В. Лейкин
Монолог Гамлета

Быть иль не быть – вот в чем вопрос. Найти
Единственно возможный вариант
И подчинить ему судьбу, и время,
И вдохновенье. Не искать причин
И следствий, как не раз уже бывало.
Иль не бывало?..
Взять хотя бы папу,
Которого презренный дядя Клава
Сквозь ухо обезвредил. Нынче ночью
Он вроде бы явился, но не весь,
А призраком отдельным. Оттого
И непонятно, был он или не был, —
Вот в чём вопрос. И как бы всё не так,
Неладно в нашем гадском королевстве:
Полоний вдруг решил, что он металл,
И тут же всех своим полураспадом
Заколебал. Бедняге Гильденстерну
Едва не вышел полный Розенкранц,
Лаэрт слинял, мамаша стала тётей,
Офелия грозится помянуть
Мои грехи в своих молитвах, нимфа.
Спросил намедни: «Будешь или нет?» —
«Вот в чём вопрос!» – несчастная вскричала
И тут же поплыла среди венков
Изящным фортинбрасом мимо дяди,
Гертруженика, мастера инцеста.
Довольно, хватит! Мщенья, только мщенья!
Клянусь, не будь я Гамлет! Или будь? —
Вот в чём вопрос. Дальнейшее – молчанье…
При тусклом свете бледного ума
Пути случайны, цели не весьма…
Есть многое на свете, друг Горацио,
Чего не принимает наше ratio.

Б. Чечельницкий
Акт 3

(Третий акт бессмертной трагедии Шекспира написан мной во время планового отключения горячей воды со всеми вытекающими, то есть не вытекающими, последствиями).

Привет вам, Гильденстерн и Розенкранц,
Сантехника не вы мне вызывали?
Как ненавистный отчим, грозен кран,
Цунами мне устроивший в подвале.
Там всплески брызг, там капель перестук,
Там водопад грохочет, как тачанка.
Сантехник просит шведок пару штук,
А у меня одна, и та – датчанка.
Он взмок, продрог и выбился из сил,
Вбивая в течь засаленную ватку.
Болгарку для чего-то попросил.
А почему не сербку, не хорватку?
Как жить мне без воды и без тепла?
Быть иль не быть холодной, грязной свинкой?
Сантехник, сволочь, требует бабла,
Грозит прийти ко мне с какой-то финкой.
Я превращаюсь в знатного гребца,
По коридорам ковшиком табаню.
А ночью мне явилась тень отца,
И тень сказал: «Иди ты, Гамлет, в баню».
Мыть иль не мыть мне ноги перед сном?
Сходить на речку вечером с кастрюлей,
Как будто бы за пивом в гастроном,
Или прослыть отъявленным грязнулей?
Дошкандыбаю к речке как-нибудь,
Но вдруг там барракуды и миноги?
А может, умереть, потом уснуть
И захрапеть, а после вымыть ноги.
Мыть иль не мыть… Вот в чём? В какой бадье?
В кастрюле из-под первого? Второго?
Офелия сидит в одном бюстье.
Зачем ей два – она же не корова.
Она отрада дней, ночей и утр,
Кондишн в зной, камин во время стужи.
Я ей пишу, пока она без пудр,
Румян, белил, теней, помад и туши,
Талантливей, чем Пушкин Анне Керн,
Таинственней, чем аббривеатура:
«Привет вам, Розенкранц и Гильденстерн».
Она поймёт: она почти не дура.

М. Ордынская

– Послушай, Клав, есть срочный разговор:
Ребенок без каникул тут звереет.
Гоняется за крысами, потеет,
И как не простудился до сих пор!

Я беспокоюсь за здоровье сына!
Пусть он поездит, повидает мир —
Европа там, Канада, Аргентина,
Потом Тибет, а может быть, Памир…

– Зачем, скажите, нам чужая Аргентина?
Британия и ближе, и деше…
– Ты, Клава, просто жадная скотина
И стопроцентный эгоист в душе.

Из Эльсинорской гавани всегда
По четвергам суда уходят в плава…
– Ах, Трудхен, но казна почти пуста!
На что прикажешь содержать державу?

Пусть в Англию прокатится малец…
Но принцу же нельзя без приближенных? —
Вот заодно прихватит двух пижонов.
Я эгоист? Я любящий отец!

Британия, Британия, прекрасная Британия,
Кому там репы посекут, мы знаем всё заранее!
Так весело, отчаянно взошел по трапу он —
Он настоящий датский принц, он лезет на рожон!

Он белобрыс, высок и хyд, yгpюмый принц-бандит.
Глаза ввалились y него, но в оба он глядит.
Ему в лицо прохладный бриз и ветер перемен,
А рядом милый Розенкранц и верный Гильденстерн.

Британия, Британия, прекрасная Британия,
Кому там репы посекут, мы знаем всё заранее!
Так весело, отчаянно взошел по трапу он —
Уж лучше качка, буря, шторм, чем сумрачный донжон.

По виду он приличный принц до самых бакенбард,
Но что в кармане у него, не знает Скотланд-Ярд,
А потому хорош терзать терпение камен —
Прощайте, Розенкранц и Гильденстерн!

Т. Алферова
Акт IV, сцена 4 и 5

Привет вам, Розенкранц и Гильденстерн,
Ну как там принц, наш мальчик, наш интерн?
Всё болен селезёнкой, то есть сплином,
Укореняясь в неверии ослином?
В Британии, поди, все обалдели…
Но сцена номер пять. Теперь пора
За дело приниматься, в самом деле,
А Гамлет рефлексирует с утра.
Тут было ткнул рапирой внутрь ковра
Под настроенье, импульсивно, резко
И бродит, весь как выцветшая фреска,
Считай, со сцены три, с позавчера.
А в Эльсиноре королева-мать
Офелию не хочет принимать,
Король привычно умывает руки,
У власти руки чистые всегда,
Поскольку под рукой всегда еда
И всякие приличные кунштюки.
Душа Офелии больна без лицедейства.
Я повторяю: гений и злодейство
Отлично совмещаются порой,
Когда заходит речь о героине.
Мужчина же всегда у вас герой,
И присно, и – в особенности – ныне.
Офелия, зачем ты принесла
Тем болтунам тимьян и маргаритки?
Девичьего нет хуже ремесла —
Спросите у набоковской Лолитки.
Вот тут бы нам уместно заменить
Наш пояс верности шахидским…
Злая шутка.
Волнуюсь и опять теряю нить,
Покамест не утратила рассудка.
Но тут является Полония сынок,
И действо встало на голову с ног.
Да только зря дрожала королева —
Хоть заговор возник не без причин,
Лаэрт шагнул вперед и сразу влево,
Как это принято у большинства мужчин.
И появился некоторый шанс,
Как рядом с Гильденстерном Розенкранц.

В. Хованов
Акт IV, сцена 6

Эльсинор. Комната в замке. Горацио читает письмо.

Горацио

«Горацио! Нарушу твой покой!
Сначала я скучал, как шпрота в банке —
В натуре, сплин. Вот, думаю, на кой
Сдалась мне эта дырка от баранки?
Туманный Альбион, туда-сюда…
И выпить нет. И не с кем. Словно в будни.
Кругом – одна невкусная вода,
И ни одной Офелии на судне.
Я даже от безделья загорел.
Смешались в трюме в кучу люди, кони.
Но, слава Посейдону, нас узрел
Один корсар – и началась погоня!
Покуда завывали “Отче наш”,
Грядущее отсрачивая горе,
Разбойники пошли на абордаж,
Все полегли, а я свалился в море…
И вот я здесь – сижу на берегу,
Весь драный, словно жертва ширпотреба.
Но ты об этом прочим – ни гу-гу.
А лучше прихвати буханку хлеба,
Колбаски там, бутылочку винца…
И не забудь спортивную газету!
Координаты спросишь у гонца.
Засим – пока. Клозету мне, клозету…»

Сцена 7

Входят Лаэрт и король, который приобнимает юношу за талию. Лаэрт хочет казаться гневным, но его отвлекает августейшая десница.

Клавдий

Вообрази – ведь сей омлет позорный
В твоём отце наделал столько дырок,
Что, право, затруднишься сосчитать.
Сплошной восторг! Пардон – кошмар и ужас!
Да что Полоний! Как-то на меня
Он посмотрел таким протяжным взором,
Что я затрепетал помимо воли
И чуть не…

Лаэрт

Кстати, почему не в рифму?

Клавдий

Да как-то не привык, но если ты
Желаешь…

Лаэрт

Да, желаю.

Клавдий

Суеты
Не оберёшься с этими стихами.
И для кого? Вельможи – хам на хаме,
Да и плебеи – сущие скоты.

Лаэрт

(косясь на королевскую руку)

А правда, что вас в детстве звали Клавой?

Клавдий

(убирая руку)

Подумаешь! Невинная забава.
А Полей звали твоего отца…

Стук в дверь.

Кого ещё там чёрт принёс?

Из-за двери

Гонца.

Входит гонец, подаёт королю письмо и ретируется, стараясь не поворачиваться к монарху задом.

Клавдий

(читает)

«Не в мыслях Датский свет забавить,
Сижу на берегу нагой
И смуглой дрыгаю ногой.

(Закатывает глаза, справляется с горловым спазмом и продолжает.)

Не знаю, что ещё добавить.
Гертруде – пламенный привет.
Моё высочество Гамлет».

(Складывает письмо, нюхает его и убирает в меховое декольте. Лаэрту.)

Вот видишь, торопливое дитя,
Сама приплыла рыбка в наши сети.

Лаэрт

Воистину – ужасна будет мстя!

Клавдий

А я предупреждал, что вирши эти
Нам помешают грамотно привесть
Винительный падеж от слова «месть».

Лаэрт

Творительный.

Клавдий

Не путай короля,
А лучше слушай. Знатная мысля
Пришла: а если мы с французским шиком
Устроим принцу бал без корабля,
Зато с большим оркестром. Запиши-ка,
Чтоб в спешке не забыть…

Лаэрт

Запомню так.

Клавдий

Мы под предлогом якобы турнира…
Ведь ты на шпагах, помнится, мастак?

Лаэрт

Не без того. Но лучше на рапирах.

Клавдий

Тебе виднее. С этим мизераблем
Деритесь хоть на швабрах, хоть на граблях —
Тут фишка в том, чтоб сделать ход конём.
Мы под шумок антихриста проткнём.
А чтоб верней из жизни сделать вычет,
Я приготовлю Гамлету ерша
С палёной водкой. Пусть сперва потычет,
Разгорячится, выпьет – и душа…

Лаэрт

Моя?

Клавдий

Его! – рванёт на встречу с папой.

Лаэрт

Моим?

Клавдий

Его!

(В сторону.)

Кретин!

Лаэрт

А почему?

Клавдий

Да потому, что наши эскулапы
Метилом ликвидируют чуму!

Лаэрт

(поразившись)

В стране – чума?!

Клавдий

(воздевая очи горе)

Довольно. Я устал.
Пойди пока к себе – потренируйся.

Лаэрт уходит задумчивый, появляется Гертруда.

Гертруда

Я прямо обыскалась – где ты, пуся?
У нас – такой скандал, такой скандал!

Клавдий

(в сторону)

О боги! На фига травил я брата?..

(Гертруде)

В чём ты опять ни в чём не виновата?
Как управлять? Кругом – одни засранцы,
Включая Гильденстерна с Розенкранцем…

Занавес

В. Пугач

И в гибели воробья есть особый промысел.

В. Шекспир

Два еврея разговаривают друг с другом во дворике. Рядом – детская площадка и кладбище домашних животных. Несколько детей погребают птичку.

Розенкранц

Привет вам, Гильденстерн.

Гильденстерн

И, Розенкранц!
Какой привет? Чтоб нам так жить в раю,
Как вы меня встречаете с приветом,
Буквально по привету ежедневно.
Повеселите чем-нибудь другим.

Розенкранц

Вам хочется веселья? Посмотрите,
Там птичку погребает детвора.

Девочка

Два дня назад взяла я эту птичку
На улице. Она была больна,
Но у меня она поздоровела,
И хоть летать покамест не летала,
Но прыгала и какала везде.
И так однажды оказалась в ванной,
Где на полу стоял с водою таз.
В нем плавали цветы (сегодня свадьба
Моей сестры, гульба идет вовсю).
Так вот, она (нет, не сестра, а птичка)
На край уселась. Гладкая эмаль
Коварно ей позволила скользнуть
В пучину вод. Сперва она цеплялась
За стебли ирисов и орхидей,
Обрывки песен пела, но затем
Отяжелевшие от влаги перья
Несчастную от звуков увлекли
В трясину смерти.

Мальчик

Значит, утонула!

Девочка

Я назвала Офелией её.

Розенкранц

Девочка, а девочка, хочешь конфетку? Между прочим, фабрики Крупской изделие.

Гильденстерн

Какой такой Трупской, старый греховодник?

Мальчик в очках

Крупп производил оружие, поддерживал имперские устремления германской военщины и был женат на Большой Берте.

Гильденстерн

Знавал я одну Большую Берту. Муж у нее, кстати, был маленький, как ваша птичка. Не знаю, в каком тазу она утонула, но если бы вы видели таз Большой Берты…

Розенкранц

Кто тут греховодник? О чем ты говоришь, это же дети!

Девочка

Старик, давай конфету. Это «Старт»?
Сегодня лучше подошёл бы «Финиш»,
Но помянуть сгодится и она.
Я увела шампанского бутылку.

Разливает. Пробует.

Холодное. От брачного стола
Недалеко до поминальной чаши.

Мальчик в очках

Всё это мне напомнило одну
Историю.

Все

Рассказывай скорей.

Мальчик в очках

Итак, я жил тогда в Одессе. Мама
Недавно вышла замуж, овдовев
При странных обстоятельствах, и отчим
Был дядя мне. Его я не любил,
Мать упрекал в предательстве отца,
Короче говоря, они решили
Меня отправить в Англию учиться,
Обставив мой отъезд почти по-царски.
Поехал я на яхте по морям
Вдоль побережья пол-Европы.

Мальчик

Что же
Теперь тебе напомнило об этом?

Мальчик в очках

Большая Берта. Я с ней был знаком.

Мальчик

Ты лжёшь. Большая Берта ни при чём,
Ты просто хвастунишка. Может, скажешь,
Что ты любил покойную, как брат,
Точнее, нет – как сорок тысяч братьев?
Что ты готов рыдать, терзаться, биться
И выпить не шампанское, а уксус?

Мальчик в очках

Всегда готов! Ты главного не знаешь:
Я принят в пионеры.

Мальчик

Что ж ты сразу
Нам не сказал? Мы слушаем тебя.

Мальчик в очках

Так вот, пока мы плыли, я узнал,
Что послан я с фальшивым документом
И попаду в полицию скорее,
Чем к а́нглийскому берегу пристану.
Когда в порту турецком мы стояли,
Сбежал я и, дойдя до Курдистана,
Был принят в пионеры, а теперь
Я здесь.

Мальчик