18.

Шамтеран, Королевство Тегарон, г. Тегарон, Университетский Парк, Венант 3, 1415 В.Д., 18:10

– Как здесь красиво… – Тевейра вздохнула. – Слушайте, нам надо переодеться! Дайте, я первая. Отвернитесь, пожалуйста!

Майер пожал плечами и отвернулся. Подумаешь! Шорох и шуршание за спиной, и две минуты спустя Тевейра взяла его за локоть.

Вот это да! Кто мог подумать, что можно просто переодеть тефан другой стороной, и… Конечно, от него всё ещё пахнет кровью, если принюхаться. А в остальном…

– Не обижайтесь! – она приподнялась на цыпочки и поцеловала. – Ну не сейчас же, да? Разве можно любоваться в спешке? Давайте подумаем, что нам сейчас делать.

– Подойти к полицейскому, – предложил Майер. – И спросить, где тут у них можно купить одежду.

– У вас рубашка вся в крови, и не в вашей! Придётся объясняться!

– Не придётся. – Майер снял с себя рубашку (сразу стало зябко), разорвал на части и бросил в кустах. Солнце и дождь сделают своё дело – такие рубашки давно уже одноразовые, и, если нанести им серьёзные повреждения или бросить под солнечным светом и дождём, они за несколько часов распадаются на экологически безвредные соединения. Очень удобно.

– Айри! – Тевейра всплеснула руками. – Вас теперь оштрафуют! За неприличный внешний вид!

– Если я хорошо знаю Тегарон, меня оштрафуют уже за то, что я без перчаток. А так, по крайней мере, меньше объясняться. Порвал рубашку в лесу, вот и всё. – Майер посмотрел на громаду Университета, занимающую полнеба перед ними. – Слушайте! Вон там – вход в медицинский центр. Идёмте туда.

* * *

Охранник, естественно, потребовал документы и попросил подождать. Майер физически ощущал, сколько камер сейчас смотрят на них.

– Вы поправились! – уверенно заметила Тевейра. – Такой тощий были! А теперь почти на человека похожи!

Майер не выдержал, рассмеялся.

– Вы это только сейчас заметили?

– Что на человека похожи? Нет, но нельзя же всё время хвалить! Перестаньте! – Она дала ему по рукам. – Здесь кругом камеры, даже я вижу.

– Боитесь?

– Нет, просто это их не касается. Вот, вы уже улыбаетесь. А то целый час смотреть было противно, такой мрачный.

– Доктор Майер Акаманте эр Нерейт? – К стеклянным дверям с той стороны подошёл высокий улыбающийся тегарец, в сопровождении охраны. – Простите, что заставили вас ждать. Рад приветствовать вас теаренти Тевейра эс Тессан. – подчеркнул особое уважение тегарец и склонился в учтивом поклоне. – Прошу, прошу, заходите. Что-то случилось, доктор? В это время года у нас прохладно ходить без одежды. – И они все рассмеялись.

– Простите…

– Мерстеринн эс Метуар эс Тегарон, директор Медицинского центра Королевства Тегарон, – представился тегарец. «Точно, на вид он коренной тегарец», – подумал доктор. У нас возмущаются, когда на высокие посты пытаются назначать исключительно представителей древнейших домов королевства – несправедливость, всё такое. А здесь прямо наоборот. Попасть сюда чужаку можно только за выдающиеся достижения, или за заслуги перед королевской семьёй. Тегарон продолжает чтить свои традиции, на новомодные веяния о правах человека во всём мире тут всем чихать хотелось.

– Приятно видеть человека, который не стесняется длинных имён. Прошу меня извинить, доктор, и вы, теаренти, у меня лекция. Минут через тридцать я буду в вашем полном распоряжении. Вот мои ассистенты (молодой человек и девушка, оба в зелёных халатах сотрудников, вежливо поклонились). – Рейнер эс Гатто эр Фаэр и Шервин эс ан Вессар. Прошу вас позаботиться о наших гостях, – и Мерстеринн откланялся.

– Простите мой внешний вид. – Доктор развёл руками. – Хотелось бы переодеться. И найти аккумулятор для телефона.

– А мне уже есть хочется! – заявила Тевейра и, все вчетвером, рассмеялись. – Доктор, давайте вы переодевайтесь первый, а мы пока подумаем об обеде! Можно? – Тевейра подняла руки к капюшону. – Можно его снять?

– Ой, что вы! У нас тут всё запросто! – Шервин улыбнулась, не отводя взгляда от доктора. – Видели бы вы как студенты ходят иногда! В Университете всё совсем не так, как снаружи. Ну, почти везде. Доктор, поверить не могу, это правда, вы? У нас тут столько людей мечтает получить назначение на Стемран! А вы ведь там родились? Можно называть вас просто Тевейра?

– Можно! Да, я там и родилась. – Тевейра откинула капюшон и оба ассистента потеряли дар речи. Видно, что глядели бы и глядели…

– Если бы не работа, мы бы вас не отпустили! – Девушка пришла в себя первой. – К нам почти никто не приезжает из Стемрана! Вы торопитесь?

– Если найдётся батарейка для телефона, я вам сразу скажу. – Доктор протянул его – показать, какая модель.

– Ой, простите, я сейчас! – И девушка убежала. – Я быстро!

– Подождите пока в кабинете, – Рейнер проводил напарницу взглядом, – а я узнаю, где можно купить одежду. Вам какую, доктор Майер?

– Давайте ту, которую здесь принято носить. И – у нас нет ни перчаток, ни остального.

– А вам, теаренти?

– Просто Тевейра! Давайте и мне ту, которую здесь принято.

– Слушаюсь. Вы позволите? – Рейнер быстро снял мерку – сделал объёмный снимок крохотной камерой, встав по обе стороны от гостей (Тевейру отчего-то рассмешила серьёзность парня), и, удовлетворённый, отбыл. Едва за ним закрылась дверь, как Тевейра ударила доктора в бок. Весьма болезненно.

– Я видела, как она на вас смотрит, – пояснила она, перестав улыбаться. – Если что, я её убью! Или вас, если так будет проще!

– Я дал повод? – «Вроде бы я старался следить за собой», – подумал Майер. Или это уже стало рефлексом?

– Дали бы повод, уже бы убила! – Она взяла его за руки и смотрела в глаза. «Она сможет, – подумал Майер. – Вся в Мерону. Та тоже никогда не обещает того, что не смогла бы сделать».

– Я ваш, Вейри. Ваш и её. – Она не отводила взгляда. – И ничей больше.

– Верю, – произнесла она, наконец, отошла в сторонку. – С вами тяжело, – вздохнула она. – Но так приятно!

– Доктор Майер! – Шервин вошла, не забыв постучаться. «Тоже всё понимает», – подумал доктор. – Вот, пожалуйста! Я взяла несколько батареек, проверьте сами, какие подходят.

– Вы не проводите меня туда, где можно переодеться? – попросила Тевейра. – Я не очень доверяю, когда мужчины подбирают мне одежду!

Шервин улыбнулась, коротко поклонилась.

– С удовольствием, Тевейра. Вы не успеете свалиться от голода?

– Я найду, кого съесть!

Они рассмеялись и отбыли. Шервин на прощание одарила доктора очень-очень тёплым взглядом, а Тевейра, удаляясь, показала ему из-за спины кулак.

Доктор первым делом вставил аккумулятор, подошёл первый же. Едва телефон нашёл сеть, как свалился десяток сообщений о пропущенных звонках. И несколько текстовых. Последнее – от Мероны. «Покиньте Никкамо засада. Крйн слч обратно наш крдр. Срчн ответь». Всех раздражал её телеграфный стиль, когда и слова сокращает беспощадно, и опускает всё, что можно опустить. Второе – от Умника. «Оставил машину под дымкой к северу пой нашу застольную». «Вот же псих, – подумал, Майер. – Они оба! Может, и мне пора стать психом?».

Телефон зазвонил.

– Майер, вы где? – Мерона. Голос такой, что ощущается – держится из последних сил.

– Мы в Тегароне. Сейчас в медицинском центре, переоденемся и мы готовы.

– Сидите тихо! В Никкамо ни шагу! Наша группа попала в засаду. Кто-то ищет вас с Тевейрой.

– Ищет, не представляясь, кто и зачем? – предположил доктор.

– Именно так. – Мерона немного успокоилась. – К городу подошли ещё два великана. Стоят у границы Леса. И комаров не стало, крысы ушли, прочая мелкая мерзость. Видел бы ты, что здесь творится!

– Беспорядки?

– Наоборот. Всё спокойно, и все довольны. А туристы кинулись великанов снимать, просто конец света какой-то. И телефоны уже плавятся! Я столько звонков с благодарностями не получала за всю жизнь. Слышишь, наверное.

Да, он слышал песни сразу нескольких телефонов.

– В Никкамо что-то очень странное. Мне уже звонила сама Её Превосходительство министр, приносила извинения и сказала, что все визы в порядке, вы можете лететь в Стемран. С Тевейрой тоже всё в порядке, её адвокат всё передал, что нужно. Но я беспокоюсь за вас.

– Что там случилось?

– Четверо человек в форме полиции аэропорта. Напали на сопровождающих, один из наших в критическом состоянии, остальные получили лёгкие ранения. Один нападавший убит, остальные задержаны. Дай мне подумать, ладно? А пока сидите там тихо, никому не звоните. Выключи свой телефон. Купи новый, купи местную карту и отправь с неё наш с тобой условный код, хорошо? Никуда не уходите. До связи.

Вот за что он начал всерьёз уважать Мерону – это за то, что никогда от неё по телефону не услышишь «я тебя люблю», «мой милый» и всё такое. «Такие вещи можно говорить только лично, – сказала тогда Мерона, – ещё раз услышу по телефону – засуну его тебе, и угадай куда!».

– Майер! – После Мероны сразу же позвонил Умник. – Устроили вы шороху. Старик, вы там теперь звёзды. Я подогнал «Сокола», а ты, поди, уже прочёл, как его найти. Застольную не забыл? Пой, когда дойдёшь до красного холма, машина покажется.

– Что там у вас вообще творится?

– Выборы. Ещё немного, и второго кандидата под белы ручки да за решётку. Пока вроде отвертелся, но шансов у него уже нет, всем понятно. Вы уж там осторожнее, а то кто меня на уборку-то сподвигнет?

– Мы приедем вместе, – пообещал Майер злорадно. – Вместе и сподвигнем. Спасибо, Маэр, до связи.

* * *

– Они так мило одеваются! – Тевейра жестом подозвала доктора к себе и поправила на нём костюм. Сами просили традиционную одежду тегарцев, сами и получили.

«А все наши вещи-то так и остались в Никкамо в камере хранения. Впрочем, это только меня беспокоит утрата любимых костюмов и прочей приятной мелочи, – размышлял Майер. – Беспокоит, да. Врать не буду, очень беспокоит. Привык я к ним, со многими столько воспоминаний связано. А вот ей достаточно того, что на ней».

– Вот так. – Тевейра поправила на докторе налобную повязку – так здесь ходят мужчины. Сама надела и долго поправляла шапочку. Уже не традиционную, которая просто блокировала и закрывала железы на висках и прочих частях головы, которые так притягательны для противоположного пола. Такие шапочки не просто прикрывают их, но и поглощают естественные запахи, не фиксирующиеся сознанием. Тевейра так необычно выглядит теперь… А эту шапочку ей подбирали под цвет волос. Просто загляденье! Доктор так и сказал.

– И так естественно выглядит, – добавил он. Сам он видел тегарцев только на научных мероприятиях; тегарский язык учёному нельзя не знать, это один из двух международных языков научной мысли. Почти всё Северное полушарие Старого Мира выбрало когда-то для этой цели тегарский, а остальной мир – язык ронно. Так они и соперничали многие века, но так никто и не победил.

Заглядение! В Тегароне принято прикрывать всё тело даже летом, и аборигены достигли неплохого компромисса: говорят, что даже в их сложной одежде летом не жарко. Сейчас Тевейра в брюках, короткой рубашке с поясом и верхнем платье. В покрое платьев женщины проявляли полёт фантазии, каких только платьев он ни видел! Платья были самые причудливые. Главное, чтобы они были, и чтобы они обязательно прикрывали всю спину, шею и ноги хотя бы до колен. У мужчин вместо платья была обязательна любая другая верхняя одежда, закрывающая руки, спину и шею.

Что под рубашкой у Тевейры, доктор не знал. Если память не подводит, там должен быть светлый пояс, что-то вроде верхней части тефана – широкая полоса ткани. Раздеваться дальше пояса нельзя даже на пляже.

– А мне нравится! Я видела туристов в чём-то таком, мы даже смеялись, сто одёжек в такую жару! А в нём удобно. – Тевейра смотрелась в зеркало, поворачиваясь так и сяк. – А вам? Вам удобно? Доктор, ну не переживайте, не пропадут ваши вещи! – Она не иронизировала. А вот Мерона не пропускала случая пройтись по «нежной привязанности к барахлу». – Сейчас отдохнём, приедем и заберём всё.

– Боюсь, что нескоро. – И Майер пояснил ей, что к чему. Тевейра пришла в восторг.

– У нас время есть?! Давайте тут останемся до завтра! Вот прямо тут, а? Тут так всё запросто, и столько людей! Главное, что у мамы всё хорошо, и что она знает, что у нас хорошо.

Майер медлил с ответом. Хотелось ответить «да», но его тяготили разные мысли, и самая неприятная была: «Кто за ней охотится?».

– Мама о чём вас просила? – Тевейра понизила голос, взяв его за руки. – Сидеть тихо, да? Мы будем сидеть очень тихо! Я чую неприятности, и вы тоже, да? Вот и скажите, нам сейчас нужно куда-то бежать и прятаться?

– Нет, – признал Майер. Шестое чувство, или что там живёт пониже спины, не подводило никого из их «шайки», как назвала её когда-то Мерона. То, что ему теперь первым делом приходила на ум Мерона, Майер уже не удивлялся.

– Не нужно. – Тевейра улыбнулась ему. – Нет, целовать не буду, даже не просите. Вечером, и только если заслужите!

– И как заслужить?

– Вот сами и думайте! Всё. – Она перестала дурачиться, и стала ещё привлекательнее. Такая задумчивая, тихая. Мерона отличалась, она никогда не была застенчивой. А Тевейра иногда кажется очень застенчивой и очень-очень ранимой. Хотя язычок у неё такой острый, и ужалит не задумываясь.

– Айри, она там, и ей сейчас гораздо лучше. – Тевейра прижалась к его груди. – Она не думает о том, что мы с вами вместе. Правда. А я здесь, и с вами. Почему я всегда должна напоминать об этом?! – Она отступила и с размаху ударила его в грудь кулаками. – Я всё время знала, когда вы думали обо мне. А она знает, когда вы думаете о ней. Отстаньте, – не позволила обнять себя. – Вы не со мной сейчас. А я не игрушка! Только попробуйте обидеться!

Майер отошёл к окну «примерочной». Им дали пустующий кабинет, чтобы они могли переодеться и привести себя в порядок.

– Вы так свободно говорите по-тегарски. – Доктор обернулся. Мерона уже бы… Стоп! Хватит! – Я вот читаю свободно, а говорю ужасно, так мне сказали.

– Я знаю шесть языков, – улыбнулась Тевейра. – Я вообще столько всего выучила, до сих пор не пойму, зачем.

Мама её очень отговаривала, когда Тевейра сама попросилась в Aenin Rinen. «Пока ты не встретила свою первую луну, – такая отговорка была у мамы, – ты ещё маленькая обсуждать это». Но дочери она особенно доверяла и часто беседовала с другими своими воспитанниками-детьми у себя дома. И все они подружились с Тевейрой, ведь маленькая девочка умела слушать и быть тактичной. И не сплетничала, хотя держать в себе столько тайн, и ни с кем не делиться девочке было очень сложно. Но – нельзя! Она фантазировала, и, играя с друзьями в школе и во дворе, рассказывала им невероятные истории. И всегда добавляла чуточку правды из того, что видела или слышала, но никогда не называла имён. Такая у них работа, у «детей» Мероны! Как у тайных агентов! И ничего плохого об этом девочка не думала ни единого момента.

– Мы делаем людей лучше, – говорила мама, – мы не выполняем их низкие желания. Иногда им кажется, что выполняем, но только потому, что другого им в голову ещё не может прийти.

– Мама, разреши мне! Я уже большая, ты сама говорила, что я уже выросла! – просила её Тейвера.

– У тебя не будет детства, понимаешь, милая? Если ты согласишься, уже ничего не будет, – отговаривала её Мерона. – Вначале у тебя будет десять лет одного только обучения, очень трудного! И нельзя отступать, нельзя чего-то не достичь. И главное, ты должна любить людей. Ты должна понять, что они не могут делать зла, понимаешь? Они могут сделать больно, поступить так, что иногда захочется их убить, но когда подумаешь, ты поймёшь, что люди не совершают зла. Они придумали зло, чтобы оправдать свою слабость. Люди не всегда хотят быть хорошими, не хотят становиться людьми. И это их право, каждый человек сам отвечает за свою жизнь.

– И я, мама?

–И ты, – она обняла её тогда, – я помогаю тебе, и всегда буду рядом, если нужно. Но ты сама живёшь и сама за всё отвечаешь. Это нужно понять. Подумай, родная. Давай ты подумаешь месяц, а потом снова поговорим.

Месяц был просто ужасным. Во-первых, обоняние и остальное так обострилось! И когда мужчины или даже мальчишки бывали поблизости, внутри что-то отзывалось, откликалось, и иногда ужасно пугало. Её обижали за этот месяц особенно много, и в школе, и во дворе, и даже в гостях, они с мамой дружили с тремя очень приятными семьями, а Тевейра, хоть и тихоня, всегда была заводилой во всех играх. И все как с цепи сорвались!

– Не беда, – сказала мама, – ты стала взрослой, ну не совсем ещё, но самое главное с тобой случилось. Просто они так на это реагируют. Ты изменилась.

И Тевейра теперь, как заклинание, говорила «Все люди хорошие», даже когда ей было ужасно обидно, и хотелось кого-нибудь загрызть! А когда было тяжелее всего, она убегала во двор к камшеру – маленькому островку Леса, ведь в сам Лес её одну не пускали, она говорила с деревом-великаном, и ей становилось легче.

Через месяц мама снова спросила её. Как и обещала. Тевейра хорошо подумала, ей было жалко их игр и всего такого, но она видела, что маме нужна помощь, что мама очень-очень устаёт на видной всем работе, и особенно на этой, тайной…

Тевейра согласилась. А потом много раз жалела о выборе, особенно пока училась, чего уж скрывать! Жалела, потом отдыхала, и переставала жалеть. Есть такие занятия, которые считаются у многих грязными и вообще позорными, хотя грязь там (пусть мерзкая и на вид, и на запах) простая, которую можно легко смыть и убрать; смыл водой – и нет её, и всё чисто. Но устаёшь от неё очень сильно! А вот та грязь, которая становится частью человека… «Её не отмыть снаружи, – говорила мама, – её можно преодолеть, счистить только самому человеку. Но немногие хотят. А когда видишь мир сквозь грязь, он весь кажется грязным. Вот и весь секрет, моя милая. Мир чистый, и он может для нас всё, но нужно видеть его чистым и не думать плохо».

– Айри? – прошептала она. – У вас такое доброе лицо. Нас ждут! И я есть хочу, правда! – Она тихонько рассмеялась. – О чём вы думали?

– Вспоминал, как вы рассказывали. Как согласились работать с мамой.

Тевейра улыбнулась.

– Когда вы думаете обо мне не только как о… – Она фыркнула, потрясла головой. – Вы поняли, да? Так приятно, когда вы видите меня! Правда! Всё, идёмте, нас ждут уже!