то постараюсь.

Касаемо же намерения Руднева затопить катер, если я не найду добровольцев. А не пошёл бы он лесом. Угоню посудину, и всех дел. Дезертируют с фронта, а не на фронт. Сомневаюсь, что за перегон в крепость боевой единицы меня предадут суду. Это всяко лучше, чем пускать его на дно…

К назначенному сроку на корму начал подтягиваться народ, кто в одиночестве, кто с товарищем. Интересовались, правда ли я собираюсь в Порт-Артур, кивали и отходили в сторонку. Последним явился Ложкин в сопровождении старшего боцмана Харьковского. Одиннадцать человек.

Я встретился с каждым взглядом, и никто из них не отвёл взор в сторону. Трое смотрели с лихим задором, этим приключений явно не хватило. Четверо, и боцман с кондуктором в том числе, с хмурой решимостью. Остальные с обидой, что ли. Не на меня, а за то, что японцы надавали нам по щам. Не знаю, как я это понял, но в своей правоте был уверен.

– Братцы, надеюсь, вы понимаете, что мы можем до Порт-Артура и не дойти. Нас могут побить японцы, или в море сгинем во время шторма, и о судьбе нашей никто никогда не узнает. В Артуре на берегу отсидеться не получится, придётся драться, это ведь война.

– Да мы уж всё для себя решили, ваше благородие, – после минутного молчания за всех ответил Харьковский.

– Добро. Тогда так. Боцман, в помощь тебе Иванов и Снегирёв, – указал я на машиниста и рулевого. – Подготовьте воду, провизию и вещевое имущество, сам разберёшься, что нам потребуется по хозяйственной части, потому как пока будем рассчитывать только на себя. Четыре жестянки с керосином и столько же с машинным маслом.

– Слушаюсь, – ответил боцман.

– Это ещё не всё. Оба пулемёта, все винтовки, револьверы и патроны. В ящиках не бери, это лишнее место и вес, так что только цинки.

– Так не пустят в оружейку.

– Руднев уже разрешил. Резолюцию на акт не поставил только из-за отсутствия у меня команды. Но вы вот они, бумаги я подготовил, осталось подписать.

– Сделаю, – кивнул боцман.

– Двоих-то помощников хватит? – уточнил я.

– Найду, кого пристроить к делу. Разрешите выполнять?

– Действуй.

– Слушаюсь.

– Ложкин, берёшь с собой Будко, Врукова и Родионова, – указал я на комендора и кочегаров. Ваша задача снять и упаковать все оптические прицелы, но сделать это тишком.

– Сделаем, – уверенно заявил кондуктор, пока мало что понимая.

– Далее подготовьте сорокасемимиллиметровку, наберите к ней сотню стальных гранат с головным взрывателем. И два десятка бронебойных. Только не болванки. Со второй заберите съёмный станок. Десантную пушку отделите от лафета, он нам не понадобится. Прихватите сотню снарядов шрапнели и триста гранат. И скрутите как можно больше ударных трубок с гранат. Не забудьте оснастку к обеим пушкам. Приставь кого-нибудь потолковей, чтобы выкрутили у фугасов взрыватели и ссыпали из них порох, полагаю, десятка будет достаточно. Вопросы?

– А зачем нам ударные трубки и порох? – не удержался Ложкин.

– Есть одна задумка, потом поясню. Ещё вопросы?

– Нет вопросов.

– Выполняйте.

– Галанцев, – обратился я к минному машинисту, ну или торпедисту, и указал на сигнальщика, – тебе в помощь Казарцев. Подготовьте оба минных аппарата и все шесть метательных мин. Кроме того, разбери самодвижущуюся мину, извлеки из неё баллон со сжатым воздухом и воздушную машину, мы из неё насос сделаем. Прихвати шланг под высокое давление, да побольше, медные трубки под его диаметр, проволоку. Две стальные трубы в полсажени длиной, одна в пять дюймов, другая в три, полный комплект слесарного инструмента.

– Есть, – ответил тот и, кивнув сигнальщику, отправился выполнять приказ.

– Ну и наконец ты, Яша, – обратился я к оставшемуся минёру Мещерякову. – Отправляйся к минам заграждения и вкрути взрыватели в шесть из них. Как сделаешь, вынеси на палубу весь запас пироксилиновых шашек, что у нас есть. Если управишься быстро, в помощь Ложкину. Вижу, у тебя есть вопросы.

– Ваше благородие, так ить если ввернуть взрыватели, то когда «Варяг» затонет, и их зальёт водой, они встанут на боевой взвод. А как поднимать его начнут, то-о…

– Правильно мыслишь, – перебил его я. – Только поднимать его будут японцы, вот пусть и подавятся.

– Но их высокоблагородие…

– Все верят в то, что Чемульпо нейтральный порт. Но нас отчего-то собирались потопить на рейде, если мы не сдадимся или не выйдем в море. И никто из этих нейтралов даже не пикнул, а наоборот, с музыкой проводили нас на убой. И дрались мы не в открытом море, а в водах Кореи. Полагаешь, кто-то запретит японцам поднять и присвоить себе русский корабль?

– Ввернуть-то взрыватели недолго, только это нарушение приказа его высокоблагородия.

– Во-первых, мы не станем кричать об этом на всех углах, а сделаем это тихо и незаметно. Мало ли по какой причине может случиться взрыв. А во-вторых, не успеешь ты ввернуть первый взрыватель, как по приказу Руднева уже будешь в моём подчинении и выполнишь уже приказ своего непосредственного начальника. И коли случится беда, то и грех на мне будет.

– Я всё сделаю, – решительно рубанул минёр.

– Вот и ладно. – Я похлопал его по плечу и отправился в свою каюту.

Разумеется, никакой уверенности в том, что Мещеряков сделает всё как надо, у меня не было. Выполнит приказ – хорошо, значит, крейсер не достанется самураям. Не выполнит, тогда, несмотря на приложенные усилия, пусть и невеликие, история покатится по старой колее. Ну не под силу мне внести сколь-нибудь значимые изменения в эту войну. Не делается такое с кондачка, и в бабочку Брэдбери я не верю, потому как знаю об этом куда больше теоретиков.

Раздав указания, вновь спустился в свою каюту и засел дооформлять бумажки. В принципе, я бы и больше прихватил, и в частности, вторую пушку уволок бы, на укреплениях Порт-Артура от неё всяко пользы больше, чем на дне. Но некуда. И без того загрузимся по самую маковку. Выбирая же между винтовками и пушкой, я предпочту вооружить как можно больше народу.

Руднева я нашёл на палубе, он наблюдал за тем, как от борта отошла очередная шлюпка с личным составом. К слову, матросы покидали крейсер с минимумом личных вещей, ни о каких рундуках и речи не шло. Увы, но им предстояло разместиться на нейтралах, а на боевых кораблях и своя команда обитает в тесноте.

– Господин капитан первого ранга, – вытянулся я перед командиром, бросив ладонь к обрезу фуражки.

– Я вижу, вы уже развили бурную деятельность, мичман, – произнёс он, кивнув на Харьковского, вокруг которого росла куча различного имущества.

– Так точно. Вот. – Я протянул ему исписанные листы.

– Пройдёмте. Вениамин Васильевич, я у себя в каюте, – окликнул он старшего офицера.

– Есть, – коротко бросил тот.

Мы прошли в каюту, которая уже выглядела сиротливо, словно понимала, что Руднев собирается покинуть её, оставив на волю холодным зимним водам. Но стоит отдать должное командиру, в помещении прибрано, все вещи на своих местах, будто и речи нет об эвакуации.

– Ну-с, посмотрим, что у вас тут, – произнёс он, вчитываясь в мои записи.

Читал он довольно быстро, и при этом не проявляя эмоций. Впрочем, я уже видел, как он намерен воспользоваться сложившейся ситуацией. Командир он, может, и так себе, но дипломат и интриган отменный, так что сумеет повернуть моё желание прорваться в Порт-Артур себе на пользу.

Да и ладно. Мне не жалко. На фоне неудач в самом начале войны понадобится нечто воодушевляющее. Из изученных мною материалов я знаю, что Руднева изначально обвинили в том, что он не воспользовался нейтральным статусом Чемульпо, чтобы избежать боя. Но пока он с командой добирался до России, решение успели изменить и объявили этот бой подвигом.

Вообще-то, таковым он в действительности и являлся. Хотя, как по мне, с воплощением у Всеволода Фёдоровича вышло не очень. Но это так. Выкрик из зала. Каждый мнит себя Наполеоном, видя бой со стороны. Что, впрочем, не мешает иметь собственное мнение по факту произошедшего.

– Итак, с вами получается двенадцать человек, – сложив листки в аккуратную стопку, произнёс Руднев.

– Так точно.

– Много. Согласно штатному расписанию команда катера состоит из девяти человек.

– Вы командир, ваше высокоблагородие, и можете сами определить штат сводного экипажа.

– Полагаете, что не будет тесно, Олег Петрович? – уже по-доброму и с заботой поинтересовался Руднев.

– Нам предстоит длительный переход без захода в порты, и дополнительная пара рук лишней не будет. К тому же не хочу никого отсеивать, они приняли решение после такого боя, а это дорогого стоит.

– Согласен. Такие люди соль земли русской. Лучшие из лучших. А по оружию не перебор? – постучал он по лежащим перед ним бумагам.

– На катере оставлю только один пулемёт, дюжину винтовок и револьвер, остальное передам во флотский экипаж. Когда дойдёт до осады, каждая винтовка на счету будет. А тут почти на роту потянет.

– Полагаете, что дойдёт до осады?

– Полагаю, что японцы не стали бы затевать драку, не будучи уверенными в победе. Не стоит недооценивать противника.

– Не верите в нашу победу?

– У нас недостаточно войск на Дальнем Востоке, Транссибирская магистраль работает пока не в полную силу, так что поначалу преимущество будет на их стороне, и шансы, что Порт-Артур отрежут, достаточно велики.

– Не думал, что вы так хорошо разбираетесь в этих вопросах.

– Не разбираюсь. Просто это моё мнение, которое ничего не значит, но исходя из которого я и действую. Если это не во вред, разумеется.

– Пока не во вред. А к чему вам десантная пушка, да ещё и без лафета?

– Как только доберусь до мехмастерской в Артуре, установлю на носовой тумбе катера. У неё снаряды куда серьёзней, только чёрный порох в гранате нужно заменить на пироксилин. Тогда осколков получится ничуть не меньше, чем в японских. Нужно же с толком использовать прорезавшийся у меня талант к стрельбе.

– Не думаю, что вам позволят переснаряжать снаряды, – усомнился Руднев.

– Война это двигатель прогресса, Всеволод Фёдорович. Вскоре станет ясно, что сегодняшняя противоминная артиллерия никуда не годится, как и боеприпасы не отвечают современным реалиям. Доказать это возможно только на поле боя, и никак иначе. В частности, мы успели на собственном примере убедиться в том, насколько эффективны фугасные снаряды японцев, заряд которых превышает наши в пять-шесть раз.

– Так вот к чему вам весь наш запас пироксилиновых шашек. Не перемудрили с вооружением? – вполне благосклонно воспринял он мои слова.

– Масса и габариты пушек Гочкиса и Барановского вполне сопоставимы, отдача у десантной даже мягче, так что полагаю, тумбу укреплять не потребуется. Единственно немного переделать, но там ничего особенно сложного. Зато на выходе мы сможем задать перца даже миноносцу.

– Ну что же, война это хорошая возможность заявить о себе. Надеюсь, у вас всё получится. Но вы понимаете, что всё отписанное вам имущество и вооружение будет подотчётным, и вы несёте за него ответственность?

– Разумеется. Потому и подготовил бумаги в трёх экземплярах. Оригинал вам, одну копию мне и вторую в штаб эскадры.

– Хорошо, – наконец принял окончательное решение Руднев и взялся за перо.

Та лёгкость, с которой он передавал мне вооружение, объяснялась очень просто. Он не мог ничего взять с собой, как опасался и уничтожать, так как искренне полагал, что японцы не посмеют поднять крейсер до конца войны, сомнений же в победе России у него не было. А значит, и «Варяг» со всем находящимся на борту вновь вернётся в строй. Впрочем, я об этом уже говорил.

Ну нет ни у кого в этом сомнений. Даже японцы, начав драку, в самых смелых своих ожиданиях не допускают победы с разгромным счётом. Да чего уж там, в правительстве микадо хватает сторонников позиции ошибочности войны со столь сильным противником. Мало того, они пребывают в уверенности, что Япония уверенно движется к пропасти.

– Вот ваши экземпляры актов и командировочное предписание, согласно которому вы и ваши подчинённые должны явиться к командиру отряда крейсеров в Порт-Артуре контр-адмиралу Моласу, – протянул он мне бумаги.

– Благодарю, Всеволод Фёдорович. Мы вас не подведём и честь «Варяга» не уроним.

– Верю. К слову, корабль, пусть и небольшой, есть, а корабельной кассы нет. Это неправильно, Олег Николаевич. Подойдите к казначею, я приказал выделить вам под отчёт тысячу рублей.

– Спасибо, – поблагодарил я, бросил руку к обрезу фуражки и вышел из каюты.

Приятный сюрприз. Вообще-то, я не рассчитывал на такой подарок. Потому и Ложкину приказал снять все оптические прицелы. Рассчитывал продать их в Чифу, чтобы заполучить первоначальный капитал. А дальше действовать по отработанной схеме, используя человеческий порок азарта. Но коль скоро копейка в руках завелась, то отчего бы тогда не сдать оптику в Артуре. Просто впишу в свои экземпляры акта, и всех дел. Это чтобы ни к чьим рукам не прилипло.

Пока с левого борта шла эвакуация личного состава, с правого пришвартовался катер и ялик, на которые сейчас шла погрузка имущества и угля. Расход предстоял повышенный, а потому я решил, что двойной запас не помешает. Как раз в шлюпку поместится полторы тонны. Надеюсь, шторм не случится, и мы её не потеряем раньше времени. Хотя я предпочёл бы оставить дополнительное плавсредство при себе. Но тут уж как сложится.

Когда я пошёл проверить, как обстоят дела с погрузкой, выяснилось, что всё в полном порядке. Команда катера обрела достаточно добровольных помощников, которые довольно быстро заполнили угольные короба, да ещё и расфасовали уголь по мешкам, разложив их в шлюпке. Всё равно пойдут на дно вместе с крейсером, а так получится куда сподручней перегружать в открытом море.

Энтузиазм матросов объяснялся довольно просто. Руднев не стал делать тайны из желания мичмана Кошелева и ещё одиннадцати добровольцев вернуться в Артур на минном катере и продолжить драться с японцами. Но число добровольцев ограничено вместимостью катера, где и без того наблюдался переизбыток личного состава, а потому попросту уже нет места.

Стоит ли говорить о том, сколько нашлось «завидующих» успевшим в первых рядах и «сокрушающихся» по поводу того, что вожделенные места в штате команды катера уже расписаны. А почему бы, собственно говоря, не полицедействовать, будучи уверенным в том, что тебе не придётся присоединяться к убывающим.

К слову, «завидовали» не только нижние чины. Офицеры подходили ко мне с пожеланиями удачи и похвалами по поводу моей догадливости. Поздравляли с удачной стрельбой во время боя, ну и не забывали восхвалить мою счастливую звезду, вернувшую меня с того света.

Признаться, я не больно-то удивился холодности сослуживцев. Те, кто постарше, взирали на мой поступок, как на мальчишескую выходку. Молодые офицеры лишь фыркали, чему в немалой степени способствовал мой бывший однокашник Лобода.

Для Кошелева было настоящей трагедией оказаться с ним на одном корабле. Как результат, даже нижние чины посматривали на меня с недоумением. И вообще сомнительно, что под мою руку согласился бы пойти хоть кто-нибудь, если бы я не проявил себя в бою, и тому не было бы достаточно свидетелей.

Кошелева перевели на «Варяг» всего лишь три месяца назад, и ввиду своей нелюдимости, а также заботам Лободы, он не успел ни с кем сблизиться. А дело всё в том, что моего реципиента тупо травили все шесть лет обучения в Морском корпусе. Он бы и бросил учёбу, да боялся прогневать маменьку и до оторопи страшился самостоятельной жизни. Как результат, относился к окружающим с крайней степенью недоверия…

К шестнадцати часам завершилась эвакуация команды, и Руднев последним сошёл с борта «Варяга», перейдя на уже мой катер, после чего мы доставили его на борт французского крейсера «Паскаль».

Избитый и гордый красавец с открытыми кингстонами медленно погружался в холодные воды залива Канхваман, унося с собой и тридцать шесть погибших моряков. Похоронить их на берегу не было возможности, Чемульпо по факту уже оккупирован японцами, и русским морякам на берегу точно рады не будут.

А пока «Варяг» всё ещё был на плаву, одиннадцать храбрецов из его команды во главе со мной взяли курс на север, чтобы по мелководью обойти японские корабли. Нас провожали молча. Ни прощальных криков, ни уж тем более флагов и торжественной музыки. Мы уходили тихо. Но я собирался заявить о нас громко. Настолько, чтобы у самураев ломило зубы от одного только упоминания о «Варяге–02». Каковое название носил наш катер среди плавсредств крейсера. Я, конечно же, не верю в то, что смогу изменить историю. Но коль скоро оказался тут, то хотя бы оттянусь по полной.