Глава 2

– Не скажу, что вы меня не удивили. Новый взгляд на действие некоторых кланов и чиновников на самом деле приоткрывает не самые лицеприятные моменты. Однако напрямую их ни в чем и не обвинишь. Они действовали согласно принятой у нас традиции. Ведь даже вам понятна ситуация с обучением моей дочери на этом факультете. Ее принадлежность к императорской фамилии ставит любого подданного Страны восходящего солнца в щекотливое положение. С одной стороны, ее надо учить так, как ни одного другого студента, но с другой – за столетия образовался целый свод неформальных правил, за которые нельзя выходить в общении с любым представителем правящей династии. Но выход из этой ситуации есть… – ответил он мне, перейдя на русский.

Да, японцы те еще волшебники. В их традициях нельзя отказывать собеседнику. И если вы разговариваете на японском, то в ответ можете услышать целую оду своему таланту и множество хвалебных слов в адрес своей страны, о превосходстве одного сорта чая над другим. И далеко не всегда удается догадаться, что тебя послали далеко и надолго, до того жители островов поднатарели в «естественном» переходе с одной темы на другую.

Если думаете, они всегда так поступают, то вас постигнет страшное разочарование. Когда им надо, они легко говорят нет, но на иностранном языке. Другой вопрос, что подходящий язык для доходчивого объяснения иностранцу своей позиции знает далеко не каждый. Если говорить прямо, очень мало владеющих вторым языком. Вот беднягам и приходится выкручиваться, как могут, да еще и перед иностранцем, который по-японски не бельмеса и даже со словарем плохо. Вот и получаются недоразумения и все эти рассказы иностранцев о сложности понимания ответов. У местных жителей никаких таких трудностей нет, уж свой язык они знают достаточно.

В принципе, это можно сравнить с ситуацией, когда русский переходит на матерный, в частности, на особо матросский или слесарский его вариант, то тут даже специалисты, не наши, по русскому языку начинают пасовать. А для его носителей никаких там откровений нет и все ясно и понятно, как божий день. В общем, вся проблема с пониманием японцев в такие моменты скорее высосана из пальца и раздута в художественной литературе и кино. Ведь нам продвигать наш вариант непрямой беседы самим как-то неудобно, вот и пользуются некоторые сим моментом.

В моем случае принц перешел на русский, поскольку его знал и так не надо нарушать своих традиций. А наши, сами понимаете, другие и тут можно много больше. Собственно, поэтому японец в Японии это одно, а за границей частенько совсем другое. Но это их страна и их традиции, не нам в их монастырь со своим уставом лезть.

– Стесняюсь даже спросить, и какой выход для вашей дочери? – задумчиво спросил его, тоже перейдя на русский.

Для меня использование родного языка было просто вежливостью.

– Он, как я уже сказал, очень простой. Некто, господин Кулешов, возьмет ее в заложники, – выдал он мне нечто странное.

– Может, я чего-то не понимаю, но ведь заложник – человек, удерживаемый силой с целью заставить кого-либо совершить определенные действия, выполнить некие обязательства или воздержаться от совершения нежелательных действий ради освобождения. И как я сочетаюсь с этим термином? – слегка удивившись, спросил его.

– Теоретически, раз она проиграла вам в схватке в торговом центре, то вы могли ее взять в плен? – задал он явно гипотетический вопрос.

– Тогда она была бы пленной, а никак не заложником. По-прежнему не улавливаю смысла вашего предложения, – честно ответил ему.

– Все просто и сложно одновременно. Пленный – это позор. Вы хотите, чтобы все, ну почти, ладно, лишь некоторые, кто по недомыслию еще о вас не знает, стали вашими врагами? – задал он интересный вопрос.

– Господин Джиро, вы всерьез полагаете, что такие существуют? – поинтересовался у него.

– Возможно, моя вера в соотечественников завышена, и все же глупец найдется… да, приходится признать, он для вас вряд ли станет большой проблемой. Шаолинь, хоть и не делится ни с кем секретами своего особого мастерства, вас по какой-то причине обучил. Но ведь гораздо проще все сделать, если вы возьмете ее не в плен, а в заложники. Нас же обяжете следить за ее сохранностью. – выдал он такую конструкцию, что у меня обе брови взлетели.

– Все-таки не понимаю, зачем вообще городить такую мудреную конструкцию, еще и не очень совместимую с нашими понятиями о чести? Да и вообще. Вот в Россеа обыватели пришалеют: взял в заложники и оставил проживать в родной семье же. Что это еще за терроризм такой? – недоуменно поинтересовался я в конце.

– Вот поэтому вряд ли кто станет попрекать такой заложницей, но это чрезвычайно важно для будущего моей дочери, – сообщил он, так ничего и не прояснив.

– Ладно, но в чем ее выгода в таком странном статусе? – потребовал у него подробностей.

– В отношении окружающих японцев. Она больше не будет принцессой, и тогда ее начнут учить по-настоящему, – наконец ответил он.

– Это будет… жестко, – проговорил я в ответ на это.

– Зато очень поучительно и полезно. Надеюсь, ей хватит ума вернуться в семью и больше такими идеями, с которыми она оказалась здесь в ресторане, себе голову не забивать, – вот сейчас он ответил действительно откровенно.

Все-таки не зря перешли на русский, на его родном он ничего такого бы не сказал, и мы тут сидели бы и крутили, и крутили словеса, поскольку мне не хватило бы знания японского, чтобы понять полностью все, что принц желал до меняя донести.

– В этой истории только одно белое пятно. Почему я?.. – задал ему откровенный вопрос.

– Вы уже ее победили, а времени с тех пор прошло не так много, чтобы все это не списать на переговоры о статусе принцессы. Отношение к вам же все равно хуже не станет, вы и так русский, – ответил он вполне логично.

Да и что тут скажешь, в Академии император запретил проявлять националистические замашки насчет русских. Пожалуй, соглашусь на это предложение принца. Будет интересно понаблюдать, как окружающие меня ученики будут решать для себя дилемму. Если что, удастся набраться опыта хотя бы не убивать, чему мой шаолиньский тренер, похоже, учить не собирается.

– Хорошо, но только, если это не потребует от меня телодвижений, – дал ему официальное согласие на это предложение.

– Что же, принципиальное решение есть, но у меня к вам еще один вопрос, – продолжил принц разговор на русском.

А вот этим он меня удивил. Что еще ему могло понадобиться, кроме его дочери? Да и сам факт, что он продолжил разговор на неродном для него языке, вряд ли можно было отнести к признакам вежливости. Думаю, причина все та же, чтобы избежать двойных толкований. Как бы хорошо меня ни обучили языку, тем более Дорогобудовы, это не значит, будто я влился в их культурный код и буду точно и адекватно понимать все тонкости беседы, явно для него важной. Ведь вторая сторона медали относится к нему. Сейчас он в не очень удобной позиции и, значит, будет говорить максимально просто и понятно. Для него ведь точно так же, насколько бы хорошо не знал язык, но все равно он для него не родной. Соответственно, мне тоже придется использовать слова в прямом значении и поменьше игры интонациями.

– Что же вы хотели еще узнать господин Джиро? – подтолкнул его к продолжению.

– Речь зайдет о вашей невесте, – начал он осторожно.

– Ваша страна тоже собралась мне кого-то навязать? – удивился такому заходу.

– Нет, во всяком случае, мне об этом ничего не известно. Хотя и могу предложить кандидатуру… – последнее он добавил, усмехнувшись.

– Это хорошо. А по поводу вашей дочери давайте ограничимся статусом заложника, – ответил ему, тоже улыбнувшись.

– Согласен. В данном случае я веду речь про вашу нынешнюю невесту из Дайвьет, – уточнил он поднятый вопрос.

– Да? Вас так заинтересовали мои отношения с другой девушкой? – прикинулся полным дураком, задав встречный вопрос.

– Совершенно нет. Тем более в вашей стране допускается до семи жен одновременно. Вопрос, во-первых, в том, что она принцесса этого государства. Да и сестра их императора, – сказав это, он остановился.

– Странно, вы прямо-таки бросаете тень на собственную разведку. Вы уж меня извините за эти слова, но иначе просто не понимаю, зачем была поднята тема ее родства с братом. Надо понимать, что там браки не происходят с бухты-барахты и именно по этой же причине так ожесточенно торговались на ее счет. С моей стороны был расчет и не как пылкого влюбленного, а купца. Ее геном – это очень удачное вложение, и невеста, полученная на правах выкупа, крайне выгодна в плане финансовых перспектив. Не скрою, за это время уже много чего произошло такого, что заставило меня несколько пересмотреть взгляд на этот союз, но не думаю, что это повод для публичных обсуждений, – ответил ему ровным голосом.

Надо понимать, меня подобный вопрос не мог задеть. Если уж согласился наделать для Дайвьет амулетов, то, наверное, не просто так. А после того, как сам стал пользоваться телепортом, то, вообще, не склонен пересматривать соглашение о браке с ней. Детям от нее даже не особо оборотистость будет нужна, чтобы жить комфортно и безбедно. Желающих купить систему мгновенного перемещения найдется много. Хотя семья Хо и запустила программу по взращиванию многочисленного молодого поколения, в будущем способную завалить рынок телепортами, но, во-первых, ничто не мешает мне сделать то же самое, а, во-вторых, у кого они еще смогут купить ржевскую «паутинку»? А без нее все это пшик. Да-да, им от меня никуда не деться.

– Знаете, меня порадовал ваш почти безэмоциональный ответ. Когда в сделках такого рода присутствуют чувства, жди беды. То, что род Хо единственный сохранил геномную линию создателей телепортов, известно всем заинтересованным сторонам. Но это одна часть сделки, а вторая – амулеты, ставящие нашу страну в очень сложное положение, – опять он остановился, не договорив.

– Так вас интересует Ханойская роза, – произнес, улыбнувшись в ответ.

– Не скрою, да, – подтвердил он свой интерес.

– Умеете вы находить самые сложные части сделки. Скажите, как вы себе представляете акт творения? – спросил напрямую у принца.

– Хм, не совсем улавливаю смысла вашего вопроса, – немного растерянно ответил господин Джиро.