Яков после предоставления отчета в Москве высшему начальству ОГПУ совершил по надобностям своей службы пару поездок в Европу, где сумел тайно от своего руководства встретиться с Троцким на Кипре, уже покинувшим РСФСР, у которого когда-то был начальником охраны. Он передал ему всю информацию о своей поездке в Тибет. Заодно этот авантюрист решил поправить свои финансовые дела, поделившись уже в советской столице узнанными в Лхасе секретами с неким Вернером фон Штильхе, представителем германской разведки. Немец за это заплатил ему наличными два с половиной миллиона американских долларов, что в ценах 1929 года представляло собой немалую сумму. Покрытый пылью чемодан с обретенным состоянием пламенный орел революции хранил по-простому без затей у себя на квартире под кроватью. Пока его не заложила органам любовница Блюмкина и по совместительству осведомитель ОГПУ Маргарита Полежаева, когда он по доброте душевной дал ей немного баксов на покупку одежды и парфюма. В планах у Яши была идея свалить с ненаглядной и заветным чемоданом от суеты и рутины куда-нибудь в Южную Америку, да видать не судьба.

В результате аврально проведенного дознания следователем ОГПУ вскрылась прямая измена Родине и заветам Ильича. За это руководство Якова ему попеняло, сразу же шлепнув его. А полюбовница Блюмкина гражданка Полежаева тоже долго не задержалась на этом свете. О подробностях расследования в Политбюро и Сталину сообщать не стали, обошлись без пикантных деталей.

Во второй половине 30-х годов всесильный к тому времени Иосиф Виссарионович таки прознал о сути произошедшего с Яковом Блюмкиным и приказал расстрелять интриганов Бокия и Барченко, не добравшись до остальных участвующих лиц в этой невероятной истории, благо они уже умерли к тому времени своей смертью.

* * *

Кельтское море

южное побережье Ирландии

борт немецкой субмарины «U-20»

7 мая 1915 года

– Господин капитан-лейтенант, на горизонте замечено большое количество дымов! – доложил вахтенный дозорный, спустившись с рубки в центральный пост подводной лодки.

– Боевая тревога, погружаемся на перископную глубину! Начинаем сближение с целью, право на борт! – скомандовал капитан «U-20» Вальтер Швигер, развернув свою фуражку козырьком назад и прильнув глазами к окулярам перископа.

На горизонте действительно виднелось несколько дымов, как от группы судов.

На море был легкий туман, безветренно.

Подводная лодка военно-морского флота Германской империи, находящаяся на боевом патрулировании в здешних водах, стала маневрировать под электромоторами, выходя на выгодную позицию торпедной атаки. Через час капитан-лейтенант увидел в перископ большой четырехтрубный круизный лайнер водоизмещением более двадцати тысяч тонн, с затемненными окнами и иллюминаторами, идущий на скорости около восемнадцати узлов к берегам Ирландии, видимо в порт Куинстауна, до которого оставалось сорок миль пути.

Одиночная цель была без боевого охранения противолодочных кораблей. Приказом командующего военно-морского флота Германии все гражданские суда под флагами государств антигерманской коалиции в водах Великобритании во время идущей Первой мировой войны признавались войсковыми транспортами с безусловным последующим потоплением или захватом в качестве военного приза.

Трансконтинентальный лайнер «Лузитания», принадлежавший британской судоходной компании «Кунард Лайн» и приписанный к порту Ливерпуля, который обнаружила «U-20», имел на борту 1262 пассажира, из них 129 детей, и 698 членов экипажа. Несмотря на предупреждение германского посольства об активизации действий немецких субмарин около Великобритании из-за военных действий, данное в газетах Нью-Йорка, откуда вышел этот круизный турбоход, капитан этого роскошного судна Уильям Тёрнер проложил курс вверенного ему лайнера через опасные районы Кельтского моря.

Выйдя на дистанцию атаки, Вальтер Швигер выпустил всего одну торпеду, попавшую в правый борт «Лузитании» в районе четвертого и пятого водонепроницаемых отсеков. После взрыва торпеды через несколько секунд прогремел еще один взрыв, куда более мощный, чем первый. В результате этого через пробоины в корпусе лайнера стала быстро поступать вода и спустя восемнадцать минут после атаки турбоход затонул в десяти милях от берега.

На борту «Лузитании» после трагедии с «Титаником» имелось более чем достаточное количество спасательных шлюпок. Но из-за быстропрогрессирующего крена в результате торпедирования воспользоваться ими в полной мере не представилось возможным. Огромная воронка на поверхности моря от ушедшего под воду громадного судна засосала большое количество барахтавшихся в холодной воде людей. Погибло 1197 человек, включая 287 женщин и 94 ребенка.

Британское Адмиралтейство объяснило второй, более мощный взрыв на борту «Лузитании» наличием некоторого количества ящиков перевозимых винтовочных патронов, занесенных в предварительный грузовой манифест, переданный таможне, что не являлось военным грузом. Но данный вид боеприпасов не обладал достаточной мощностью при подрыве для разрушения части корпуса лайнера, ведущего к его потоплению. Представители судоходной компании, владевшей данным судном, отнесли инцидент к газо-воздушному взрыву, произошедшему из-за угольной пыли уже пустых хранилищ топлива, выработанного к моменту атаки немецкой субмарины. Это утверждение кажется маловероятным ввиду быстрого затопления забортной водой угольных бункеров через пробоину.

Что произошло на самом деле мы, наверное, никогда не узнаем, так как спустя время, уже в 1950-х годах корабли британских ВМС прицельно бомбили место затопления трансатлантического лайнера. Для чего они это делали – большой вопрос. Скорее всего, из США в Великобританию тайно перевозили в трюмах «Лузитании» большое количество артиллерийских снарядов и взрывчатых веществ, так необходимых английским войскам во время идущей в Европе войне.

Семейство Ротшильдов, имевшее огромное влияние на правительство Великобритании, смогло втянуть США в войну на ее стороне. В этих странах поднялась волна негодования бесчеловеческой политикой по отношению к гражданскому населению, проводимой высшим руководством кайзеровской Германии.

* * *

Россия

Санкт-Петербург

Каменноостровский проспект

октябрь 1996 года

Серый внедорожник «Исудзу-Труппер» притормозил у сквера с памятником изо-бретателю радио Попову по Каменноостровскому проспекту, напротив ДК имени Ленсовета, забрав поджидавшего его молодого человека, и уверенно влился в поток автотранспорта, направляясь в сторону Приморского шоссе.

Виктор Шелест, севший в подъехавшую за ним машину на заднее сиденье, поздоровался с молча кивнувшим в ответ водителем, приготовившись к дальнейшему развитию событий.

Неделю назад, когда он неожиданно познакомился на вечере камерной музыки в органном зале Смольного собора с одним господином, явно проявлявшим к нему интерес со стороны необозначенной российской спецслужбы, и, получив от него предложение о встрече со своим руководством, Шелест не спешил с этим непонятно куда способным завести контактом. Но посоветовавшись со своими друзьями, решился на встречу.⁹

Он позвонил по имеющемуся у него номеру контактного телефона.

На другом конце провода, находившемуся в Санкт-Петербурге, ему не удивились и не обрадовались. Не представившись, мужской голос спокойно выслушал его, переспросив только когда будет удобнее организовать встречу, и назвал место и время, где Виктора заберет служебный автомобиль.

Внедорожник легко шел по шоссе, выехав за городскую черту. За окном мелькали дачные поселки, протяженный лесной массив между Ольгино и Лисьим Носом. Подъехав к Сестрорецку «Исудзу-Труппер» углубился по улице Коммунаров в район Курорта, застроенный одноэтажными домами и расположенный у побережья Финского залива. Подкатив к одному из двухэтажных особняков за высоким забором, стоящим недалеко от Ермоловского пляжа, заехал в открывшиеся ворота.

Выйдя из автомобиля, Шелест оказался в уютном дворе с лужайкой, частично мощеным красивой каменной плиткой. Рядом на газоне убирал опавшие листья граблями спортивного вида парень в опрятном комбинезоне.

– Вам туда, – показал он рукой в сторону одной из входных дверей особняка.

Зайдя в дом, Виктор очутился в просторной гостиной с несколькими окнами на другую сторону здания. В помещении присутствовал подтянутый мужчина средних лет в сером костюме, стоящий около аквариума во всю стену, подсвеченного небольшими лампами.

– Здравствуйте, Виктор Александрович, – начал он без предисловий. – У меня есть к вам несколько вопросов, присаживайтесь.

Шелест сел на один из диванов уголка, расположенного вместе с журнальным столиком в противоположном углу гостиной, у стены с парой висящих картин маринистов.

– Зовут меня Сергей Константинович Торопов, – представился мужчина, присев на другой диван. – Я полковник российской военной разведки. У нас возник интерес к вашей поездке в Германию. Расскажите поподробнее о докторе Руиге и его научной деятельности.

Виктор сухо сообщил о цели своего визита в ФРГ и о роли принимавшего его доктора, опустив детали захватившего Шелеста расследования.

– Что вы думаете о разработках вашего нового шефа? Вы ведь инженер-химик? Работали в солидном научном институте, – спросил Торопов и предложил. – Может быть, чай, кофе?

– Спасибо, не надо. Разработки, безусловно, новаторские. Сейчас появляется много неожиданных изобретений и технологий, эти как раз из подобного ряда.

– Откуда черпает свое вдохновение Ханс Руиг? Как вы думаете?

– Диапазон его интересов очень широк. А вдохновляют его наследия древних цивилизаций, забытые технологии Средневековой Европы и разработки Третьего рейха. Он много работает в архивах и у него есть целый штат сотрудников для подобного поиска.

– Вас не смущает его тяга к колдунам, нацистским ученым и полусумасшедшим изобретателям вечного двигателя? Ко всему неведомому и потустороннему, – усмехнулся Сергей Константинович.

– Вы хорошо осведомлены о пристрастиях доктора, – заметил Виктор.

– Да, мы давно наблюдаем за его нетрадиционными методами исследований и научной деятельностью. Особенно, когда она выходит за свои рамки и проявляется интерес к новейшим военным технологиям стран НАТО и России. Вас это не на какие мысли не наводит? – произнес Торопов, внимательно наблюдая за реакцией Шелеста.

– Про это ничего не знаю. А неведомое и потустороннее в наших представлениях об окружающем нас мире и сути вещей Руиг, как большой реалист и прагматик, объясняет косностью мышления современной науки и позиции, на которых стоит христианская церковь, формирующая взгляды своих прихожан. Среди них есть немало ученых, невольно превносящих полученное в исповедуемые ими научные концепции.

– Павел Николаевич Петров, он же известный среди черных копателей и коллекционеров немецкой военной атрибутики Второй мировой войны как Паша-Фауст, с кем вы общаетесь – это ваша тяга к археологии, к тайнам древних цивилизаций или все более прозаично?

– Скорее, мой интерес к загадкам и белым пятнам уникальных технологических разработок и истории Третьего рейха.

– Виктор, мы совсем не против ваших контактов с Хансом Руигом. Но должны быть в курсе его планов, чтобы помочь вам не совершить ошибку, необдуманный поступок. В этом и заключается, в том числе, наша повседневная работа на страже государственных интересов России. Вы меня понимаете?

– Да, хорошо понимаю, – подтвердил Шелест и попросил. – А доступ в ваши архивы для уточнения кое-каких технологий нацисткой Германии можете мне устроить?

– Смотря какие технологии, – совершенно не удивившись, ответил Сергей Константинович. – Вы лучше подготовьте мне список на интересующие вас темы или конкретные проекты, а мы поищем, что может вас заинтересовать. Вы думаете, там бездонная бочка?

– Да ладно вам прибедняться, – по-свойски заметил Виктор. – После Второй мировой войны НКВД эшелонами вывозила техническую документацию военных и технологических разработок Третьего рейха, что-то обязательно должно было перепасть и вам, так как разведывательные ведомства тогда были объединены. Это мне рассказывали мои убеленные сединами руководители в том научном институте, где мне посчастливилось поработать после получения профильного образования.

Его фамильярный тон не смутил собеседника, по-видимому, современного человека, лишенного каких-либо предрассудков.

– Вы ведь и в дальних краях умудрились побывать? – констатировал Торопов.

– Подвернулась такая возможность. В работе образовалась пауза, подкопил деньжат за год и шеф помог материально. Грех не посмотреть на другие страны, когда еще получиться? Я ведь за границей впервые побывал, вот и решил совместить приятное с полезным.

Сергей Константинович понимающе улыбнулся.

– Я бы вас только хотел попросить не придавать огласке среди ваших друзей и знакомых этот разговор, да и вообще наш контакт, – на прощание сказал Шелесту представитель разведки. – Никаких бумаг о неразглашении беседы подписывать тоже не надо, сейчас совсем другие времена. Ни о чем таком секретном мы с вами не говорили, повседневная рутина.

Виктор утвердительно кивнул, соглашаясь.

Они еще посидели-поговорили об второстепенных деталях. Потом Шелест раскланялся и его увезли обратно в Санкт-Петербург.

Торопов остался один, обдумывая прошедшую беседу.

Дверь из смежной с гостиной комнаты отворилась, и вошел еще крепкий, коренастый господин за пятьдесят лет, одетый в белую вязаную кофту и брюки.

– Сергей, а почему ты не спросил его о монете-брелке? – поинтересовался вошедший.

– Он бы ничего не сказал, товарищ адмирал. Или сообщил бы, что купил ее по случаю на рынке где-нибудь в Эквадоре у уличного старьевщика, потому что понравилась, – ответил капитан 1 ранга, его заместитель. – Этот Шелест совсем не такой простак, за которого себя выдает. И мы еще хлебнем лиха, имея дела с ним.

– Да, пожалуй. А что у нас по его контактам в Германии?

– Пока ничего нового. Работа у Руига в экологическом центре в «Коллегиум Хуманум», хозяева которого являются старые нацисты. Ханс Руиг наш давний клиент, на него есть досье. Установлен контакт Шелеста с Павлом Петровым, кстати, нашим бывшим коллегой, входящим в группу черных копателей Яна Ковача. Все они служили ранее в военных разведках стран Варшавского договора. Люди тертые, проследить их деятельность будет трудно, вряд ли где-то наследят.

– Может быть, есть смысл проверить предполагаемые контакты этой группы с разведками стран НАТО? – предложил адмирал.

– Не думаю. Они на себя работают, творчески используя свой профессиональный опыт, – с иронией заметил Торопов.

– Что по вояжу Шелеста в Южную Америку?

– Зачем Шелест летал в Аргентину, Парагвай, Бразилию и Эквадор до сих пор неясно. Говорит, отдохнуть решил на заработанное, экзотики поглядеть. Надо запрашивать наши резидентуры, на проверку их сотрудниками вояжа нашего подопечного нужно много времени и совсем не гарантирован результат.

Они помолчали.

– Вам то зачем все это надо, Виталий Андреевич? – спросил адмирала Торопов. – Случайно найденный экипажем подводного аппарата ГУГИ контейнер из странного сплава металлов, который невозможно получить в земных условиях. Древние артефакты из золота высочайшей степени чистоты, которых непонятно к какой из прошедших культур можно отнести. Да это и не по профилю нашего управления.

В июле 1995 года при проведении совместной секретной операции силами ГУГИ и военно-морского управления ГРУ министерства обороны России по забору обзорно-прицельного контейнера нового поколения, добытого российской разведкой, в территориальных водах Испании у побережья Канарских островов на глубине ста метров случайно был обнаружен затонувший галеон XVI века, на котором нашли емкость из неизвестного сплава и золотые изделия времен конкистадоров¹⁰ весом около четырех тонн. Присутствующий в гостиной контр-адмирал Берестнев был начальником этого военно-морского управления ГРУ.

– Видишь ли, Сергей. За всем этим могут скрываться технологии, по сравнению с которыми новейшие типы вооружений просто рогатка в руках пацана, – ответил своему заместителю Берестнев. – А кто будет владеть подобными вещами, тот и хозяин положения, потому что в современном мире и политике сила – это главный аргумент в серьезном споре. И не важно где это будет использовано, внутри страны или снаружи….

…Вернувшись в Питер на машине приглашающей стороны Виктор Шелест приехал домой. Его родители находились на работе и у него было время как следует обдумать прошедшую беседу в Сестрорецке.

Внезапно зазвонил телефон.

– Слушаю вас, – произнес в трубку Шелест, оторвавшись от своих мыслей.

– Добрый день. Я хотел бы поговорить с Виктором Шелестом, – раздался в динамике доброжелательный мужской голос по-немецки. – Я – Конрад Альтманн, профессор геологии из университета города Бреслау.

* * *

Российская империя

Санкт-Петербург

улица Жуковского, 37

июнь 1903 года

Двенадцатого числа июня месяца в своей химической лаборатории, расположенной по месту жительства, при странных обстоятельствах был обнаружен без признаков жизни редактор столичного журнала «Научное обозрение» Михаил Филиппов. После констатации его смерти по неизвестной причине вызванным на дом вольнопрактикующим врачом Полянским в квартиру редактора, неизвестно кем оповещенные, нагрянули жандармы, агенты охранки и эксперт Главного артиллерийского управления, специалист по взрывчатым веществам и боеприпасам Гельфрейх, для проведения осмотра и следствия. Из лаборатории Филиппова было вывезено в охранное отделение все оборудование и записи погибшего химика, представлявшие несомненный интерес.

– Он просил не будить его до полудня, собиравшись задержаться за проведением опытов допоздна, – сообщила прибывшим чинам и следователю убитая горем супруга Филиппова, Любовь Ивановна. – В полдень пошли будить, в постели Михаила Михайловича не оказалось. Дверь его лаборатории была заперта. Пришлось взломать и вот!

– Официальная версия смерти Филиппова – отравление парами синильной кислоты по неосторожности при ее приготовлении, – доложил начальнику охранного отделения Санкт-Петербурга полковнику Кременецкому прибывший к нему в кабинет ротмистр Самохвалов. – На теле погибшего не обнаружено синяков и ссадин, в лаборатории не нашли следов борьбы.

– Существуют яды, не оставляющие следов, – произнес начальник охранного отделения, глянув на присутствовавшего в кабинете криминалиста Даля.

– Точнее сказать, Леонид Николаевич, у нас пока нет таких методов и реактивов, чтобы обнаружить эти следы, – заметил Кременецкому пожилой, интеллигентного вида криминалист.

– По словам близких и сотрудников его журнала господин Филиппов собирался осчастливить весь мир новым изобретением, могущим разом покончить с войнами. Якобы он придумал способ производить выборочную детонацию на больших расстояниях складов боеприпасов и взрывчатых веществ, – продолжил доклад Самохвалов.

Спустя день газета «Санкт-Петербургские ведомости» опубликовала открытое письмо Михаила Филиппова, отправленное им в редакцию буквально накануне своей смерти. В нем он сообщал:

«В ранней юности я прочёл у Бокля, что изобретение пороха сделало войны менее кровопролитными. С тех пор меня преследовала мысль о возможности такого изобретения, которое сделало бы войны почти невозможными. Как это ни удивительно, но на днях мною сделано открытие, практическая разработка которого фактически упразднит войну. Речь идет об изобретенном мною способе электрической передачи на расстояние волны взрыва, причем, судя по примененному методу, передача эта возможна и на расстояние тысяч километров, так что, сделав взрыв в Петербурге, можно будет передать его действие в Константинополь. Способ изумительно прост и дешев. Но при таком ведении войны на расстояниях, мною указанных, война фактически становится безумием и должна быть упразднена. Подробности я опубликую осенью в мемуарах Академии наук. Опыты замедляются необычайною опасностью применяемых веществ, частью весьма взрывчатых, как треххлористый азот, частью крайне ядовитых».