Преображение: единичное событие и ежегодный праздник

Но когда же произошло само событие преображения – неужели в конце лета, а не перед крестными страданиями Спасителя, как явствует из логики евангельского повествования?

Выдающийся отечественный историк проф. С.-Петербургской Духовной академии Василий Васильевич Болотов (†1900) убедительно доказал, что Христос преобразился перед учениками незадолго до Своей последней Пасхи, в феврале или марте по нашему календарю. При этом, анализируя историю ряда других праздников, он выяснил логику праздничных датировок.

Оказывается, в установлении календарных дат своих торжеств Христианская Церковь часто руководствовалась не научными, а «педагогическими» (миссионерскими) соображениями. Нарочито совмещая свои праздники с днями популярных языческих торжеств, Церковь хотела постепенно вытеснить их из народного обихода или, по крайней мере, «христианизировать», наполнив другим содержанием. (Так, дата популярного в Римской империи Дня Рождения Непобедимого Солнца – персидского бога Митры, 25 декабря, день зимнего солнцеворота – стала датой Дня Рождения Господа.) Этим объясняются расхождения между историческими (в том случае, если их вообще можно установить) и календарными богослужебными датировками.

Так произошло и с праздником Преображения Господня. Ранее всего (в V–VI вв.), по мнению Василия Болотова, он был учрежден в Армении и Каппадокии (Малая Азия) взамен местного почитания языческой богини Астхик (аналог греческой Афродиты) и приходился на шестую неделю после Пасхи. (Тем не менее, этот языческий в основе праздник – Вардавар – сохранился у армян до сего дня.)

Аналогичная «миссионерская» логика (но с иными акцентами) была актуальна и в других регионах Средиземноморья. Здесь окончание сбора винограда даже среди формально христианского населения еще долго отмечалось языческими «вакханалиями» – веселыми празднествами в честь хмельного бога Вакха, «патрона» виноделия. Их сопровождали ночные радения и безудержные сексуальные игрища. Чтобы христианизировать этот традиционный праздник урожая, было решено торжественно праздновать в это время «Преображение Господне», абсолютно искусственно совместив с ним благодарственный молебен Истинному Богу за дарование винограда и прочих «плодов земных». Это понятно: собирать в храмах максимальное количество селян, особенно живущих в дальних горных районах, можно было только по большим праздникам, имеющим зрелищный и продолжительный по времени богослужебный ритуал. При этом люди поучались от чтения Священного Писания, проповеди и – что было особенно важно жившим в труднодоступных местах – имели возможность причаститься Святых Тайн. Само же освящение фруктов, относящееся к разряду «треб», продолжается около десяти минут.

Таким образом, дата преображения как события евангельской истории и дата праздника «Преображения Господня» не совпадают.

В Константинополе праздник утвердился лишь при императоре Льве Философе (886–912 гг.) (или немного ранее), но здесь его зафиксировали по неподвижному (минейному) календарю. (Причина происхождения даты именно 6 августа – по юлианскому календарю – остается под вопросом.) А от византийцев праздник перешел к славянам.

Интересно, что этот восточный по происхождению праздник появился на христианском Западе достаточно поздно. Здесь Festum Transfigurationis Christi, как он называется в католическом календаре, долго не был всеобщим. Только в 1457 году папа Калликст III сделал его повсеместным и установил для него чин богослужения. Причем, это было сделано в память важной победы христианского войска, собранного св. Иоанном Капистраном, над турками 6 августа 1456 года. В результате была снята осада Белграда и остановлена турецкая экспансия в Западную Европу.

В Православной Церкви Преображение Господне имеет статус двунадесятого праздника. В Католической Церкви его литургический ранг ниже и соответствует праздникам в честь апостолов и евангелистов. Литовский философ и богослов Антанас Мацейна в связи с этим писал: «Основа возникновения праздника на Востоке – богословская: это размышления писателей и отцов Греческой Церкви о Боге как о Свете, Который сияет в глубинах бытия, и поэтому человек может не только Его ощущать, но иногда даже ясно видеть. На Западе же стимул к его празднованию носил общественный характер».

Хорошо! – воскликнет нетерпеливый читатель. – Все это – богословские тонкости, в которые вряд ли кто-то из рядовых прихожан будет вникать! Их интересует главное – при чем же здесь русские яблоки?! Все очень просто.

При чем здесь яблоки?

Действительно, предписанная греческим Церковным уставом «Молитва в причащении гроздия в 6-й день августа» говорит только о благословении «плода лозного нового» (винограда). Но, механически заимствовав от греков календарь праздников и сопровождающих их обрядов, сформировавшихся в регионе Средиземноморья, россияне поневоле должны были «нарушить» устав и заменить виноград яблоками – основными плодами Севера (хотя сбор яблок и не сопровождался у нас «вакханалиями»).

Отсюда странное, но такое «милое и домашнее» название праздника – «Яблочный Спас», не имеющее никакого отношения к его богословской и исторической основе. С другой стороны, если учитывать климатические реалии наших северных регионов, то благодарить Бога за дарование яблок следует все-таки в сентябре, когда созревают основные сорта.

Евангелики

Диалог православных и евангельских христиан (протестантов)

Митрополит Каллист Уэр

Позвольте начать со слов не православного христианина и не евангельского христианина, а римокатолика кардинала Суненса: «Чтобы объединиться, мы сначала должны любить друг друга. Чтобы любить друг друга, мы должны сначала узнать друг друга». Это точно передает смысл диалога православных и евагеликов. Как с любым межхриcтианским и даже межрелигиозным диалогом, мы стараемся лучше узнать друг друга, чтобы мы смогли полнее любить друг друга, и чтобы Божьей милостью исполнялась молитва Господа Иисуса Христа, обращенная к Своим ученикам, «да будут все едино» (Ин 17:21).

Сегодня мы часто слышим слово «диалог», которое присутствует в названии моей лекции. Некоторые люди выступают за диалог, другие – против. Я сам, конечно же, за. За диалог, который является честным, за диалог любви – да, но также за диалог правды, без исключений и без компромисса. Позвольте сказать вам, почему я выступаю за диалог.

Полвека назад была написана очень полезная книга относительно христианского понимания человеческой личности, книга, которую все же стоит прочесть и которой сильно пренебрегают. Ее написал шотландский философ Джон Макмюррей, а называется она «Люди во взаимосвязи». Его темой стала «личность – в отношении». Как личности мы являемся тем, кем являемся, только по отношению к другим личностям. Никто – в отделении, отрыве от других, обращенный к самому себе – не может быть поистине личностью по образу и подобию Божию, Святой Троицы. Конечно, Джон Макмюррей не говорил о Троице, а ведь это бы так сильно укрепило его аргументацию!

Ранние христиане говорили так: unos christianus, nolos christianus – один христианин, отделенный и отрезанный от остальных, не является христианином. Мы можем даже продолжить эту мысль: una persona, nula persona – одна личность, в отрыве, в изоляции от других не является на самом деле личностью. Как говорит Макмюррей, «самость существует только в динамическом отношении с другими. Самость определяется своим отношением с другими. Само существование ее находится в отношении. Нет поистине личности, пока нет двух личностей, общающихся между собой. Быть человеком значит пребывать в диалоге, быть вовлеченным в диалог». И после Макмюррей заключает: «Мне нужен ты, чтобы быть собой». Все это было развито в православном учении греческим богословом Иоанном Зизиуласом, митрополитом Пергамским. Эта идея, что человеческая личностность относительна, очевидно следует из самого слова «личность» в греческом языке. Слово «личность» по-гречески prosopon, означает лицо или выражение лица. Я не являюсь личностью, если я не обращен к другим личностям, если я не смотрю в их глаза и не даю посмотреть в мои.

Конец ознакомительного фрагмента.