Отзывы на книги автора «Константин Паустовский»

Давно мечтала прочесть эту книгу Константина Паустовского (наверное, с тех самых пор, когда 2,5 года назад попала под обаяние другого его произведения - Константин Паустовский - Беспокойная юность - и была поражена необычайной красотой слога...), кроме того, была наслышана о том, что она о писательском ремесле (я же люблю читать про мастеров слова).

Да, "Золотая роза" подробно расскажет нам о нелегком труде тех, кто с помощью пера "оживает" на листах бумаги сюжеты, события. людей. Но при этом содержание ее куда шире, как мне показалось. Она и о любви к родной земле и природе (а иначе как описывать то, что терпеть не можешь?), об особом взгляде на мир и таланте наблюдательности, кода учишься замечать мельчайшие нюансы любого явления, даже самого незначительного, о душевной чуткости, когда каждый встреченный человек для тебя - это целый мир, независимо от его статуса...

Как таковых советов для писателей (вдруг кому будет интересно), здесь мало. Пунктирно автор намечает нам некоторые общие принципы работы, но не перестает повторять при этом, что все перечисленное - очень индивидуально (некоторых писателей он "разберет" чуточку подробнее, интересные рассказы о Грине, Горьком. Гайдаре, Федине, Пришвине: тоже кратко, но очень емко)

Книга скорее для вдохновения, это не практическое руководство (их и без того в последнее время издано достаточно, есть из чего выбрать), это настроение, атмосфера, это бесконечная любовь и уважение к родному языку и родному слову, это доверительный разговор с читателем "за жизнь", передача своего опыта будущим поколениям.

Книга не только для писателей, она вообще для тех, кто творит: в живописи, музыке - без разницы, для тех, кто жить не может без творчества, без погружения в это особое состояние создавания чего-то нового, когда ты хочешь поделиться чем-то с другими, чем-то сокровенным, аккумулированным в душе.

Ожидала прочесть одно - прочла совершенное иное. И ни капельки о том не жалею) 5/5

С этим рассказом у меня связана смешная история. Когда-то в раннем дошкольном детстве мне его прочитала вслух мама, и так получилось, что незадолго до того мне читали "Дед Мазай и зайцы". И так они у меня сплелись в сознании, что я был уверен, что этот рассказ продолжение приключений деда Мазая только уже летом, и зайца я воспринимал как одного из тех, которых он спас в половодье.

И вот, где-то в третьем классе мы знакомились с рассказом на уроке чтения, я такой радостный: "Я знаю этот рассказ, он про деда Мазая!" Учительница очень быстро и доходчиво доказала мне, что дед Мазай тут не причем. Как же мне было обидно, это было такое разочарование, как-будто у меня что-то украли.

А рассказ этот мне всегда очень нравился, как в детстве, так и сейчас. Правильно пишут рецензенты - рассказ о доброте, о милосердии, об ответственности перед природой и о любви к ней, это всё так, это бесспорно. Но главная идея рассказа всё-таки другая...

Помните старый анекдот:
Купил старик корову. - Это хорошо.
Погнали корову в поле, она не вернулась домой. - Это плохо.
Пошел старик искать корову, а нашел ничейную лошадь. - Это хорошо.
Его сын стал объезжать лошадь, упал и сломал ногу. - Это плохо.
Тут началась война и сына не призвали. - Это хорошо.

Так вот и рассказ Пуастовского об этом, о призрачности удачи и неудачи, это замечательная иллюстрация к народной мудрости: "сам не знаешь, где найдешь, где потеряешь". Не промахнись тогда дед Ларион, убей он того зайца и чем бы это для него кончилось? Сгорел бы дед в лесу, как пить дать, сгорел бы. И чем бы обернулась для него его локальная удача - самым большим несчастьем в его жизни могла она оказаться, а он об этом и не узнал бы уже, ведь убитый заяц из-под ног бы не выскочил.

В рассказе не написано - охотился ли дед Ларион на лесную живность после того памятного случая, а только мне думается, что, если дед проникся благодарностью к зайцу, то не должен он больше на охоту ходить, а как, если убитая им зверушка в другой раз ему бы тоже жизнь спасла. Не знаю, как дед Ларион, а я бы уже не решился, хотя я и без того ни разу не решался выстрелить в животинку, ну, не охотник я в душе.

Но может быть и наоборот - дед Ларион потому так озаботился признательностью к "недостреленному" зайцу, что ему нужен индивидуальный "спаситель" как раз для того, чтобы иметь моральное право стрелять в других, мол, им-то я ничем не обязан. Но, если это так, то выходит - дедушка главного урока в своей жизни так и не усвоил, ведь ему на то Господь и послал спасение, чтобы он больше не убивал ради удовольствия. Если бы он тому зайцу попал не в краешек уха, а между глаз, то это он себе бы в лоб выстрелил.

Тот не писатель, кто не прибавил к зрению человека хотя бы немного зоркости.

Мне не сложно понять тех людей, которые говорят, что они не любят писателей, пишущих про природу. Жанр - это дело вкуса, и тут не поспоришь.

Но мне сложно понять людей, которые почитав Паустовского, говорят, что относятся к нему безразлично. Что, скажете, авторский язык - это тоже дело вкуса? Безусловно! Но все равно не понимаю.

Я открыл для себя Паустовского без малого год назад. Теперь читаю новое и перечитываю старое. И физически ощущаю, как его слог, его стиль, его меткий и очень образный язык делает меня лучше. Просто почитав его я ощущаю физическую невозможность, например, выразиться крепким словом. Стыдно перед писателем, которого только что читал. Не хочется думать о плохом. Все потому, что после его чтения я чувствовал себя счастливым. Рождалось желание стать немного другим. А разве в такие минуты человек думает о плохом?

А ведь, что удивительно, читал я не "Кара-Бугаз", не своих любимых "Романтиков", не "Мещерскую сторону". Я читал книгу о писательском мастерстве.

Писателем может быть только тот, у кого есть что сказать людям нового, значительного и интересного, тот человек, который видит многое, чего остальные не замечают.

Ну и как, скажите, не признать гениальность человека. написавшего книгу о писательстве интересно, образно, увлекательно? Да не просто хочется признать, а прочитать те его произведения, о которых он упоминал. Это как минимум. Как максимум - прочитать всего Паустовского.

Допускаю, что рано или поздно я его прочитаю всего. Но без фанатизма. А пока лишь замечу, что еще ни у одного писателя не видел такого, извините за сравнение, удачного самопиара. Плохое слово в данном случае, согласен. Другого найти не могу. Наверное у меня речь бедная. Но все же это так. Про свои рассказы и повести Паустовский пишет не много. Он их не расхваливает. Он их не рекламирует. Он не кричит - читайте, я для вас писал. Нет. Отдельными штрихами история написания какого-то произведения, либо просто в двух предложениях - мысль, почему он это писал. И всё! Но даже это написано так, что тебя свербит непроходящее любопытство, и уже ставишь себе цель - прочитать этот его рассказ, и вот этот. И еще тот. А вон такую повесть - во второй раз!

Хорошо может видеть людей и землю только тот, кто их любит.

Богатство настоящего писателя - это его речь и культура. Я понимаю, что читаю очень богатого писателя. И как бы заимствую у него это богатство. Главное - не растерять. Я ведь тоже в некотором слове приобщен к писательскому труду. Да, публицистика и литература - вещи разные, но совершенствуют же себя хорошие журналисты до степени свободного владения художественным стилем. И тут так важны бесценные советы Паустовского о меткости языка, о памяти литератора, о духовной его зоркости. О том, сколько образности он может почерпнуть из одной только природы. И как он себя обогатит, если обратится к другим видам искусства!

Чтение Паустовского оказывает такое же благотворное влияние, как выезд на природу после долгих месяцев в шумном городе. Только не такой выезд, где водку с пивом глушить, и песни до утра горланишь под гитару, а в полную тишину и одиночество.

Уж я-то это давно понял.

Я планировала начать читать цикл «Повесть о жизни» Константина Георгиевича Паустовского очень много лет. Цикл состоит из шести повестей, открывает его «Далёкие годы», в которой Константин Георгиевич рассказывает о своём детстве и гимназических годах.

Каждая глава - небольшой биографический эпизод. Это было непростое время для писателя - счастливое детство омрачилось разводом родителей, после которого писатель переехал жить к брату матери, а затем к своей бабушке, Викентии Ивановне, полячке по происхождению, с которой у него складываются очень тёплые отношения. В книге много личного: и горечь первой любви, и расставание с родителями и счастливым детством, домом, интересные эпизоды из жизни и учёбы гимназистов, людей, его окружавших. С каждой прочитанной главой знакомилась с любимым писателем всё лучше и лучше, отношения становились ближе.

Одной из ярких граней этой повести является тема воображения и фантазий писателя. Я с неподдельным интересом наблюдала, как мальчишеские грёзы и причудливые выдумки Костика зачастую смущают и даже тревожат его близких, но в то же время являются ключом к его творческому становлению. Как точно подмечает сам автор, «удивительнее всего было то, что за всю жизнь я не встретил ни одного человека, который захотел бы понять или хотя бы оправдать это свойство». Эта неукротимая сила воображения не раз ставит писателя в комичные или непростые ситуации, но в итоге помогает ему абстрагироваться от повседневности и постепенно открывать в себе дар писателя.

Одна из особенно запоминающихся историй - о том, как герой, набравшись смелости, научается "смотреть людям прямо в глаза", чтобы избавиться от насмешливых взглядов. И наставления аптекаря Лазаря Борисовича про то, чтобы стать писателем, нужно уйти в люди, «в ту житейскую школу, которую не заменят никакие книги и отвлечённые размышления».

Погружаясь в мир гимназической жизни Константина Георгиевича, мы встречаем целую галерею колоритных персонажей - от дружелюбных и эксцентричных гимназистов до отчаянных одноклассников вроде будущего убийцы Столыпина. Особого внимания заслуживает образ молодого Михаила Булгакова, предстающего перед нами отчаянным драчуном и борцом за справедливость.

Но мемуары Паустовского - это не просто собрание занимательных историй. Они являют собой глубокое исследование души автора, его нравственных ориентиров и пути становления как личности. Читатель вместе с героем убеждается, что «хорошее и плохое всегда лежат рядом», а порой даже «хорошее» может оказаться скрыто «толщей лжи, нищеты и страданий». Для меня осталось загадкой - что в них художественный вымысел, а что - правда.

Мастерство Паустовского-прозаика во всей красе проявляется в богатстве языка, точности психологических деталей и умении вдохнуть жизнь в самые, казалось бы, рядовые эпизоды. Эта книга - настоящий шедевр русской мемуаристики, заслуживающий самого пристального внимания. Поэтому сразу же приступаю к чтению следующей повести «Беспокойная юность».

С не меньшим удовольствием была прочитала вторая часть «Повести о жизни» Константина Паустовского под названием «Беспокойная юность». Время это было действительно беспокойное как для людей, так и для эпохи в целом.

Юношеские годы Константина Паустовского стали для него временем напряжённого труда и преданной службы. Писатель отправляется в Москву, чтобы проститься с братом, и его жизнь стремительно меняется. Начав с обычной работы в трамвае, он постепенно учится проявлять истинную человечность в отношении пассажиров, даже к нарушителям. Этот бесценный жизненный урок Паустовский пронёс с собой дальше, вплоть до суровых испытаний Первой мировой войны, когда он устраивается санитаром в эшелонный санитарный поезд.

Оказавшись на фронте, Паустовский продолжил проявлять сострадание и заботу. Преодолевая трудности, он кормит и ухаживает за ранеными солдатами, зачастую рискуя собственной жизнью. Его военные приключения полны драматических и захватывающих моментов - от чудесного спасения от гибели до встречи с врагом, спасающим его от опасной болезни. Эта сила духа, пронизывающая всё повествование, производит поистине завораживающее впечатление.

Юность Паустовского оказалась насыщенной событиями, которые, вне сомнения, оставили глубокий след в его мировоззрении. Будучи романтиком, он сохранил немного наивный взгляд на жизнь, несмотря на познание человеческой жестокости. Именно этот ценный внутренний компас в дальнейшем направил его к литературному творчеству - самому доступному средству познания действительности и приобщения к ней других.

Поразительно, как автору удаётся так тонко и проникновенно передать сложные душевные переживания, перемежая их яркими описаниями природы и глубокими размышлениями. Порой этот поэтичный, цветистый язык может показаться современному читателю излишне искусственным, но он неизменно завораживает и добавляет повествованию особую эмоциональную глубину.

В целом, юные годы Константина Паустовского предстают как удивительная история становления личности, исполненной сострадания и преданности высоким идеалам, которые в дальнейшем будут питать его творческий дар. Очень интересно следить за его жизнью на фоне переломной эпохи российской истории.

...вещи, созданные писателями, в значительной степени автобиографичны.

Вот и всё. Я прочитал всю шеститомную "Повесть о жизни", и ныне пишу отзыв о последней книге, с которой я, собственно, начал чтение этого глобального труда Паустовского, и которую прочитал дважды.

Да-да, именно так всё и было. Мой коллега Николай Владимирович Морохин подарил мне сборник произведений Паустовского, в котором была "Книга скитаний". Ее я прочёл больше года назад и понял - "Повесть о жизни" надо читать полностью, с самого начала. Чем и занимался последние несколько месяцев. И знаете что скажу? Это одно из лучших произведений, прочитанных мной за всю жизнь. А "Книга скитаний" - лучшая из всех шести повестей.

Кто-то пишет, что это наоборот, худшая. Кто-то пеняет автору на то, что книга не такая интересная. Что она наполнена идеологией. Что автор как будто списался.

А вот и нет! Дело лишь в том, что он пишет о тех временах, когда общество все сильнее и сильнее "советизировалось". Это двадцатые и тридцатые годы, расцвет и падение нэпа. Какая идеология может быть в автобиографии первых книг, где сначала речь идет о детстве и юности в царское время, потом о постоянном нахождении автора то в оккупированной Украине, то на Кавказе, где революция толком не произошла. И вот Паустовский снова в Москве, где совсем другая жизнь, где строится коммунизм.

Честное слово, я был в полном восторге от прочитанного. И не только потому, что (повторюсь в который раз), что у Паустовского образный и богатый язык. Но в первую очередь, что вновь рассказывает о самой для меня интересной теме - о журналистике, и не просто, а в газете "Гудок". Ей Богу, я у меня теперь еще один повод гордиться тем, что я сотрудник отраслевой прессы - здесь когда-то работал Паустовский. А также Олеша, Ильф, Булгаков и много других талантливых людей, о которых он рассказывает много и интересно (ну право же, это почти как цикл баек, но только правдивых, а воспринимаются как байки лишь потому, что написаны очень интересно, и кажется мне, описаны гораздо живее, чем в жизни, на что автор имел полное право). И хотя сейчас четвертая полоса в "Гудке" - совсем другая, чем в двадцатые годы, но на самом деле это не имеет никакого значения.

Ну а еще мы узнаем о жизни и творчестве других писателей, поэтом и журналистов, и "Книга скитаний" красочно дополняет всё то, что я знаю из официальной биографии. Поверьте, читать рассказы и воспоминания в таком вот формате гораздо интереснее, и, как мне кажется, полезнее.

А еще - дух времени, или колорит, это уж как вам будет угодно. Разве не интересно проехать с Паустовским в ночном поезде до Пушкино (бог мой, да я сам в каждый приезд в Москву еду в том направлении!), рискуя быть ограбленным бандитами, узнать, как он пытался спасти умирающего беспризорника, как замерзал в пустом домике в лютые морозы в дни, когда страна оплакивала Ленина, как ездил и собирал материал для "Кара-Бугаза", одного из веховых своих произведений, который я еще не читал, но обязательно прочту, и не так уж далеко это время.

Я жалею только об одном. Паустовский, как писал его сын в своих воспоминаниях, начал писать седьмую книгу из "Повести о жизни". Но не успел. А так хотелось узнать, что было дальше...

Название третьей книги Константина Паустовского «Начало неведомого века» из цикла «Повесть о жизни» говорит само за себя: оно откроет окно в бурные годы, когда Россия погрузилась в водоворот революционных преобразований и гражданской смуты. Автор предстаёт перед читателем не сторонним наблюдателем, а живым свидетелем тех драматических событий, запечатлевая их с невероятной яркостью и достоверностью.

С каждым новым томом мемуаров Паустовского повествование всё больше захватывает и интригует. Третья книга рассказывает о тревожном и неспокойном времени 1917-1920 годов, когда власть в стране менялась практически ежедневно, а народ пребывал в состоянии полной растерянности и замешательства. Автор предстаёт перед нами не столько активным участником революционных событий, сколько отстранённым наблюдателем и сочувствующим свидетелем происходящего.

Несмотря на свою отстранённость, Паустовский неоднократно оказывается на грани гибели, лишь чудом избегая расстрела. Сначала его спасают ещё не ожесточившиеся революционные солдаты, готовые признать ошибку. Но позже, когда он вынужден отправиться на юг, ситуация обостряется. Наблюдая за нарастающим градусом насилия и озлобления, Паустовский тонко улавливает трагизм и бессмысленность этих жертв.

Перед нами разворачивается калейдоскоп судеб самых разных людей - от большевистских комиссаров до простых обывателей, - каждый из которых становится носителем собственной уникальной истории. Паустовский обладает удивительным даром проникать во внутренний мир своих героев, будь то загадочный Магалиф или сама легендарная фигура Ленина, чей образ ёмко запечатлён всего в нескольких метких фразах.

Особенно ценны и трогательны описания взаимоотношений автора с матерью, которые в этой книге раскрываются в более позитивном ключе, демонстрируя подлинную близость и родственную любовь. Эти лирические вкрапления смягчают общую мрачноватую атмосферу повествования, наполненного напряжением и бурлением событий.

Эта книга поражает не только точностью и глубиной описаний, но и непосредственностью авторского взгляда, лишённого какой-либо пропагандистской заданности. Перед нами предстаёт живая история, запечатлённая талантливой рукой мастера слова, чьи воспоминания навсегда останутся одним из самых ярких свидетельств эпохи.

...нет ничего человечнее слез от любви, нет ничего, что бы так сильно и сладко разрывало сердце. И нет ничего омерзительнее, чем равнодушие человека к своей стране, ее прошлому, настоящему и будущему, к ее языку, быту, к ее лесам и полям, к ее селениям и людям, будь они гении или деревенские сапожники.

Как хорошо после нескольких книг, которые мне не очень понравились, взять книгу своего любимого писателя и насладиться его творчеством. Даже самое предвкушение чтения сродни ожидания праздника. Но часто ожидание праздника лучше самого праздника, а в случае с Паустовским это, конечно, не так.

Итак, мой любимый автор - Паустовский. Мой любимый стиль - публицистика. Мой нелюбимый жанр - автобиография, которая под пером Константина Георгиевича трансформируется в увлекательнейшее произведение. Образный язык. Тонкий юмор. Меткие и мудрые наблюдения.

...как мало в конце концов нужно человеку для счастья, когда счастья нет, и как много нужно, как только оно появляется.

Я писал, и не устану повторять, что читая Паустовского, я испытываю физически все ощущения, которые испытывал он. Чувствую гарь воздуха. Холод дождя. Мерзость той жратвы, которую приходилось есть на фронте. Я презирал тех людей, которых презирал Паустовский. Я влюблялся в тех женщин, которых любил он. Я уверен, что ненавидел бы тех, кого он мог ненавидеть. Но он о них не пишет. Либо предпочел умолчать, либо, что более вероятно, он был выше этого чувства.

"Беспокойная юность" - вторая повесть из шести, вошедших в большую "Книгу о жизни". "Беспокойная юность" - о самом золотом, самом лучшем времени человека, о его ранней молодости. Это тот возраст, когда человек уже не юн, но еще не взрослый. Этот возраст очень незаметно наступает и очень внезапно проходит. Это те годы, когда человек определяется и самоопределяется. В случае с Паустовским это тот возраст, который определил в нем Человека и Писателя.

Но эти годы выпали на очень трудное время (впрочем последующее время было еще труднее). Позади учеба, и начинается Первая мировая война. Перед этим автор, чтобы содержать семью, поступает на службу и работает в московском трамвае. И мы знакомимся не только с этой профессией, но и с географией города, с несколькими трудными, а также анекдотическими случаями.

Давно замечено, что люди, чья жизнь проходит в постоянном движении - машинисты, моряки, летчики, шоферы, - бывают несколько суеверны. Суеверны были и мы, кондукторы московского трамвая.

Потом война. Санитарный поезд. Новые трудности, и первое видение психологии войны. ничего жуткого он не пишет, а по коже мурашки бегают. Потом передовая. Злоключения в составе медицинской бригады... И так вплоть до 1917 года.

Вы знаете, какое чувство я испытывал? Вот читал про бессонные ночи, про беганье через весь санитарный состав с ведрами, про кровь и раненых, про смерть близких людей. Вроде картина мрачная, а написано так, что немного жалеешь о том...

...что это произошло не с тобой.

"Золотая роза" - это уникальное произведение, в нём можно найти и легенды, и притчи, и истории из жизни. Я бы назвал это пособием для начинающих литераторов, с большой долей автобиографии Паустовского.
Писатель берёт услышанную легенду, как в случае с "Золотой розой" или историю из своей жизни и на их примере разбирает тот или иной аспект писательского мастерства. Будь-то стимулы для начинающих авторов или рождение замысла, независящая от творца эволюция его персонажей. И, конечно же, личный опыт, как основа большинства произведений в жанре реализма.
Константин Георгиевич родился в Москве, но треть жизни прожил на родине своего отца и деда в Киеве. Там же он и учился, сначала в Киевской гимназии, а потом на физико-математическом и историко-филологическом факультетах Киевского Императорского университета.
В роду писателя есть украинцы, поляки, турки. И это, если не углубляться дальше двух поколений.
"Москвич по рождению и Киевлянин по душе", так говорили и говорят о Паустовском те, кто восхищается его литературным талантом.

Писатель в молодости работал в Чернобыле и рассказывает о нём в книге. Непривычно читать об этом городе, как о цветущем, живописном местечке с потрясающей природой, которое облюбовали зажиточные помещики.
Паустовский, вообще, довлеет к природе, описывает её красочно и с любовью, будто рисуя пейзаж словами.
Но кроме описания пейзажей, автор подробно описывает путь, который проходит идея, прежде чем расселить своё потомство на страницах книги.
Она подобна ростку пшеницы, взошедшему на ниве человеческого сознания, идея сталкивается с крупицами жизненного опыта и из получившейся массы формируется фабула будущего произведения.
Похожим образом пекарь, из муки и воды, создаёт ароматный хлеб или хрустящий багет.

Но есть и несоответствия, например, сначала автор пишет, что лишь неумелые писатели стремятся уединиться вдали от цивилизации, когда пишут книгу. А через главу рассказывает, как поехал в провинциальный городок Орловской области, где его никто не знает, чтобы работать там над своим первым романом. Может в ту пору он считал себя неумелым писателем? Поехал писать роман, а в итоге: появилась прославившая его повесть "Кара-Бугаз". Паустовский пишет, что не собирался писать эту повесть, но сюжет родился во время его поездки в вышеуказанный городок Ливны, где он стал свидетелем драматических событий и познакомился с неординарными людьми: душевнобольным геологом, лесником-этимологом и другими, ставшими прототипами героев "Кара-Бугаза".

Особенно впечатлила история создания, прочитанного три года назад рассказа "Телеграмма", даже глаза увлажнились от оживающих в памяти образов.
Паустовский пишет, что каждое его произведение - это эпизод из жизни, он прожил всё о чём писал. Конечно, рассказы не передают события во всех подробностях, но служат их основой, лейтмотивом.
Писатель говорит с читателями образами, он называет знаки препинания нотами письма. И уверяет, что литератор должен обладать "Писательским слухом", чтобы добиться ритмичности своих произведений.
Он часто сравнивает Прозу и Музыку, и советует начинающим авторам изучать: Поэзию, музыку, архитектуру, скульптуру, живопись. Дабы обогатить свой внутренний мир и разукрасить тексты новыми, более яркими оттенками смежных отраслей искусства.

На страницах этой книги Константин Георгиевич восторженно отзывается, как о Пушкине и А. Н. Толстом, так и об Гоголе и Т. Г. Шевченко.

И только писатели, обладающие даром импровизации, могут писать без предварительного плана. Из русских писателей таким даром обладал в высокой степени Пушкин, а из современных нам прозаиков – Алексей Николаевич Толстой.

Мы привыкли представлять себе Гоголя несколько унылым, мнительным и флегматичным. Поэтому мы сразу заметили бы те его качества, которые далеки от этого образа, – блеск глаз, живость, даже некоторую вертлявость, смешливость, изящество одежды и сильный украинский акцент.

В одной главе он рассказывает о киевских садах, а в другой говорит об орловских лесах. Описывает могучий Днепр и красавицу Волгу. Цитируя деда и его соседей, писатель использует украинскую речь. Имея польскую и турецкую бабушек, вкупе с украинскими дедушками, Паустовский умудрился проникнуться богатством русского языка и подарил миру множество замечательных произведений, которыми зачитывается не одно поколений читателей.
Вы, наверное, слышали историю, когда Марлен Дитрих, восхищённая творчеством Паустовского, упала перед ним на колени. Что уж говорить об обычных почитателях его таланта.
После чтения этой книги, тянет читать стихи, уж очень поэтично она написана. Этим и займусь в ближайшее время.
P. S. Забавное наблюдение: В этой и предыдущей прочитанной книгах, фигурируют: парикмахер-еврей и недовольная всем девушка Нюра. То ли это шаблонные архетипы того времени (действие книг происходит в начале 30-х гг. прошлого века), то ли один писатель вдохновлялся произведениями другого.

Сидел я у самой воды, в таких крепких зарослях, что сверху меня совершенно не было видно. По краю берега цвели желтые ирисы, а дальше в иловатой, но глубокой воде все время струились со дна пузырьки воздуха, – должно быть, караси копались в иле, отыскивали пищу.

Очень жаль, что всю прелесть детства мы начинаем понимать, когда делаемся взрослыми.

Первая часть автобиографической "Повести о жизни" получилась очень лиричной, наверное потому, что посвящена самой нежной и светлой поре - детству. Константин Паустовский с ноткой грусти рассказывает о своей многочисленной семье, о друзьях, о том, как отмечались праздники, как проводили лето, об интересных поездках и людях, с которыми его сводила судьба. Первая треть книги проходит в безмятежности, в красотах украинской глубинки и величественном Киеве. Эти места автор любит всей душой и описывает чарующий мелодичным слогом - разлив Днепра, цветение каштанов, пение птиц - всё дышит свежестью. Однажды мальчик попадает на лето к своему дяде Коле, который живёт в российской глубинке, и влюбляется в эти дикие места. Там он проводит одни из самых счастливых дней своего детства.

Я не знаю страны, обладающей такой огромной лирической силой и такой трогательно живописной - со всей своей грустью, спокойствием и простором, как средняя полоса России. Величину этой любви трудно измерить.

Ну а потом маленький Костя становится гимназистом и безмятежность сменяется весьма насыщенной общественной жизнью. Киевская гимназия, в которую зачислен Константин Паустовский - заведение солидное, способное похвастать изрядным количеством знаменитых выпускников, к примеру, Николаем Ге или Михаилом Булгаковым (большой шутник и заводила). Эта часть книги, пожалуй, самая увлекательная в том смысле, что она переполнена разнообразными событиями и эмоциями. Мне так хотелось делать заметки, выбирать что-то самое-самое, и я даже было начала, но сразу же забросила это безнадёжное занятие, потому как невозможно выделить отдельные куски. И киевская гимназия осталась в моей памяти целиком: учёба, преподаватели, отношения внутри коллектива, трагедии, визит царя, переписка на эсперанто. Гимназия подкупила сразу же, с первых слов инспектора Бодянского:

- Опять опоздал, мизерабль! Становись в угол и думай о своей горькой судьбе!

В личной жизни Кости тоже происходили разные вещи. Иногда приятные, вроде поездки на море или первой любви, такой непонятной и волнующей, когда совсем ещё юный и робкий Костя так и не решился удержать девочку Лену. И всё, что ему осталось, это воспоминание о том, как она плакала при расставании. Или первый опубликованный в журнале рассказ. А иногда случалось и не очень хорошее. Одним из самых тяжёлых для мальчика событий стал уход отца из семьи. Мать осталась одна с четырьмя детьми и еле-еле сводила концы с концами. Старшие дети помогали как могли. Но хуже было то, что везде, в каждом доме семейства (у дядюшек, у бабушек) витал этот дух разлада, который так задевал Костю. Мальчик решил скорее взрослеть. И свою дальнейшую жизнь он видел вне семьи. Ему хотелось самостоятельности. И вот уже выпускной класс, экзамены, университет. И следующая книга "Повести о жизни", которая пока не прочитана.